= ИСТОРИЯ ПОСЕЛКА: СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ (1930 - 2000 ГОДЫ) =

Авторский коллектив:

Бакаева Е. А. (Урдома),
Велигжанинов Б. (Запорожье),
Гардт В. А.(Урдома),
Гасиджак В. Ф. (Урдома),
Градзик Д. (Новая Зеландия),
Кобычев В. В. (Онега),
Недзведзкий З. (Польша),
Пайдовски Ю. (Англия),
Петкевич Т. В. (Петербург),
Попов Н. (Сольвычегодск)
Тимяшкина Д. (Урдома),
Угрюмов О. А. (Яренск),
Флисиньски В. (США),
Чувашева (Снежко) Л. А. (Архангельск),
Шаров Н. Г. (Яренск),
Фомина В. А. (Урдома).

Составитель и автор исторического очерка - О. А. Угрюмов, при написании очерка использованы материалы, собранные В. А. Фоминой, В. А. Гардтом, Н. Г. Шаровым.

Содержание:  
  
Мы - урдомские
Глава первая. Бараки в лесу.
О. Угрюмов :. Своя у этой памяти боль.
                            Тогда, в тридцать пятом...
                            Дорога
                            Горькая ягода калина
                            Не по размеру панцирь черепаший
В. Гасиджак :. Души нерастраченное тепло

Глава вторая. "...всю-то силу вытягают дерева еловые"
О. Угрюмов :.. "Местные к нам относились по-доброму"
Ю. Пайдовски :"Запомнились сильные морозы"
Л. Градзик :: "Все время хотелось есть..."
В. Флисиньски :Лагерь назывался "Нянда"
Т. Петкевич :: Урдомский лазарет
О. Угрюмов ::Немцы
  
Глава третья. Няндские миллионеры.
Е. Бакаева ::.. Игрушки из зоны.
О. Угрюмов ::Врач и больная на саночках
О. Угрюмов ::Шумят над Урдомою тополя

Глава четвертая. И назвали поселок Урдомой
В. Гасиджак ::Ты сними меня, фотограф.
Д. Тимяшкина :Лето в рабочей спецовке
Л. Чувашева (Снежко) Кто, если не ты?
Мастер- воспитатель
  
Глава пятая. Орден на знамени
Б. Велигжанинов ::Старая делянка
О. Угрюмов :::: Девушка с кайлом
В. Кобычев ::::. Первые три дня
  
Глава шестая. Вирус под названием "дефицит"
О. Угрюмов :::: Такая работа
О. Угрюмов ::::.Режиссер
  
Глава седьмая. День Урдомы
О. Угрюмов :::: Руки от безделья тоже болят.
В. Гасиджак :::: Звезда Героя
О. Угрюмов :::: Табличка на доме лесоруба
О. Угрюмов :::: И встал храм...
                      :::: День Урдомы.
  Летопись Урдомы.

Примечание для редактора:
Текст разбит на семь глав, каждая из которых посвящается десятилетнему периоду в истории Урдомы. Глава открывается историческим очерком об этом периоде, затем следуют зарисовки о людях, воспоминания, репортажи о знаменательных событиях. Кроме того в текст каждой главы можно "врезать" небольшие по формату материалы под рубрикой "Урдома в лицах" (они подготовлены для каждой главы и находятся в конце текста).
Завершить книгу можно сведениями об авторах книги и Летописью Урдомы.   

= МЫ - УРДОМСКИЕ! =

Стоит вам сойти с пассажирского поезда в Урдоме и сразу от вокзала подняться на дорогу, она может довести вас и до пятиэтажек поселка газовиков, и до упрятанного далеко в лесу Песочного. Если же спросить у случайного попутчика: как добраться до Первомайки, тот в ответ просто махнет рукой за железнодорожные пути. А уж коли потребуется попасть в Нянду, вам тоже придется через пути перебираться, вот только шагать уже в другую сторону.
Впрочем, делиться на няндских, первомайских и про­чих можно дома, а вот встретишься в чужой стороне с земляком, и говоришь: "Мы - урдомские!" Говоришь с гордостью, ибо говоря об этом поселке, можно не раз употребить слово "самый". Прежде всего - самый крупный в Ленском районе. И по возрасту - один из самых молодых, в сравнении с другими селами он просто ребенок: первые строения на берегу Лупьи поднялись только в начале тридцатых годов.
Единственное в районе орденоносное предприятие - в Урдоме: на знамени АО "Верхнелупьинский леспромхоз" - орден Трудового Красного знамени. В пятидесятые годы был здесь, в Нянде, самый богатый в районе колхоз-миллионер - "Дружба", в семидесятые в Урдому съезжались за опытом со всей области изучать опыт строительства и благоустройства лесного поселка. Здесь расположено Управление, контролирующее работу магистральных газопроводов на территории всего района, и станция, связывающая с железной дорогой полрайона.

В Урдоме стоит единственный на всем Севере храм с золотыми куполами, уникальный еще и в том, что он - тоже единственный на северной земле, освященный самим Патриархом всея Руси Алексием II. А еще - нигде не звучит столько песен о своем родном поселке и о любви к северным краям...
Но говоря о любви к этой земле, поселку и считая его родиной, надо знать историю его. Она не была простой. Оглянитесь на события, отделенные от нас десятилетиями: не всегда здесь вручались ордена и звучали торжественные речи, были эти края местом страданий и боли. Внимательно вглядитесь в судьбы урдом­чан: многим из них горя и страданий пришлось пережить столько, что хватило бы ни на одно поколение. Кого-то жестокое наше Время пыталось сломать, но не сломало, кого-то вывело в герои, кому-то оставило только боль воспоминаний о прошлом. А кого-то заставляет вспоминать с грустью о том, что было пережито.
Эта книга об истории поселка, о событиях и судьбах живущих здесь. Каждая глава ее посвящена определенному десятилетию в жизни Урдомы и открывается историческим очерком, написанном на основании архивных документов, материалов районной газеты разных лет, воспоминаний и других источников. Очерк дополняют рассказы о судьбах урдомчан, воспоминания их.
У книги этой много авторов. Так, например, В. А. Гардт и В. А. Фомина из Урдомы, Н. Г. Шаров из Яренска участвовали в конкурсе "Летопись Урдомы", итог этой большой работы вы найдете в конце книги. Для граждан Польши Сбигнева Недзведзского, Дионизы Градзик, Юзефа Пайдовски и других края эти в начале сороковых годов стали местом ссылки, они оставили свои воспоминания о тех годах. Вошли в книгу и материалы журналистов Л. А. Снежко, В. В. Кобычева, О. А. Угрюмова, В. Ф. Гасиджака, в разные годы пишущих об Урдоме. Встретятся вам и имена молодых авторов, кто еще делает первые попытки узнать поближе свой поселок.
Авторы книги живут сейчас в Урдоме, в Архангельске, в Петербурге, в Польше и Англии, США... Несмотря на то, что одни прожили здесь большую часть своей жизни, других заносила судьба быть может совсем ненадолго, и у тех, и других Урдома оставила свою отметину на сердце.
Прекрасно понимая, что в одной книге трудно показать всю историю Урдомы - у каждого из живущих здесь она своя, свою значимость имеют те или иные события - авторы постарались отразить в рассказе об истории Урдомы самое важное на их взгляд и значимое. Насколько полно удалось показать ее - судить Вам, дорогой читатель.

... Эти лесные места видели немало страданий, их можно назвать Голгофой, поскольку тут погибли сотни и сотни человек, кто был сослан сюда, кто строил здесь железную дорогу. И теперь здесь в память о страданиях этих людей стоит великолепный храм, подобных которому на северной земле еще не бывало.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. (Из выступления на освящении церкви в честь иконы Казанской богоматери в поселке Урдома 14 августа 1999 года). 

= ГЛАВА ПЕРВАЯ. БАРАКИ В ЛЕСУ =

Огонь костров в ночи и стук топоров днем отпугивали привычных лесных обитателей этих мест. У реки вырастали стены первого барака, шел тридцатый год...

Редкому городу или поселку удалось в памяти своей сохранить тот день, когда на место это ступила нога первого строителя, когда была свалена на землю первая ель и был вбит в землю самый первый колышек. Чаще всего за суетой поселенческих буден скрадывалось все торжество начала, и только спустя много лет начинаем мы копаться в документах и воспоминаниях очевидцев, пытаясь хотя бы в воображении своем представить как можно ясней картину того первого дня.
Урдоме в какой-то степени повезло. Можно довольно точно сказать, что первые поселенцы пробились сюда с берегов Вычегды через болота и густую тайгу весной 1930 года. Но до того, как начать рассказ о тех, кто летом тридцатого еще только обустраивал первые жилища на берегу Лупьи, неплохо было бы представить себе как выглядел этот край.
В начале двадцатого века Княжинье, Остров, Вандыш и другие деревни, расположенные по левому берегу Вычегды, относились к Яренскому уезду, который занимал огромную территорию, в нее входили бассейн средней и верхней Вычегды и ее притоков - Яреньги, Выми, Сысолы, верховья Мезени.
В 1908 году вологодский губернатор А. Н. Хвостов (а Яренский уезд тогда входил в состав Вологодской губернии) предпринял поездку по окраинам своих владений. На пароходе сначала по Двине, а затем по Вычегде поднялся до мест, где стоит ныне город Ухта, для того, чтобы своими глазами посмотреть на первые скважины самого северного месторождения нефти. Событие это, возможно, очень бы скоро забылось, тем более, что перспективы разработки месторождений показались спутникам губернатора весьма скромными. Но был среди них человек, который аккуратно записывал все, что видел, а затем все увиденное издал он отдельной книгой. Для нас в книге этой интересно одно: его впечатление о краях, где сейчас стоит Урдома.
А писал он о них так: "Вычегда от Сольвычегодска до Яренска верст на сто имеет довольно однообразный характер: все время идет правый высокий берег, левый низкий. Высокий покрыт бесконечными лесами, в которых оазисами попадаются где одна деревенька, где несколько вместе и начинает казаться как будто тут и населено, но на самом деле берег если и разделан, так только на версту вглубь, много на полторы, а дальше бесконечный пустынный лес с мхом, болотами, ломом - обычная картина. Лес то подступает к самому берегу, то отойдет подальше, но в общем-то совершенно задавил рискнувших здесь поселиться и припер их вплотную к реке... Везде и увидишь такую картину, что едешь по реке, как будто и есть население, а стоит от реки перейти узенькую полоску земли, похожую на разделанную или хотя бы имеющую такой вид, что к ней были приложены человеческие руки, и попадешь в самую настоящую лесную, болотистую и мховую пустыню и можешь быть уверен, что и день пройдешь по ней, и два, и неделю, и не встретишь ни одного человека, ни одного следа жилья людского не встретишь"
После этого десять лет прошло, двадцать. Произошли в России крутые перемены: отполыхала империалистическая война, был свергнут царь, в гражданскую, поделившись на белых и красных, русские безжалостно уничтожали друг друга. Да и страна уже называться стала по-другому: Советский Союз. Перемены в этом лесном крае, столь далеком от мировых событий, начались в тридцатом году, после того, как было подписано Сталиным печально известное постановление ЦК ВКП(б) "О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации".
Все так называемые "кулаки" были поделены этим документом на три категории: 1-ая - контрреволюционный актив: то есть кулаки, активно противодействующие организации колхозов, 2-ая - наиболее богатые местные кулацкие авторитеты и 3-я - остальные кулаки. К каждой из этих групп предполагалась своя мера наказания. Главы кулацких хозяйств первой категории арестовывались и дальнейшая их судьба зависела от решения "троек" в составе представителей ОГПУ, партийных работников и прокуратуры. Кулаков, отнесенных к третьей категории, предполагалось переселять внутрь области или края. И только лишь те, кого отнесли ко второй категории, и семьи кулаков первой категории должны были выселяться в отдаленные районы страны на спецпоселение.
Однако на практике выселению с родных мест и переселению с конфискацией имущества подверглись не только кулаки, но и так называемые "подкулачники", то есть середняки, бедняки и даже батраки, уличенные в антиколхозных настроениях. В справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ указывалось, что в 1930-1931 годах по стране было выслано на спецпоселение 381026 семей общей численностью 1803392 человека.
Куда же предполагалось расселять такую массу сорванного с родных мест и ограбленного населения? В резолюции бюро Северного краевого комитета (на территории края располагались тогда нынешняя Архангельская область, Коми республика и часть Вологодской области) от 1 апреля 1930 года указывалось, что "расселение должно носить характер сельскохозяйственной колонизации преимущественно необжитых, слабозаселенных районов, в частности, освобождаемых из-под леса, при условии пригодности почвы для сельского хозяйства".

Ленский район для этих целей подходил как нельзя лучше: чего-чего, а необжитых, слабозаселенных мест тут хватало. На начало 1930 года "...район был сельскохозяйственным, хотя сельскохозяйственные угодия (пашни и сенокосы) занимали меньше двух процентов всей площади. На остальной части территории стоял дремучий лес". Лес, готовый принять и поглотить в себе тысячи и тысячи человек.
О масштабах переселения в рамках такого небольшого района, как Ленский, судить можно по хронике тех лет: "29 мая 1930 года из Котласа в Яренск на барже отправлено 967 человек,
 6 июня - 1050,
15 июня - 1917,
20 июня - 843 человека в Лену,
23 июня - 1500 человек в Козьмино для размещения в Ледню.
Таким образом, только в мае-июне, меньше чем за месяц, в район было отправлено баржами свыше 5600 человек. ...к осени в районе находится не менее 10 тысяч спецпереселенцев". И это при том, что население всего Ленского района на начало тридцатого года составляло чуть более пятнадцати тысяч человек.
Кто были эти люди? Кулаки? Эксплуататоры? В официальных документах той поры, в представлении тех, кто сгонял с родных мест, кто под дулами винтовок уводил - раздетых, напуганных, голодных - подальше в тайгу, - да. Но стоило бы поближе познакомиться с условиями жизни поселенцев, представить себе, сколько сил требовалось на то, чтобы поставить средь этой тайги поселки, - нетрудно было понять: белоручкам и тем, кто наживался всю жизнь чужим трудом, в этих условиях не продержаться бы и недели.

*   *   *

С самых разных мест везли на Север людей: из Оренбургской и Астраханской областей, с Поволжья, из Белоруссии и Украины. Но все они прошли одним и тем же путем боли и унижений. Сначала - долгие дни и недели в переполненных мерзлых теплушках железной дороги. (Я. Б. Кураго из поселка Песочный вспоминала: "До Котласа везли в телячьих вагонах, в которых до этого скот возили. Не кормили, кто с собой чего взял, тем и питались...", Е. Б. Дымов из Нянды: "Останавливались в пути только для того, чтобы выгрузить умерших..."). Затем - многолюдный лагерь Макариха под Котласом (Н. А. Некрашевич из Урдомы: "Поселили нас в такие длинные бараки, вместо крыши жерди, на которые просто ветки накиданы. Снег идет на улице, и на голову в бараке снег сыплется. Там очень много народу умирало, особенно детей. Их безо всяких гробов хоронили, заворачивали в пеленку, так и хоронили...")
В марте 1930 года многие семьи погнали дальше по тракту строить в тайге бараки. Повезли на лошадиных повозках. Ехали долго, охранники с винтовками были строгие, умерших в пути оставляли прямо на дороге. Один из этапов довезли до деревни Урдома, семьи распределили по избам в деревне, а затем собрали мужиков - Дымов, Гузей, Анпилогов, Трушин и других - и повели под охраной прорубать просеку от Паламыша до Шестого участка.
Шли по меткам, за шестнадцать километров вглубь тайги. Первое время жили в шалашах из веток. Первый барак построили из бревен, а потолок и крышу набрали из жердей, накрыли их ветками. Позже привезли большие поперечные пилы, бараки стали строить с крышами из досок. Поставили дом коменданту, первым комендантом на Шестом был А. Степанов. Построили маленькую пекарню, пекарем был Азнабаев.
В мае на барже повезли сюда другие семьи переселенцев. А. Ф. Кистанова из Нянды вспоминала:
- Высадили нас на берег в деревне Урдома. Здесь мы и жили: кто в деревенских избах, кто прямо в каменной церкви: нары поставили, зимой печку топили. Мужиков наших в первые же дни угнали на строительство бараков на поселке Шестом. В те годы там же ничего не было: Паламышская дорога - только тропинка среди болота. Это уж потом сделали настил и стали возить все на лошадях...".
К прибывшим переселенцам местные жители долгое время относились настороженно, кто-то со страхом. Понять их было можно: веками жили спокойно в своих деревнях, чужаки здесь появлялись нечасто. А тут - нашествие самых разных народов, украинская речь с белорусской, с немецкой смешалась, как будто Ноев ковчег о берег Вычегды разбился, вот пассажиры все и высыпали на берег. Да и пропаганда постаралась: впереди самых первых этапов из Котласа ехали милиционеры и пугали деревенских по дороге: кулаки едут, воры и убийцы.
Пропаганды той не надолго хватило. Вскоре крестьянин понял, что "кулаки" - такие же, как и он труженики.

К осени в бараки перевели семьи, с малыми детьми, с котомками за плечами, шли они на новое место жительства. А кругом - лес и болото, болото и лес. Вместе с Кистановыми в то лето тридцатого года прибыли сюда семьи Лоскутовых, Зотовых, Кадырмаевых, Дымовых, Ковш, Шкут, Давыдовских, Гельцер, Бохан и многих других, они стали по сути дела первыми жителями этого большого края на берегу Лупьи, края, который называется сейчас - Урдома.
Умерло, особенно в первый год, очень много народу. Многие из прибывших на Север были совершенно незнакомы с работой в лесу, оттого люди часто гибли при валке леса. Бараков не хватало, спали кучно на нарах все вместе, в условиях большой тесноты и отсутствия элементарных санитарных условий болели дизентерией, цингой. Но страшней всего был тиф, он косил всех подряд: и детей, и взрослых. Хоронили тут же, всех в одной яме. Первое кладбище находилось за речкой Няндой, на нынешнем кладбище хоронить стали только с 1940 года.

*   *   *

Одновременно с Шестым на месте впадения речки Нянда в реку Лупья строился и второй поселок - Нянда. Построили комендатуру, в которой стала жить семья коменданта Степанова, и двадцать семь бараков. Вырыли глубокий колодец, няндские жители и до сих пор берут в нем чистую родниковую воду. На другом берегу Лупьи возвели столярку, где мастерил для бараков двери и окна А. Е. Дьяков, построили кузницу. Строительство в первый год шло тяжело, не хватало самого необходимого: топоров, пил, лопат, гвоздей, скоб.
Но самое страшное - не хватало продуктов питания. "В целях внесения полной ясности сообщаем установленные нормы снабжения расселяемых кулаков, - доводилось до районных властей 5 июня 1930 года, - хлеба - 300 граммов, муки подболточной - 2, рыбы, - 7,5, сахару - 6, картофелю - 175, луку - 15, перцу - 0,5, чайного листа - 3... Детям до восьми лет добавочно сахара 6 граммов, растмасла - 7... Кулакам, идущим на места поселения, во время пути выдается из расчета в день хлеба 400 граммов, воблы - 75, сахару - 6. Кулаки, занятые на строительстве бараков, получают 600 граммов хлеба и прочие продукты по указанной выше норме. При отсутствии одних продуктов заменяйте их на другие".
Однако не хватало ни хлеба, ни воблы, ни крупы и заменять отсутствие их было нечем. Уже с прибытием первых барж из Котласа оказалось, что район совершенно не готов к приему такого количества населения. Положение в отдаленных лесных поселках, таких, как Нянда и Шестой, осложнялись отсутствием нормальных дорог и трудностями завозки продуктов. Нормы хлеба постоянно урезали. Начался голод, особенно он был страшен для тех, кто по возрасту или состоянию здоровья был не в силах работать. Иждивенцам нормы урезались до крайности, а то и не выдавались вовсе.
Все, что было в лесу съедобного, съедали: весной заячий щавель собирали по всей дороге вплоть до Паламыша. Запаривали и ели лебеду, белый мох. Ели даже запаренные опилки, но от этого умирали, а от трав нет. Если у кого из переселенцев было что-то из привезенных с собой вещей, тайком от коменданта ходили менять в деревню Вандыш и за реку в Слободчиково, укрываясь от самого безжалостного врага спецпереселенца - палочника. А бывало, что за хлеб или за картошку неделю отрабатывали на хозяев на сенокосе, на уборке урожая и с продуктами возвращались назад.
А. А. Трушина рассказывала, как понесла менять вязаную скатерть:
- Красивая была скатерть, сама еще на родине вязала. В деревне женщина то на плечи ее накинет, то на голову повяжет. А я стою и думаю: одевай хоть куда, только возьми. Надо было как-то жить и детей кормить.
Но не правы будут те, кто считает, что спецпереселенцы только "брали", ничего не давая в замен местным крестьянам. Уже потом, силу набрав, начали в поселках лесных огурцы да помидоры - овощ для этих мест вовсе диковинный - выращивать. От них, от спецпереселенцев, научился деревенский житель и у себя в огороде парники возводить.
Все это будет потом, пока о помидорах и огурцах думы не было, главное - хлебушка бы хватало. Особенно страшным выдался 1932 год, когда в эти края пригнали из Котласа большую партию - около восьмисот человек - спецпереселенцев из Кубани. Их всех расселили по баракам Шестого, предварительно всех жителей этого поселка переведя жить в Нянду. Зима в тот год выдалась особенно лютой, неприспособленный к жизни в таких суровых условиях, к работе в лесу южный народ почти весь полег в этих местах.

::: Голод доводил людей до самого ужасного: до людоедства :::

М. Д. Альхимович  из поселок Вандыш вспоминала, как вместе с другими работниками из Нянды, побывала в то лето на Шестом. Видела бараки, в которых на нарах лежали ослабевшие и распухшие от голода люди. Помнит и рассказ одного из няндских переселенцев, он был направлен комендантом на Шестой хоронить умерших: "Каждый день по пять-шесть человек умирает. Так иной раз хороню только одни кости: повырезают все мягкое место и поедят...". Видела позже и несколько человек с Шестого, их арестовали за людоедство и под конвоем отправляли на подводах в Яренск".
- Шестой тогда поселок большой был, - рассказывала она, - бараков десять-пятнадцать. В один из них мы заходили. Не знаю, как в других бараках, а в том народу было много.
Из всех обитателей Шестого в живых осталось несколько детей, которых увезли в Яренский детский дом, да семья Бескаравайных, которые потом переехали в Нянду.

Тем, кто мальчишками бегал в школу в шестидесятые-семидесятые годы, должно быть известно имя Льва Шейнина. Такой жанр литературы, как детектив, был в ту пору остродефицитным, зато ходили из рук в руки потрепанные томики рассказов и повестей Льва Шейнина, а особенно его "Записки следователя".
Кто интересовался личностью писателя, тот знает, что Лев Романович Шейнин пришел на следственную работу по разнарядке комсомола в 1923 году, а уже в 1931 году он стал следователем по важнейшим делам при Прокуроре республики. Через четыре года он стал начальником Следственного отдела Прокуратуры СССР, где и прослужил до 1950 года, после чего полностью перешел на литературную работу. И еще факт: в качестве помощника Главного обвинителя от СССР Лев Романович участвовал в работе Нюрнбергского процесс над гитлеровскими бонзами.
Но мало кто знает, что летом 1933 года 27-летний следователь по важнейшим делам при Прокуроре республики Лев Шейнин был направлен в Котлас и Ленский район и около месяца работал в этих краях.
Поводом для такой поездки послужил этапы спецпереселенцев 1932-1933 годов в Ленский район, которые имели столь губительные последствия, что обвинительное заключение по делу о преступном конвоировании ссыльных в Ленский район был подготовлено в течение месяца. Уголовное дело N 7395, которое вел молодой следователь Шейнин, привело к невиданному в то время скандалу: под суд угодили около двадцати работников правоохранительных органов, в том числе и сотрудников всесильного ОГПУ.
Так, к примеру, в феврале 1933 года в Котлас поступило два эшелона судебно-ссыльных из Северного Кавказа. К тому, чтобы накормить такое количество людей, в Котласе оказались не готовы. Было решено отправить хотя бы первый дальше, местом назначения выбрали глухой Ленский район.
"Еще когда мы приняли этот этап из вагонов, - давал показания один из конвоиров, - то видели, что многие не могут идти. Уже с вокзала по дороге в город некоторые стали падать. Когда мы дошли до управления милиции, я сказал об этом начальнику... Он ответил:
- Эти ... (нецензурное слово) пусть валятся.
Получив такой ответ, мы оставили в Коласе сто человек, действительно не могущих идти, повели остальных в Сольвычегодск, там их налицо оказалось 1000".
Второй этап тоже был направлен в Яренск, он как и первый, был составлен из дряхлых стариков, истощенных от голода, слабых больных. Значительная часть не имела никакой обуви, просто ноги были обернуты портянками. "Только на территории Ленского одного сельсовета, доносил уполномоченный ОГПУ Куранов, - умерло 20 человек по дороге, в банях, в церкви. Трупы лежали по 5-6 дней неубираемые".
Анализируя показания обвиняемых, Лев Шейнин делал неутешительный вывод: "Установить, хотя бы приблизительно, количество умерших в пути из обоих этапов не представляется возможным. Из прибывших в Котлас 2680 человек до с. Яренск дошло 880..."
В таких же условиях, с десятками погибавших по дороге, были доставлены в 1932 году кубанцы, которых разместили в бараках поселка Шестой неподалеку от Нянды.
 
 
"В помещении бывшего собора в с. Яренск, где разместили вновь прибывших адм. Ссыльных, 11 мая 1933 года обнаружен труп старика лет 50-60 с вырезанными мягкими частями тела. По заключению врача эта операция (!) произведена у только что умершего человека, так как кровь свежая. Прибывшим врачу и уполномоченному райуправления милиции живущие в соборе заявили: "А у нас уже давно трупы кушают..." Вырезанного мяса не обнаружено...

Умирали от голоду и в Нянде.
- Был специальный человек приставлен, - вспоминала А. Ф. Кистанова, - он покойников подбирал, тех, кто от голоду умер, лежали опухшими, в яму складывал. Ему за работу, за каждого покойника, давали хлеб. Так он сам признавался, что человек еще не умер, хотя от голоду опух весь и подняться не может, а он его уже за ноги потащил. Тот говорит: да я живой, куда ты меня тащишь? - Не разговаривай, - ответит, притащит и в яму швырнет...

Сильнее всего страдали от голода и невыносимых условий жизни самые слабые и беззащитные - дети. Многие оставались сиротами. Правда, в первый год проблема размещения детей-сирот остро в районе не стоит, 27 мая 1931 года Президиум Ленского райисполкома даже рассматривает вопрос о расформировании Яренского детского дома "...путем распределения местных детей по колхозам и посылки других детей по колхозам". Такое решение было принято не единогласно, член Президиума Поспеловский остался при особом мнении, считая вопрос о расформировании преждевременным. И действительно, уже через два года Президиуму райисполкома прошлось вновь вернуться к вопросу о детском доме, но на сей раз речь шла о его расширении.
К сентябрю 1933 года существующий детский дом уже в состоянии принять всех детей-сирот. Принимается решение о расширении его до семидесяти мест. Скоро и этого будет недостаточно: к лету 1941 года детский дом в Яренске занимал уже пять зданий, в нем насчитывалось более двухсот детей, почти все они были детьми спецпереселенцев. Многие попадали сюда в младенческом возрасте, безо всяких документов, тогда работникам детского дома самим приходилась давать им имена и фамилии. 

  *   *   *

В 1932 году в Нянде был организован неуставной колхоз "Труженик", председателем его стал Ковш. Прилагательное "неуставной" - определяло очень многое в характере коллективного хозяйства: какие б ни были скромны права у колхозов тридцатых годов, "Труженик" не имел и их. И на самом деле, смешно говорить о принципе добровольности, когда все в поселке, в том числе и председатель колхоза, были подчинены коменданту поселка. Коменданту принадлежало решающее слово в любом спорном вопросе, им проверялась вся почта, а когда спецпереселенцам в Нянду приходили посылки от родных, все лучшее из них комендант мог забрать себе.
Но колхоз набирал силу. Стали раскорчевывать поля, сеяли рожь на Шестом и на поле, где потом будет строиться аэродром. Поле это почему-то меж собой называли "хреновым", а вот рожь там росла хорошая. На другом берегу Лупьи выращивали пшеницу. На раскорчеванных землях няндские жители еще в первые годы начали выращивать картофель. На семена его брали у местных жителей, но рос он здесь неважный. Агрономами в Нянде долгое время работали два брата Светловы, ими был выведен замечательный местный сорт, который так и называли - светловский.
Построили на берегу Лупьи смолокурку, дегтекурку, варили деготь, скипидар, все это колхоз продавал за деньги. Был выстроен небольшой кирпичный завод, кирпич шел на печи в бараках и на продажу. На берегу речки Нянда была поставлена мельница.
В 1936 году колхоз построил скотные дворы, конюшню. Лошади сначала были финские, уже потом, в военные годы, сюда стали присылать списанных тяжеловесов-лошадей. В том же 1936 году закупили коров, ухаживала за ними семья Пахомовых. Были в колхозе и свиньи. Дворы стояли там, где сейчас проходит улица Лесная. Держали в колхозе овец, разводили кур и уток. Кроме картофеля выращивали в Нянде капусту, огурцы. Семья Верейниковых в Нянде выменяла в деревне козочку, от нее потом козочку взяли Димовы. Так в Нянде стали разводить скот.
За ручьем в сторону Колонны стояла пилорама. Доски на ней пилили вручную большими поперечными пилами: ставили большие, высокие козлы, внизу стоял рабочий и наверху рабочий, и пилили дерево вдоль.

*   *   *

Из первых лесных поселков, построенных спецпереселенцами в Ленском районе - Пантый, Уктым, Ягвель, Нянда и других - летом 1930 года был образован Ленский леспромхоз с конторой в Яренске. В первой половине тридцатых годов он расширялся, велелось строительство новых лесопунктов, в числе которых был и Вандышский. В леспромхоз поступала первая техника, были образованы Кижмольская и Речкинская тракторные базы.
На Речкинскую тракторную базу прибыло первые семь тракторов американского производства "Клетрон". Проработали они там недолго, расстояние на вывозке древесины было невелико, техника не оправдывала себя и в 1934 году всю тракторную базу переводят в новый поселок Вандыш, который строился недалеко от Нянды. В том же году в механизированные лесопункты, в том числе и в Вандышский, поступают трактора отечественного производства "Сталинцы"
 В лесозаготовительной промышленности тех лет преобладал сезонный труд. Заготовку древесины наравне с рабочими лесопунктов вели колхозники. За Вандышским механизированным лесопунктом были закреплены колхозы Козьминского, Суходольского и Слободчиковского сельских Советов.
Жили сезонники в бараках по 20-35 человек в комнате, в небольших лесных поселках, которые существовали по три-пять лет, до тех пор, пока не вырубался лес на семь-десять километров вокруг поселка. Сами лесозаготовители готовили пищу из привезенных из дому продуктов, поскольку не в каждом поселке были ларьки, где можно было купить продукты, соль, спички, табак. Спали на деревянных нарах. В таких же поселках в два-три барака работали зимой и направленные на заготовку древесины спецпереселенцы.
Зимой валили лес, распиливали на сортименты и трелевали к реке для сплава весной. Двуручная поперечная пила да топор - вот и весь инструмент лесоруба тридцатых годов. В 1936 году поперечную пилу сменила лучковая, она позволяла вести валку леса в одиночку да и производительность труда вальщиков сразу возросла. На лучкиста возлагалось несколько операций: валка леса, обрубка сучьев, раскряжевка, подкатка сортиментов к дорогам. Трелевка велась лошадьми, которых по разнарядке райкома ВКП(б) направляли в лесные делянки колхозы, создавались в лесопунктах и свои обозы. Зимой применялись дровни с подсанками, летом - волокуши.
М. Д. Альхимович, окончившая по направлению комендатуры в Красноборске курсы токарей, попала в Вандыш в самом начале его строительства, там стояло всего несколько новых бараков. Помнит она, как перегоняли в поселок трактора. Моста через реку Лупью еще не было, для того, чтобы переправиться, на другой стороне реки вкопали в берег огромное бревно, так, чтоб только конец его торчал из земли, перекинули через него трос. Один конец его прицепили к трактору, а второй принялись другим трактором тянуть от реки. Так с помощью троса и перетянули. Потом обсушили его и им же остальные трактора перетянули через Лупью.

*   *   *

Появление в районе спецпереселенцев значительно оживило экономику лесного края. Если в 1928 году в районе было заготовлено 63,5 тысяч кубометров древесины, то уже в зиму 1931-1932 года объем вырос более чем в пять раз - 391 тысяча кубометров. Но потребности в древесине в стране были велики, от Управления Ленского леспромхоза требуют увеличения объемов лесозаготовок: "... поднять производительность труда, используя свет от костров и фонарей".
По прежнему основной силой в лесных делянках остаются колхозники, которые без большой охоты выезжают из деревни.
- Рабочая и гужевая сила согласно договоров полностью колхозами в лес не выделена, - отмечали в своем письме в районную газету "Ленский колхозник" вандышские лесорубы Карпов, Ипатов, Тарасов, Голенев, Серебренников, Летяев, Софьин, - из Козьмина не додано 42 рубщика и 15 лошадей, из Сойги - 22 рубщика и 6 лошадей.
 Нежелание отрываться от привычной крестьянской жизни вполне объяснимо: жить предстояло месяцами в лесном бараке, вдали от дома. Да и труд в лесу оставался таким же тяжелым и примитивным. Директор Ленского леспромхоза Луговской признавался:
- В лесу еще работа идет по стародедовски. Плохо занимаемся организацией труда, воспитанием и закреплением кадров рабочих, упорствуем внедрению механизации. В лесу царит преступный самотек в части организации труда и его оплаты.
Мало обращается внимания и на условия труда и быта лесорубов. Тридцать рабочих, живущих в бараке на Торе считают свой участком забытым:
- Рабочие не имеют постельных принадлежностей, спят на голых досках. Коллективное питание организовано из рук вон плохо, приготовляют один суп, и тот плохого качества. Продавец Черепанов отказывается давать продукты для коллективного питания. Газет не доставляют. Мастер леса Ларионов на запросы рабочих отвечает только матом.
Лесорубы, работающие на участке Ель Вандышского лесопункта жалуются на снабжение продуктами питания:
- В ларьке леспродторга творятся полнейшие безобразия. В стахановскую декаду снабжения лесорубов не было совсем никакого. В ларьке из-за одного хлеба скапливается очередь.
Работали колхозники в лесу неохотно и по той причине, что заработная плата перечислялась леспромхозом в колхозы, которые в свою очередь оплачивали работу на лесозаготовках колхозникам трудоднями. Положение это изменилось только в марте 1937 года после выхода постановлений Совете Народных Комиссаров СССР "О мероприятиях по лесозаготовкам 1937 года". В нем оговаривались нормы как на заготовке леса (4,6 кубометра на человека), так и на вывозке ее к дороге (2, 95 кубометров), ставились задачи строительства в лесопунктах типовых домов. Устанавливается порядок, при котором заработная плата должна выплачиваться каждому отдельному колхознику в соответствии с индивидуальным трудовым соглашением. Давались рекомендации по технологии лесозаготовок: работа по лесозаготовке должна вестись либо в порядке одиночной рубки рабочими, освоившими лучковую пилу, с подсобными рабочими, либо бригадой в составе 3-5 человек с разделением труда по отдельным операциям (валка, обрубка, раскряжевка) или сквозной бригадой в составе 10-14 человек".
Что касается спецпереселенцев, то на работу в лес они отправлялись по приказу коменданта, за невыполнение которого следовало наказание. На работу отправляли всех, кто мог держать в руках топор или управляться с лошадью.
- Мне было пятнадцать лет, - вспоминала М. Д. Альхимович, - когда я пошла работать в лес. Мы работали в семи километрах от Нянды, был барак большой, там жили две бригады по восемнадцать человек: четыре женщины и остальное все мужчины. Они рубили, сплавляли лес по реке Лупье, а мы, девчушки, возили его на лошадях.
Спецпереселенцы до 1934 года никаких денег за свой труд не получали, "зарплата" выдавалась хлебом, крупой, рыбой и другими продуктами, причем количество его впрямую зависело от выполнения нормы. Каждый вечер бригадир получал в конторе заработанные за день продукты, и бригада, собравшись у бараков, делила их между собой.
Позже в поселки лесозаготовителей стали выезжать кинопередвижки. Там, где не было клубов, аппаратура устанавливалась прямо в общежитии, на стену натягивалась простыня и все лесорубы, сгрудившись на нарах, смотрели немые фильмы.

*   *   *

В середине тридцатых годов в стране разворачивалось стахановское движение, которое очень скоро приняло широкий размах и среди лесозаготовителей. Те, кто перевыполнял нормы, очень скоро становились людьми, хорошо известными не только в поселке, но в районе, в области. К ним лично обращаются партийные руководители области: "Яренск, леспромхоз. Для передачи стахановцам Вандышского лесопункта Ипатову и Карпову. ...Крайком надеется, что вы не только дадите в этот день самые высокие показатели, но и, делясь своим опытом с другими лесорубами, организуете работу по стахановски во всех других лесоучастках. Ждем от вас сообщения результатов. Секретарь крайкома ВКП(б) Вл. Иванов".
Стахановцам-рабочим постоянного кадра создаются лучшие жилищно-бытовые условия: для их семей выделяются отдельные комнаты в бараках, без подселения, для них в столовой готовятся отдельные, "стахановские" блюда. Их награждают: тракторист Вандышской базы Е. И. Карпов, добившийся рекордной погрузки на тракторорейс премирован отрезом сукна на костюм и крагами.
О них заботятся. Тракторист Вандышской тракторной базы стахановец П. И. Ипатов зимой 1936 года заболел воспалением легких. Его направили в Слободчиковскую больницу, но болезнь осложнилась, требовалась срочная операция.
- Узнав о моем тяжелом положении, - рассказывал он, - райком ВКП(б) и райисполком запросили из Архангельска санитарный самолет и шестого марта 1936 года в сопровождении главного врача Котласской больницы тов. Обухова И. А. меня из Слободчикова доставили на самолете в Котласскую больницу. С первых же дней я здесь был окружен такой заботой и вниманием со стороны врачей и обслуживающего персонала, какая возможна только в нашей стране.
17 октября 1936 года в Архангельске открылся краевой слет тысячников лесозаготовок, бюро райкома ВКП(б) командировало на него от Вандышского леспромхоза Н. П. Димова, П. Н. Ипатова и П. Софьина.
Число стахановцев растет. Среди лесорубов, как колхозников, так и рабочих постоянного кадра, в сезон 1936-1937 год стахановское движение принимает форму похода "тысячников", которые ставили своей целью заготовить или вывезти тысячу кубометров за сезон. В Вандышском механизированном лесопункте такие договора уже в августе 1936 года заключили С. Лепковский, В. Шунега, В. Даниловский, В. Ревут и другие. По стахановски работали на летней лесозаготовке лесорубы поселка Нянда Г. Мелехов, Н. Болгарин. 18 декабря 1936 года тысячник участка "Суропья" Вандышского леспромхоза Димов, работая с фонарем, заготовил 27, 29 кубометров, выполнив норму в 223 процента.
Вот как рассказывает о выполнения своего договора тысячник Алексей Васильевич Пятиев из Вандыша:
- Когда я заключил договор на заготовку тысячи кубометров древесины, то лишь тревожила мысль, что мне встретится большая трудность и смогу ли я выполнить? Ведь раньше всем колхозом, имея план в две-три тысячи, не всегда его выполняли. Но потом узнав, что передовые лесорубы взялись заготовить 1000 и более кубометров, я овладел уверенностью, что это обязательство я выполню легко.
Первое, в чем я видел залог выполнения - это своевременный выход в лес. И не откладывая, еще в первых числах сентября, я вышел в лес. Сначала работая один, в первое время давал по 7-8 кубометров. Потом правление колхоза мне выделило подсобника, и я освободился от сжигания сучьев, производительность труда стала резко повышаться. В сравнительно короткий срок дневную выработку я довел до двадцати кубометров, а в отдельные дни и до тридцати. Свое обязательство по заготовке в тысячу кубометров я выполнил к пятому февраля и взялся дополнительно дать еще пятьсот кубометров.
В последнее время мы работаем втроем. Один подсобник исключительно сжигает сучья, а сваливаем двое...
Делянка наша находится в двух километрах, на работу выходим еще темно. Приходя в делянку, я выбираю выгодные места для валки, потом готовлю подъездную дорогу, валку произвожу в "елочку". Еще на корню я определяю что из дерева выйдет, а когда свалим, я уже над этим вопросом не задумываюсь. С корня спиливаю лучковой пилой. Закомелистые хлысты валим вдвоем.
Когда сваливаем дерево, я заделываю комель, товарищ меряет, а я раскряжевываю и перехожу к другому дереву, а он окольцовывает. Лучковую пилу я точу сам ежедневно, потому что пилостав точит плохо.
За период работы я почти не делаю перекуров. Курю в большинстве на ходу.

В связи с ростом числа производственных участков и сложностью руководить ими, Вандышский лесопункт в конце 1936 года выделился из Ленского леспромхоза и стал подчинятся непосредственно тресту. Стал называться - Вандышский леспромхоз.
На заготовку древесины лесорубы уходили еще с начала осени, а к вывозке приступали не раньше ноября, когда морозы помо­гали людям прокладывать в лес ледяную дорогу, по которой трактора везли сани с древесиной. Ледяная дорога представляла собой длинный, в несколько километров желоб, сделанный из снега. В морозы этот желоб поливали водой, намораживая слой за слоем лед.
Древесину, разделанную на сортименты, вывозили на деревянных санях (комплектах).
- Сани однополозные, а по краям две лыжи для удержания равновесия, - вспоминал вывозку древесины тех лет Прокопий Александрович Меньшиков, - на одни такие сани грузилось до двадцати пяти кубометров древесины. Цепляли трактористы за один рейс по десять саней, а то и больше. Ледовые дороги содержались очень тщательно, на каждом километре стоял человек с метелкой: подметал свой участок дороги, по которому шел центральный полоз. Простаивать тракторам не давали. Была поговорка: как хлоп - так руб. Если минут пятнадцать простоишь - начальник такой шум поднимет, что не рад будешь...
У трактористов, работавших на вывозке древесины, тоже были свои рекордсмены: двадцать первого января 1937 года тракторист И. М. Жданов за один день с одиннадцатого километра на двадцать одном комплекте вывез 333 кубометра сырорастущей древесины. Но самый высокий рекорд поставил тракторист-стахановец П. Софьин: вывез за один рейс на расстояние восемнадцать километров 428 кубометров.
Вот как он рассказывает о том своем рекордном рейсе:
- Трактористом я работаю шестой год, из них третий - на Вандышской тракторной базе. Шестого февраля я установил рекорд. Получилось это так: с верхнего катища я выехал с восемнадцатью комплектами. Дорога была хорошая, состав шел прекрасно. На среднем катище стояло еще тринадцать комплектов, из них одиннадцать я прицепил, пустил машину на второй и третьей скорости. Состав шел так же хорошо....
В работе областного слета, который открылся в Архангельске пятого октября 1937 года Вандышский леспромхоз представляли рубщики И. М. Насонов, П. В. Солдатиков, рабочие постоянного кадра Н. В. Щеголев, П. И. Шубин, возчица А. М. Насонова.

Но несмотря на трудовой героизм, на готовность многих лесорубов даже при свете костров валить лес и разделывать хлысты на сортименты, несмотря на рекорды, картина с выполнением планов сезона 1936-1937 года выглядела неприглядно. Шестого и седьмого июня 1937 года в Яренске проходил районный слет тысячников, на котором присутствовало семьдесят семь человек (приглашались все, кто справился с обязательством нарубить не менее тысячи кубометров древесины).
С докладом о плане летних лесозаготовок и о переходе на круглогодичную работу выступил заместитель секретаря райкома ВКП(б) Клещев, он отметил, что осенне-зимний план лесозаготовок не выполнен ни одним леспромхозом, хотя производительность труда по сравнению с прошлым годом была и выше. Что касается Вандышского леспромхоза, то на четвертое апреля 1937 года, фактически на конец сезона, им было заготовлено 108279 кубометра (72,2 % к плану) и вывезено 76042 (50,8%)

Накануне нового осенне-зимнего сезона бюро райкома ВКП(б) принимает постановление "О подготовке и проведении стахановского месяца на лесозаготовках". Число тысячников предполагается довести до ста человек на рубке и до ста на вывозке. В декабре 1937 года в районе объявляется ударная сталинская декада, в проведение ее включились семьдесят три рубщика Вандышского леспромхоза. Н. В. Щеголев за четыре дня нарубил 133,3 кубометра, К. А. Орлова за три дня нарубила 67 кубометров, ее средняя производительность - 25 кубометров.
Однако в постановлении бюро райкома ВКП(б) от 25 декабря 1937 года "О ходе лесозаготовок по району" говорится: "... директора леспромхозов, начальники лесопунктов не сумели закрепить достигнутых результатов в сталинскую декаду. За последнюю пятидневку допустили отлив рабочей силы из лесу, снизили производительность труда и темпы по сравнению со сталинской декадой на 4000 кубометров за пятидневку. В Вандышском леспромхозе 38 тысяч кубометров древесины находится у пня".
Объяснялось такое отставание прежде всего тем, что многие колхозы неохотно выделяли на лесозаготовки людей и гужевой транспорт, крайне слабой была и организация работ, мало внимания уделялось быту и жилищным условиям лесорубов
Называется в том постановлении и еще одна причина отставания, причем, уже отмечалась, как главная: "Результатом такого позорного отношения является слабая борьба руководителей леспромхозов и парторганизации за ликвидацию последствий вредительства".

*   *   *

К тридцать седьмому году поселки спецпереселенцев уже мало чем отличались от других населенных пунктов района. Здесь были построены новые бараки для жилья, работали школы, были открыты клубы, постепенно благоустраивается и быт. "Трудящиеся стремятся приобрести гармошку, гитару, балалайку или какой-нибудь музыкальный инструмент, - отмечает районная газета, - несомненно вырос огромный спрос на всевозможные игры - шашки, домино, шахматы. Колхозы требуют волейбольных мячей и сеток, футбольных мячей. Особенно большой спрос вырос у трудящихся на художественную литературу".
Далеко не все жили так, не испытывая голода и других трудностей, тем более, что в 1935 году в район поступила новая большая партия спецпереселенцев, которым еще только предстояло приспособиться и к суровым морозам, и к не менее суровым условиям труда. И все таки жизнь настраивалась. Постановлением ЦИК от 25 января 1935 года все спецпереселенцы были восстановлены в избирательных правах, в 1936 году в поселках открылись первые избирательные участки. Однако это еще не давало им права покинуть установленное место жительства.
В Няндском клубе появилось кино. Первому поселковому киномеханику Е. Ф. Федоровой приходилось крутить движок вручную, фильмы до 1940 года демонстрировались немые, но зрительный зал не пустовал. Вечерами в клубе были танцы, играли на гармошке, на кларнете. У А. М. Злобиной был граммофон, звучали пластинки. По вечерам в здании комендатуры была открыта изба-читальня, избачом была А. М. Злобина. Сначала было всего несколько книг - своих, которые она отдала для всех. А в 1938 году в поселке в здании комендатуры открылась библиотека, работала в ней Я. Филиппович.
Жили спецпереселенцы и в других местах, достаточно много было их в Вандышском мехлесопункте. Случалось, что порой и срывалось у кого-то из тех, кто приехал работать сюда из ближайших деревень, в адрес белорусов, оренбуржцев, немцев злое выражение "враг народа", да разве только в порыве обиды. Какие же это были враги, вместе работали в лесу, стараясь выполнять и перевыполнять норму, жили в одних бараках и вместе ходили в один клуб?

В тридцать седьмом выражение это - "враг народа" - зазвучало с новой силой. В Москве начались судебные процессы над "врагами народа", которые широко освещались в прессе и вызвали волну собраний, поддерживающих суровые приговоры о смертной казни десяткам подсудимых. Сначала это была просто поддержка, но очень скоро борьба с "контрреволюционными элементами" из столицы перекочевала и в район.
В октябре 1937 года в районной газете "Ленский колхозник" появляется статья "Выкорчевать до конца последствия вредительства в Ленском леспромхозе", в ней говорится: "...в леспромхозе царило плановое проведение вредительства во всех звеньях деятельности леспромхоза. Савельев, Леушев, Цветинский - вся эта плеяда - чуждые подозрительные люди. ...Народный суд и прочие органы оказали огромную помощь Ленскому леспромхозу. Главари этих вредительских действий арестованы". Заканчивается статья вопросом: "...разве все благополучно в Вандыше, в Литвино? Разве до конца там ликвидированы последствия вредительства?"
Поиски "врагов" в Вандыше и в Нянде не заставили себя долго ждать. В октябре тридцать седьмого был арестован вандышский тракторист К. В. Гудков, за "контрреволюционную деятельность" он осужден на десять лет. Той же осенью в Нянде под конвоем увозят в Яренск Г. Б. Булынько, Н. Ф. Болгарина, Е. П. Былину, М. Н. Ананич, М. П. Борисевич, А. Л. Бохана.
Дочь А. Л. Бохана Н. А. Листратенкова хорошо помни было ту осень, хотя было ей тогда всего пять лет. Помнит, как отец вернулся поздно вечером с реки: развозил грузы по поселкам на лодке. Только сел ужинать, как в барак пришел комендант и еще двое человек, прямо из-за стола от семьи, где росло шестеро детей, забрали отца. Пережить потом ей пришлось многое: и обиду, когда другим детям не позволяли играть с дочерью "врага народа", и унижение, когда приходилось ходить по поселку, побираясь.
- Многих тогда с поселка увезли. В нашем бараке за стенкой жили Борисевичи, - рассказывает Надежда Александровна, - у них тогда же отца забрали, Максима Петровича. Трое детей осталось. Жена вскоре умерла, детей забрали в детдом. И от него ни слуху, ни духу, так он и не вернулся.
Александр Леонтьевич Бохан вернулся в Нянду в сорок седьмом, через десять лет, постаревшим и исхудавшим...

*   *   *

Все поселки спецпереселенцев с годами исчезли с карты района. Кроме Нянды, ее спасла железная дорога, которая в конце тридцатых годов начала строиться буквально в километре от поселка.
 - По первому проекту Печорскую магистраль предполагалось пустить по правой стороне Вычегды, - рассказывал В. А. Гардт, - я в тридцатые годы учился в Козьмино, в Лене, помню, как там вешки ставили, будущую дорогу намечая. Народ-то был верующий, кому попадает вешка такая прямо на усадьбы или огород - крестятся.... А окончательное решение - где строить - приняли после того, как исследование той и другой стороны Вычегды провели. Отказались сначала от этой стороны: болот здесь много. Как за Виледь от Котласа заедешь: Чокурские болота, Светиковские... Той стороне коснулось - болот меньше, но местность уж сильно пересеченная, сколько земляных работ потребовалось бы провести. Тогда и было принято решение: строить на этой стороне. И оказалось, что болота почти все обошли стороной. Тяжелым было только болото у Межога, ничего не могли там сделать: вечером сделают насыпь - наутро все уходит. Это самый тяжелый участок был.
Помнят няндские старожилы, как появились здесь первые строители железной дороги, бригада женщин и детей из Нянды вместе с ними ходили по лесу, намечая  колышками будущий путь магистрали.
- Приехали техники, - В. К. Нестерович, няндской жительнице, не было тогда и десяти лет, - нас, малолеток, собрали, послали просеки прорубать. Двух стариков нам дали.
- Что, - спрашиваем, - тут будет?
- Здесь город у вас построят, - техники отвечают, - большой город.
Построили ... лагерь для строителей дороги. Он - те же бараки, только окруженные высоким забором, колючей проволокой, с вышками по углам для охраны, - появился в 1939 году, стоял вверх по речке Нянда. Место это назвали Колонной. Заключенные сами строили для себя бараки, для конвоиров и обслуживающего персонала - казармы и домики. Был там свой медпункт, был магазин.
- Большая зона была, народу было там, ужас сколько, - вспоминала В. К. Нестерович, - едешь по дороге: тут одна бригада, через некоторое расстояние - другая, третья... Кто на тачках песок возит, кто лес. А исхудалые, голодные были... Как не помирали только, господи... Нам давали овес на лошадей, когда мы уже на вывозке древесины работали, днем лошадей кормили поплотнее. Если где оправится лошадь, смотришь, они уже заметили: налетит несколько человек, ковыряют овес-то этот, и едят... Это я своими глазами видела: прямо из навоза достают овес и едят...

Десятки лагерей тянулись вдоль строящейся дороги такой страшной цепью, что казалось - черными тяжелыми кандалами кто-то опоясывал тайгу, не только деревья вековые ломая - судьбы тысяч и тысяч свезенных в снега в кучу, подобную муравейнику, людей безжалостно ломая.
История, а скорей всего не она, а те, кто строительство это затевал, кто грубел сердцем и душой, на мучения и гибель глядя, постарались потом сделать все, чтобы забылись эти строители дороги. Взрывали изоляторы, убирали бульдозерами бараки, спешно сматывали колючую проволоку - словно и не был ничего, словно две стальные колей, уходящие за горизонт сквозь топи и тайгу, сами по себе выросли тут.
Что уж говорить о списках тех, кто тачки с песком тяжеленные таскал, руки в кровь сбивая, их то упрятали надежно, как упрятали в свое время в лесах братские могилы узников ГУЛАГа. Но память так просто не убивают. Еще остались очевидцы тех событий, хотя их осталось совсем немного, остались свидетели, кто видел, что происходит там, за колючей проволокой. Помнят вандышские ветераны, как добежал до их поселка один из сбежавших из зоны. Хлеб в руки попал, ему бы с буханкой той дальше бежать, в лес кинуться, да от голода сознание помутилось, зубами вцепился в мякоть, об осторожности забыв.
Тут его, рядом с поселком, и взяли. Бабы плакали да глазенки любопытных детишек зарывали ладонями, дабы не увидали они как травят в кровь беглеца собаками озверевшие не меньше псов охранники. Глаза матери детям закрывали, а на уши-то рук не хватало, уши-то им чем заткнешь...
Недоступно было обычному человеческому взгляду то, что творилось за колючей проволокой лагерей, но вести доносились и оттуда. Бывали в лагерях и люди, известные всей стране. Житель села Ильинско-Подомского (Вилегодский район) Н. П. Кузнецов в годы войны работал вольнонаемным на строительстве моста через Северную Двину. Большое это было строительство, для сотен, тысяч заключенных могилой бесславной обернулось оно. Все это видел своими глазами вилегодский паренек, а видел еще и то, как приезжал в военном 42-м или 43-м году на стройку эту сам "хозяин" - Лаврентий Павлович Берия, как ходил в окружении услужливых "нкаведэшных" начальников по возводимому мосту.
Куда дальше путь лежал человека в длинной кожаном плаще, с круглыми очками на носу - Кузнецов не знает, но нетрудно предположить, что не назад, в Москву, отправился спецпоезд главного палача страны, еще строился такой же мост из металлических конструкции через Виледь, через Вычегду у Межога, должен был там побывать. Ну, а уж коли туда проехал, мимо станции Урдома, крупнейшей на этой дистанции пути, так просто проехать не мог.
Можно считать, что был в этих местах и другой, не менее известный в стране человек - Константин Константинович Рокоссовский, да только вот находился он, будущий маршал Советского Союза и Польши, командующий Первым и Вторым Белорусскими фронтами в годы Великой Отечественной, тогда, в конце тридцатых годов, по другую сторону колючей проволоки.
Документальных подтверждений того, что был отбывал он свой лагерный срок в этих местах, нет, известно только, что был репрессирован, находился в лагерях. Но уже ни от одного очевидца тех лет слышать доводилось: здесь, в наших северных лагерях, вместе с простыми зэками, на нарах годы отсчитывал великий полководец. Видеть своими глазами его не видели, но... Д. И. Колесник из деревни Большой кряж вспоминал, как в середине пятидесятых годов он, украинский парнишка приехал в эти края на заработки.
Лагеря еще только-только убирали, точнее, убирали вышки, колючую проволоку и прочие страшные атрибуты подневольного труда. Бараки с нарами еще долго стояли, только жили в них уже завербованные со всех уголков страны люди. Так вот, хорошо запомнил тот свой первый барак на станции Тыва Дмитрий Игнатьевич. Барак как барак, только в одном месте на стене, прямо по бревну шла тщательно вырезанная ножом надпись: "Тут с такого-то по такое время (дат он не запомнил) жил в роли заключенного К. К. Рокоссовский".
И место это на нарах было как музейный экспонат, только что веревочкой бархатной не завешено - занимать его было строжайше запрещено. Даже при переполненном бараке никто из новичков не решался под "вывеску" свои вещи бросить.
Вот и судите сами: был здесь маршал или нет.

О. Угрюмов "Своя у этой памяти боль".

::: ТОГДА, В ТРИДЦАТЬ ПЯТОМ... :::

Я верю, что когда-нибудь в школах Урдомы на уроках истории целые часы будут отводить теме спецпереселенчества. Ибо не было в этих краях другого подобного явления, которое бы так изменило всю жизнь, какую только сторону ее ни возьми: экономическую ли, культурную ли: А если вести такие уроки, то без экскурсии в Нянду не обойтись: только здесь сохранились еще бараки, что были построены в тридцатые годы.
У Веры Клементьевны Нестерович есть в Нянде свой собственный барак. Или, как бы мы сейчас сказали, приватизированный. Когда ее с матерью в тридцать пятом из Белоруссии привезли в эти леса, здесь уже стоял поселок, отстроенный руками самых первых переселенцев.
Поскольку народу в тот год пригнали много, а места в бараках было мало, на имеющуюся жилплощадь набивались - кто как мог. С годами кто совсем уехал отсюда, кто получше жилье нашел - разъехались все. Нестерович же, мать в сорок втором похоронив, так и осталась жить в этих стенах. Вначале одна, потом с сыном. Ненужный никому барак, годный разве что на дрова, купила. А когда уж совсем невмоготу стало жить в прогнивших стенах, пошла просить квартиру. Квартиру дали, а барак так и остался за ней.
О том, как высылали их из Белоруссии, вспоминать не любит, но что поделаешь, вспоминается иногда:
- Приходят к нам военные из НКВД: вы поедете на Север, вас высылаем. Это был тридцать пятый год. Распишитесь, что едете по собственному желанию. Заставили расписаться, а через три - четыре дня у нас забрали все. В райцентр привезли. Там в вагон посадили, как скот повезли. До Котласа довезли. В Котласе всех нас начали стричь: и мужчин и женщин. Наголо. Потом в баню повели - всех вместе: мужики раздетые, женщины раздетые, все кричат, закрываются. Просто издевательство над людьми. А дальше - на баржу нас загнали и до Паламыша повезли. Здесь уже дорога была, лежневка, по ней в Нянду привезли и у моста через речку посадили. Сидим, ждем, куда нас разместят...
О жизни, что вспоминать на старости лет. Но раз уж покатился клубок воспоминаний, то потянется нить.  
- Еще шестнадцати лет не исполнилось, комендант на лесозаготовки отправил. Зима - ни одежды теплой, ни питания подходящего... Летом - за пятнадцать километров на сенокос. Здесь у нас колхоз был, и большой. На Шестой поселок посылали меня работать, там поля были и сенокосы. Своими силами поля-то эти разрабатывали, как корчевали, боже мой! Вот подрубишь у сосны корни, из мужиков кто-то вскарабкается наверх и веревку длинную за вершину привяжет. За веревку эту дергаем-дергаем, а потом еще жердь толстую под корни. Одни за веревку тянут, другие на жердь навалились. Как сосна эта пошла, так все и полетим на землю.
От Шестого, некогда крупного поселка, что расположен выше по течению Лупьи, застала Вера Клементьевна только пустые бараки да рассказы о том, как незадолго до них сюда пригнали этап таких же спецпереселенцев с Кубани. От голоду, считай, все и полегли тут.
­ Поголодать довелось и няндским жителям.
- С Паламыша шли по лежневке, смотрим, а в лесу грибов столько, щавель растет, ягоды. Говорим: щавель да ягоды есть - с голоду не помрем. В лес ходили, надо было только у коменданта отмечаться, что пошел. Да и когда мы приехали сюда, тут уже люди и картошечку стали садить, огороды были:
- Зверствовал комендант-то?
- Свои больше зверствовали - палочники. Те из нашего же брата, из спецпереселенцев. За кусок хлеба и изобьют, и мать от ребенка оторвут, и умирающего на работу выволокут.
Не избежала наказания и сама. Послали на лесоразработку за пятнадцать километров от дома, а у нее как-то раз мать заболела тяжело. Одну дома побоялась оставить, не пошла на работу. Дали за это срок - четыре месяца. Пока из одной тюрьмы в другую возили, жалоба ее (добрые люди помогли написать) следом по инстанциям шла. Четыре месяца сидела, четыре месяца и письмо ее ходило. Ответ с указанием - "освободить" - получила на него как раз в последний день срока.
Освободилась, и сразу - на работу в лес. Так всю жизнь и отработала за мужика. Когда в лесу стала не нужна, поставили "конюшить" в поселке.
- Ни одной лошади так не досталось работать, как мне в этой жизни, - грустный итог прожитым годам подводит.

:::ДОРОГА:::

- Но пока вы не начали спрашивать, я сам задам вам один вопрос...
О его самочувствии можно было и не спрашивать. Он болен, это видно и по изможденному лицу, и по тому, как, по-старчески шаркая ногами, прошел по комнате и устало опустился в старенькое кресло. Он болен, но от предложения перенести разговор на потом, когда ему станет полегче, отказался: будем говорить.
- Всего один вопрос: отчего только сейчас вы вспомнили о нас?
Подготовленный к долгому разговору магнитофон старательно накручивал паузу. Что мог я ответить бывшему зэку? Не знали, не верили, что все это: лагеря, колючая проволока и каторжный труд, могло происходить и у нас? Как и тысячи других мальчишек, я заучивал в свое время светлую, омраченную лишь войной, историю нашей страны. Как и сотни урдомчан, порой не раз на день перешагивал через сверкающие рельсы железной дороги на Воркуту, не задумываясь о том, что переступаю величайший для наших мест памятник скорби и бесправия.
Лишь гораздо позже, когда светлая эта история вдруг распахнула другую свою сторону, когда в пестроте опубликованных воспоминаний, дневников, свидетельств узников ГУЛАГа промелькнуло и раз, и другой такое привычное название этой дороги, понял одно: то страшное и жестокое, в существование которого не хотелось верить, происходило и здесь.
А ведь трудно найти даже сейчас, в нашем затаеженном районе сооружение более грандиозное, чем эта дорога. Высокие земляные насыпи, мосты, все это отдает такой незыблемостью, как будто и нет на пути болот, ручьев, речек и рек. Да только вот не то что музея, правдивого показа истории постройки ее вам не отыскать. Какой там музей - документы и те надежно утрачены. Что и осталось, так лишь редкие свидетели того строительства. Такие, как Николай Геннадьевич Арбатов.

Арестовали его в самом начале тридцать седьмого года. Вина молодого конвоира НКВД и впрямь оказалась "серьезной": сопровождая в железнодорожных вагонах из Челябинска в Москву "врагов народа", он, совсем забыв о "классовой непримиримости", иногда беседовал с ними.
Это сейчас мы почти привычно воспринимаем рассказы о том, что выпало на долю того поколения. Но представьте себе хоть на миг потрясение комсомольца, не столько по билету, сколько по душе, которого под конвоем проводят через весь город. Прошлая жизнь: Москва, где жил, школа, учеба в ФЗУ, законченный с отличием вечерний техникум, все это осталось за далекой-далекой чертой.
Суд. Еще один суд. Окончательный приговор: семь лет. Челябинская тюрьма, куда попал он сразу после ареста, в первое время была полупустой, но с каждым днем душные камеры все сильнее заполнялась людьми, словно там, на воле, шла непримиримая борьба не на жизнь, а на смерть.
В тридцать восьмом Арбатова отправляют на Север.
Строительство железнодорожной ветки от далекой угольной Воркуты на Котлас еще только-только начиналось. Дорога доходила только до Вездино. Рабочей силы требовалось много, лагеря в тайге, среди болот, росли как грибы: номер 36-ой, 37-ой, 38-ой... Этапы заключенных шли сюда один за другим.
- Подали нам какую-то шаланду, я имею в виду баржу деревяннорубленную, - Арбатов то и дело рассказ свой сдабривает терпким дымом дешевой "Примы", - крепкая такая. Люк, через него всех туда, вниз. Набилось нас, как сельдей в бочке. Повезли в Айкино. Там церковь на берегу стояла, стоит ли сейчас - не знаю. Вот у церкви той пристала баржа, нас вывели, а потом пешим этапом - на трассу.
Еще на Котласской пересылке Арбатов заболел. И заболел тяжело, сказалась челябинская камера. В барже деревянной местечко занимая в потной толпе, понимал, что впереди ждет что-то еще более страшное. И, верно, тот этап от Айкино до лагеря стал последним для многих: после долгих дней в тюрьме силенок у всех оставалось маловато. С упавшими конвой разбирался коротко: выстрел, колонна, не задерживаясь, шагает дальше. Если б не товарищи по тюрьме, что упасть не давали, заставляли идти, не одолел бы этой дороги и он.
Новую партию рабочей силы в лагере сразу определили по местам. Кому в руки тачку железную и на маршрут: карьер - насыпь. Тот, кто не только тачку, но и себя-то на ногах держал с трудом, попадал в "слабосиловку". А оттуда два пути: либо поправишься, окрепнешь, либо...
Только легко сказать: "окрепнешь". Это работягам, да и то за выполнение нормы давали хлеба по шестьсот граммов. Здесь же (что доходяг даром кормить) полагалось вполовину меньше.
В лагере железная тележка ему оказалась не по силам. Попал в "слабосиловку". В бараке - бочка из-под горючего, одна сторона ее выбита для дров. Дрова привезут безконвойники прямо долготьем. Так и засовывали, ни пилы не было, ни топоров, да какой там топор у зэка! И днем, и ночью грелись-спасались у той печи.
Умирало много, счет никто не вел. Была у каждого такого барака своя похоронная команда, без работы мужики не сидели. Даже белье снимут, голым похоронят.
Потом почувствовал: так долго не выдержать, надо что-то предпринимать. Были у него часы: обычный дамский медальон в серебряном корпусе. Часовщик для удобства ручки приделал для ремешка. При аресте солдат, обыскивая, провел по руке, а свитер толстый был, не прощупал. Потом, в тюрьме часы эти прятали всей камерой, берегли как зеницу ока. Допрятали до того, что перестали ходить. Так и пронес потом их через все тюрьмы и этапы. Где только не прятал: то в хлеб засунет, то в мыло. Словно чувствовал, что пригодятся.
Подошел к одному человеку, часы те показал:
- Подскажи, как мне их проесть.
- А ты отдай их каптеру.
Был такой человек, на хорошем месте сидел, хлеб - крупы с весов отпускал.
- Только ты не торгуйся с ним, отдай так. А он сам сообразит, как тебе помочь.
Так и поступил.
Первое время каптер поддерживал его на кусочках: то хлеба горбушку сунет, то сахару кусок. Потом, то ли надоело, то ли, наоборот, пожалел, говорит:
- Ты больше ко мне не ходи, я тебе кусочки давать не буду. Я сделаю для тебя лучше. Картошку мороженную на трассу привозят, так тебя сторожить ее поставят. Вот там отъедайся.
По трассе к тому времени уже была проложена узкоколейка, по ней-то и завозилось в лагерь все, в том числе и картошка, мешки сваливали прямо под открытый навес.
Напарник по сторожке посмотрел на доходягу и только головой покачал в сомнении:
- Ешь больше. Либо окрепнешь, коли желудок выдержит, либо вконец ослабнешь.
...Паузу в рассказе своем сделал Арбатов большую, попросил выключить магнитофон. Посидел, отдыхая, потом на кухню ушел. Вернулся с новой пачкой "Примы". Закурил, головой мне кивнул: включай.
- Я сначала на картошку навалился - у меня понос. А напарник все свое: ешь больше. Или пан, или пропал. Вот я и ел. Через некоторое время понос остановился. Поправляться я стал, даже раз под разгрузку мешков подошел. Мужики носили мешки, я спину подставил. Мне мешок положили - я тут и упал. Не-е, - говорят, - еще не годишься.
Выжил. Надо работать, как и все, насыпь поднимать. Там - как муравейник с раннего утра: одни на тележках песок тяжелый возят, другие - грузят, третьи - тележки считают. Есть и работа для избранных: те указывают, куда тележку сгрузить.
Как ни мало сил у зэка, а по морозцу работа - главное спасение. Да и стимул был: норму на тачке навозишь - 600 граммов хлеба получишь. Перевыполнил - еще и довесок прилагается. Ну, а не справляешься - пайку урежут наполовину, вовсе получать станет нечего.
 Подошел к одному бригадиру, вор был, тоже москвич, из Марьиной Рощи: возьми к себе в бригаду.
- Возьму, - отвечает, - если обещаешь, что норму будешь делать. Или хотя бы близко к норме, тогда помогу.
Потом Арбатов поймет, что значит помочь человеку, если тот почти выполняет норму. Не хватает до нее процентов десять - пятнадцать, бригадир добавит. Но, добавляя лишние тележки грунта, он у кого-то должен их отнять. Не у того, кто сам норму перевыполнил, а, значит, и дополнительный паек тем самым себе обеспечил. Отнимают у того, кто заранее из-за слабости своей обречен на невыполнение. Ему-то все равно за что неполную пайку получать.
Норма была немалая. Конечно, были мужики здоровые, тележки у них были - едва не кубометр песку в такую входило. Но большинству давалась норма с большим трудом. До красных кругов перед глазами упирался и он, думая лишь об одном: выстоять.
Уже через много лет спустя, после освобождения такая же тележка долго еще ржавела в сарае, дрова во двор иногда возил на ней. Заинтересовались работники краеведческого музея: вот бы экспонат был ценный. Николай Геннадьевич только руками развел: уж нет ее.
 - Были китайцы, целая бригада. Труженики отменные, трудолюбивые, ну как муравьи, - собеседник мой торопится что-то высказать, словно боится забыть, а то замолкает, отдыхая от заполнивших воспоминаний. - Маленькие, а все везут - везут, уж не постоят, не отдохнут. И падали они, так никто и не выжил. Что губило? И голод, и морозы. Страшные морозы. Такая поговорка существовала у нас: мороз в сорок пять градусов  нам не страшен, куда страшней, когда сорок один на дворе. Почему? Да потому что при сорока пяти в бараках оставляли, на работу не гнали, а в сорок один - иди...
Та первая зима 1938-1939 году выдалась лютой, роковой она стала для многих. Ватные штаны да ватные телогрейки зэкам выдавали, остальное - все свое. Вместо валенок на ногах - тюни. Делали их мастера местные так: рукава от телогрейки им принесешь, голенища из резины нашьют - вот и обувь.
Летом на насыпь пришли путеукладчики, такие же заключенные.
- А нас отправили дальше. Погрузили на этот раз в телячьи вагончики и по пути, нами отсыпанному, вывезли снова на Вездино. Но нас было уже значительно меньше. Если половина осталась в живых - и то хорошо.
Опять привезли к реке, там ждет баржа. Команда: на посадку, по одному. Конвой забегал, засуетился.
- А как охрана относилась к вам?
- Особых издевательств не было. Да и дисциплина была. У него ружье, хочешь - не хочешь, станешь послушным. Что-то не понравилось ему в нас: ложись. Вот и бросаешься головой в снег. Лежишь: гражданин начальник, мы уже устали. - Ну, смотрите... Между прочим, когда сюда, в Урдому, перебрались, смертей практически не было.
Баржой довезли до Паламыша, от него этапом дальше, на станцию Урдома.

В Урдоме партию поместили в барак с недостроенной крышей: пока переночуйте как-нибудь, крышу завтра сделаете. Переночевали, а назавтра с утра рано на работу.
- Строили перегон от Урдомы в сторону Тывы. Сколько-то времени мы тут спокойно поработали. Как сейчас помню, я успел даже две посылки из дому получить. Посылки эти я сдал для верности каптеру, только на веру. А каптер сменился, они часто менялись, как перчатки. Ты что, - удивляется, - какая посылка, ничего ты мне не сдавал, отвали. Вот и все. Отец мне все слал так называемую твердокопченую колбасу, черная была, сухая.
Мост поставили, трассу разрубили. Объездная дорога там сначала построена была, она строилась не так тщательно: уклоны, подъемы не выдерживались. Крышу на бараке сделали. Вместо постели - мох, а был он в те годы такой, что как ступишь, так нога и провалится. Только обустроились, в работу втянулись, как на обжитое место новых заключенных пригнали: польских военнопленных. Те остались дорогу достраивать, наш лагерь снимают и дальше, на Тыву. Пешком, ладно что еще недалеко. Первую ночь провели на земле, только потом на скорую руку принялись сооружать для себя что-то похожее на жилье.
Из жизни в Тыве один случай запомнился. Палец на руке распух, зашиб где-то. Приходит посыльный в барак: тебя начальник вызывает. А начальник новый поселился за зоной, когда он приехал, ему новый домик срубили.
Пришел.
- Ты почему не на работе, - спрашивает.
- Не могу работать. Краснота пошла, - палец, как доказательство, Арбатов вперед выставил.
- Так-так, ладно. Это мы проверим.
Напротив себя посадил, сам рядом сел и вопрос задает:
- А где все остальные, что с тобой по делу шли, - и фамилии называет тех, с кем Арбатов через суд прошел.
Назвал он тех, с кем по этапам вместе идти довелось. Начальник выслушал:
- Больше у меня к тебе нет вопросов.
И отпустил.
Тут у Арбатова вопросы появились: откуда начальник новый все обстоятельства его дела знает? Прораба, что вместе с начальником жил, встретил, к нему подошел:
- Ну-ка скажи, откуда он про меня все знает, про моих однодельников?
Тот смеется:   
- Он вас знает как облупленных, он знает вас лучше, чем вы его, потому что все дела ваши через его руки проходили. Он был наркомом НКВД в Башкирии, а Челябинск тоже к Башкирии относился, к Уфе. Так что он тебя посадил - и сам сел.
Сколько-то там поработали, в Тыве, потом начальник новый как-то незаметно исчез. Но доброе дело напоследок Арбатову сделал, поставил его на блатную работу: хлеб возить.
- Каптер только подначивает: ты ешь-ешь, что ты привозишь целые буханки. А меня настолько честность мучит, что я и горбушки отломить не могу. Я привезу все и сдаю ему по весу. Он меня и корит потом. Видит, что я взять боюсь, сам отломит ломоть: на, иди в барак, накройся одеялом и сожри.
На Тыве едва успели насыпь сделать, погнали дальше - на Тыла-Йоль. Станция пустынная была, кроме березняка нечего не было. Уже не с тачкой ходил, поставили нормировщиком.
Появился однажды на насыпи начальник работ, второе лицо после начальника лагеря. Арбатов решился на отчаянный поступок: остановил его и выпалил скороговоркой:
- Я электрик, хороший электрик, московский. Закончил ФЗУ, вечерний техникум, работал много. Если будет во мне надобность, вспомните, пожалуйста.
Тот книжку записную достал и кармана:
- Фамилия, имя, отчество?
Записал. Проходит месяц, второй. Вызывают на вахту:
- Арбатов, собирайся с вещами, Пойдешь в другое место.
А что зэку собирать, какие вещи? Кусок недоеденного хлеба, ложка, миска из банки консервной. Выдали конвой - молодого солдатика, вот и пошли.
- Я впереди, он чуть поотстал, - Арбатову, даже как будто смешно самому сейчас картину эту представлять, - он не особо меня опасается, идет шагах в пяти. Когда тоже в карман залезет, кусочек достанет, пожует.
Так пришли на Протоку, большой лагерь на берегу Вычегды. Поставили Арбатова электриком. Там ему пропуск на бесконвойную выписали и задачу объяснили:
- Обеспечивать будешь экскаватор водой и электросветом. Есть движок, есть насос, но нужно еще сделать, чтоб они заработали.

Здесь и прожил он лето и зиму тридцать девятого- сорокового. Здесь чуть концы не отдал, переболев малярией. Видел, как строился мост через Вычегду, как подводилась к нему насыпь. Строилась дорога спешно: страна, живущая ожиданием близкой войны, нуждалась в воркутинском угле. Командование лагеря подгоняло: быстрей-быстрей, ни сил зэков, ни их жизней не жалея. Было в лагере даже стахановское движение: за превышение нормы - усиленный паек.
Весна сорок первого прошла, лето. Двадцать второго июня в лагере суматоха, пронеслось меж заключенными: война. Изменений больших, впрочем, не произошло. Конвой усилили: набрали по деревням стариков, винтовки в руки сунули. Питания и до войны хорошего не видели: одна картошка, страдали очень сильно из-за отсутствия соли. Страшно дорогой была и махорка. Стало еще хуже.
Брали на фронт и из лагеря, но, конечно же, не 58-ую статью, политическую. Брали уголовников, вызывали на вахту:
- Пойдешь на фронт?
- Пойду.

Первый поезд по дороге прошел седьмого ноября 1941 года, немножко запоздали к началу войны. В лагере уже знали все: и начальство, и зэки, что будет поезд. Он был небольшой: один вагончик классный, но небольшой, двуосный, остальные обычные, телячьи. В одном из вагонов везли электростанцию, она ра­ботала, поезд весь был украшен гирляндами из лампочек. Дело шло к вечеру, он так и шел в ореоле огней мимо станции Мадмас, где выстроился весь лагерь.
Состав прошел, на работы на дороге было еще очень много. По единственной ее колее ходили и строительные вагончики, пошел и уголь, другой груз. Арбатова скоро снова перевели в Урдому, в лагерь на Колонне. Так и остался электриком.
- Знание электродела от многих неприятностей спасало. Как что, я когти на плечи и - иди куда хочешь: я - человек при исполнении обязанностей. Но и ответственность была. Сообщают однажды: приезжает начальник лагеря. Начальство одно не ездило, с ним замы по энергетике, по связи и по другим вопросам. Пока вагончик стоять будет в тупичке, надо в нем освещение сделать. Говорю: сделаю. А как делать? Электростанция стояла у вокзала. Нынешний вокзал в Урдоме уже третий по счету, а самый старый, первый, был больше похож на избушку. А электростанция там, где сейчас баня каменная, стояла.
Взяли провод большого сечения, бухту размотали, дотянули его до стрелки. А дело в декабре, морозы. Под рельсами провод протащили, присоединили к вагончику. Попробовали включить - есть свет. Страшно: провод оголенный прямо на снегу лежит, вступишь - убьет. Но зато в вагончике всю ночь свет горел.
Арбатов всю ночь на электростанции просидел. Мужиков, на ней работающих, об одном просил: не подведите, потухнет свет - всем несдобровать. Обошлось.

Зимой сорок четвертого закончился у него срок приговора, но еще пять лет после этого имел поражение в правах: не имел избирательных прав, не мог быть членом профсоюза... Раз в три месяца надо было отмечаться в районной комендатуре, так что яренских дорог пришлось потоптать немало.
О возвращении в Москву нечего было и думать, столица была закрыта для него. Когда же в пятьдесят восьмом был реабилитирован, к тому времени была здесь семья, пятеро детей. Здесь, в Урдоме, купил сначала дом старенький, как дрова. Потом и свой дом поставил, от дороги неподалеку, слышно через окна, как шумят проходящие составы. Дорога словно не отпускала его от себя, как всесильная хозяйка, связывала его судьбу со своей.
В середине пятидесятых годов прошла какая - то незаметная, тихая реорганизация: Печерлаг переименовали в Печерстрой, вышки стали сносить, изоляторы железо­бетонные взрывать, а они такие прочные были, говорят, что и взрывы не брали.
На жизнь Николай Геннадиевич не жалуется и в судьбе своей искореженной никого не винит. Что бы ни происходило с ним, у него всегда с тех тридцатых, сороковых годов, осталась точка отсчета, позволявшая стойко переносить все невзгоды: "Бывало и хуже".
Работал до пенсии, как и прежде, электриком. И хотя учиться потом больше так и не довелось, до всего доходил самоучкой. Специалистом считался классным, случалось, что и у дипломированных архангельских инженеров ошибки в проектах находил.
Домик, хоть и старенький, а свой. Дети с внуками часто приезжают. Все хорошо, болеть вот только стал часто. Все хорошо. И все же...
Отшумел недавно самый главный праздник в Урдоме - День Победы. В такой день чуть не весь поселок собирается на митинг, ветеранов войны чествуют, как героев, и они заслужили такое уважение. Но я в этот праздник вдруг ясно представил себе, как стоит одиноко у калитки маленького старого дома бывший заключенный, большую и самую трудную часть своей жизни отдавший строительству дороги. Как молчаливо смотрят из окон на окруженных почетом сверстников такие же, как он, люди со сломанной судьбой и нажитыми тяжелым трудом болезнями. В чем же провинились они перед тобой, Победа?

::: ГОРЬКАЯ ЯГОДА КАЛИНА :::

В палисаднике прямо под окнами небольшого домика собирает старушка с кустов сентябрьскую ягоду. Ягода горчит, а она не уходит, словно в этих налитых терпким соком калины бордовых шариках надеется пробудить согревающее тепло июльского солнышка.
Старенькая потертая тужурка на плечах, на ногах - хотя и далеко еще до морозов - большие валенки с калошами.
- Ноют, ох как ноют по ночам-то ноги, - уже потом объяснила она, - ночами уснуть не дают. И даже летом согреть не могу, так настыли за жизнь-то.
Так уж совпало, что за неделю до моего приезда сюда, в небольшой поселок Песочный, что стоит совсем неподалеку от Урдомы, принес почтальон в этот дом письмо из далекой Белоруссии. Само по себе письмо в наши дни событие немалое, а тут еще весточка с далекой, и что скрывать, забытой уже, родины. Какие чувства вызвало оно у старой женщины, не знаю. Одно могу сказать точно: получи она его раньше, лет этак на шестьдесят с лишним - не нашлось бы тогда на всей Земле человека счастливей.
 - И что мне теперь делать, с бумажкой этой? Наверное, надо в собес сходить, - в старушечьей иссохшей руке справка о реабилитации: "Решение, вынесенное в административном порядке 18 марта 1930 года в отношении Кураго Я. Б. 1908 года рождения, отменено. По данному делу Кураго Я. Б. реабилитирована. До высылки в спецпоселение проживала в д. Барсуки Волосовского сельсовета Витебской области:"
Встреча с Ядвигой Брониславовной произошла осенью, а за перо взялся лишь сейчас, глубокой зимой. Столько наслушались за последнее время не судей даже - прокуроров истории, что поневоле, боясь поддаться их примеру, к оценкам недавнего времени подходишь с осторожностью.
Может быть, потомок наш, историк будущего, с высоты своих годов будет более трезво оценивать: каким был он, двадцатый век, по датам, как по полочкам, примется раскладывать дела, поступки, события, судьбы героев и преступников. Вовсе не претендуя на полную объективность, все же скажу: для моих земляков век этот оборачивался чаще всего не самой светлой своей стороной. И сейчас еще, слушая скупые рассказы тех, кто пережил в этих местах коллективизацию, войну, кто с упорством последней крестьянской коняги оставлял на пашне или в лесу свое здоровье, кто согревался лишь мечтой о светлом будущем, - с трудом осознаю в душе: неужто все это могло вместиться в судьбы одного поколения?
Но не умаляя всей тяжести, выпавшей на плечи этих людей, все же рискну высказать однажды самого меня поразивший вывод: самые трагичные страницы вековой истории этой земли связаны с другим событием. Имя ему - спецпереселенцы.

В печально известной Макарихе - пересылочном лагерем под Котласом - Ядвига Брониславовна, тогда еще совсем молодая девушка, пробыла недолго. Продержали ночь на деревянных нарах, а наутро их семью разделили: кто поздоровей да покрепче, погнали этапом в тайгу. Пешком.
Нет, словами тут объяснить невозможно. Просто, дорогой читатель, если под рукой окажется карта Архангельской области, расстели ее перед собой. Проведи пальцем от Котласа по извилистой нитке Вычегды (железной дороги в нашу сторону тогда еще не было, один путь - по реке) до Яренска. Да от Яренска еще вверх, туда, в пустынный таежный угол, почти до самой границы с Коми. Это и будет дорога первых спецпереселенцев.
Кто по тайге хаживал, поймет, сколь непрост был тот переход. Для остроты ощущений прибавьте ко всему раскисшую дорогу (вышли из Котласа в марте), голод и сытых конвоиров. Две недели шли мимо немых деревень и холодных лесов. Ночевали, где удавалось. Хорошо, если в деревне. В тесноте, вповалку на полу, но все же в тепле. А то доводилось и в заброшенной, продуваемой всеми ветрами церквушке коротать ночь, притулившись у стены под еле слышный откуда-то из темноты, со стороны разграбленного алтаря, то ли плач, то ли молитву.
Нам, живущим проблемами и заботами века уходящего, сложно понять, как без какой-либо техники возводили люди в тайге эти первые поселки. А они росли, схожие как братья близнецы - Уктым, Пантый, Ягвель, Ледня, Нянда: Сестер и братьев Кураго отправили в Пантый. Поселок в ту пору находился в самом младенческом, если не сказать, в наивно-зародышевом состоянии: стоял среди деревьев единственный барак.
Кому из прибывших посчастливилось местечко в нем локтями себе отвоевать, тот на нарах остался. Ну, а кто оплошал - выход один: ставь себе зеленый шалаш из жердей да веток.
И сразу - в работу. Прежде большинству из прибывших сюда дело больше приходилось с пашней да сенокосами иметь. А тут - бери в руки топор, пилу, и если не хочешь, чтоб и без того скудный паек твой урезали, от других не отставай. Валили лес лучковыми пилами. Случалось, что при валке неумелой калечили друг друга. С сучками расправлялись, а затем, вцепившись человек по десять-пятнадцать за хлыст, и мужики, и женщины волокли его по муравьиному прямо к стройке. Комендант торопил: новые партии переселенцев то и дело прибывали, а бараки строились медленно.
Коменданты спецпоселков были разные. Встречались и такие, кто на бумаге с трудом подпись свою выцарапывал. Да, видно, не это считалось тогда главным. Пантый пользовался в районе дурной славой из-за лютости одного из комендантов.
- Уж не дай бог провиниться, - вспоминает Кураго, - наказывал так: осенью вывезет на лодке на реку, в воду сбросит, да сырого еще и в холодное помещение на всю ночь посадит.

За несколько лет жизни в поселке натерпеться белорусской девушке довелось немало. Здесь у нее умер отец: ушел однажды в лес и назад не вернулся. Дело обычное: гибли и умирали часто, зимой на просеках мертвых и не убирали, руки до этого не доходили. Она и сама на волосок от смерти была, когда в больничке своей поселковой - в сущности тот же барак - лежала в тифу.
А когда уже совсем невмочь стало, решилась на совершенно безумный в ее положении поступок: бежать.
- Я уж совсем черной стала и от работы такой, и от голода, и от болезни, - Ядвига Брониславовна говорит совершенно отстранено, словно и не о себе, - решила: будь, что будет. Не заблудиться боялась - страх был: поймают.
Не заплутала. Не поймали. Она работала сначала в Черве, потом в Вандыше лес валила наравне с мужиками. Там уже не делили всех на своих и чужих. Да и что было делить, когда потом, в терпком, как ягоды калины, густо заваренном в котле военных тыловых буден перемешались не только русский, белорусский, украинский языки, но и судьбы.
Когда из Вандыша мужиков на фронт позабирали, она прошла курсы и села за рычаги трактора.
Вандышские женщины разговора особого заслуживают. Мужей на фронт проводив, взяли в руки топоры, пошли в лесные делянки, вручную катали, грузили, сплавляли древесину. Однажды понадобилось в одном месте на берегу пологий спуск сделать для сплава - взялись женщины за лопаты. Это сейчас со­временный бульдозер работу такую за полдня сделает, а сколько тяжелого песка женскими руками было перебросано вручную.
Работали на тракторах. Невысокие их фигурки на фоне "Сталинцев" и вовсе казались беззащитными. Случалось в лесу всякое, бывало, что и "разуется" трактор средь леса. Тут и мужику здоровому да сытому управиться не просто, а она - одна с прицепщиком-пареньком, который по малолетству своему на рубке леса работать не мог. Так и управлялась с тяжелой гусеницей: в руках кувалда, а на глазах - слезы.
А как мерзнуть приходилось! Трактора были без кабин, в морозы за рычагами так застынешь, что не знаешь, как потом и отогреться. Морозы в те годы были страшные. А может, просто так казалось, уж больно одежонка у всех худенькой была.
- Как-то раз, - вспоминала Фаина Ивановна Попова, тоже вандышская трактористка военной поры, - выдалась у прицепщика минутка свободная, он к костру сунулся. И забыл совсем, что одежда-то маслом машинным пропитана. Разом вспыхнула. Слышу крик, бегу к нему, а он по снегу катается. Еле-еле пламя сбили.

Трактористам и трактористкам тех лет за труд их титанический и на фоне фронтовых подвигов незаметный, можно смело памятник ставить. Заслужили.

::: НЕ ПО РАЗМЕРУ ПАНЦИРЬ ЧЕРЕПАШИЙ :::

У Прокопия Александровича Меньшикова из поселка Вандыш в большой коробке хранятся дома самые разные документы, бумаги, значки. Не так часто достает он эту коробку, разве только что понадобится для справки. Но уж коли достал, то перебирать может подолгу потемневшие от времени почетные грамоты, потертые корочки удостоверений - с каждым из доку­ментов связаны свои воспоминания.

Мандат N 181
Выдан тов. Меньшикову П. А. - делегату  
Первого Съезда профессионального союза
рабочих леса и сплава Северного района СССР.1937 год.

...Он прошел по полутемному коридору бревенчатого барака и толкнул нужную дверь. Вошел в небольшую комнату, огляделся. Повернувшись к застывшей в дверях жене, весело сказал:
- Ну, что ж, будем устраиваться!
Много ли надо времени на устройство, если все домашнее имущество новоселов - два чемодана. Посуду выложили, принесли со двора несколько чурок - на первое время вполне сойдут за табуретки - вот и готово жилье.
Невелика была комнатка, а в ней, кроме них с маленьким сынишкой, поселили еще и рабочего Лыскова с матерью.
- Ничего, - говаривали Меньшиковы, - места хватит всем, живали и хуже.
С устройством закончив, Прокопий Александрович вышел на улицу. Небольшой поселок на берегу Лупьи в молчаливом окружении тайги еще только отстраивался, нужно было много времени, много сил, чтобы он превратился в такое крупное предприятие, как Верхнелупьинский леспромхоз.
Вандыш был уже третьим по счету поселком, где довелось работать его тракторной бригаде. Начинали в Шенкурском районе, затем перебросили в Ленский район на Речкинскую тракторную базу. В тридцать четвертом, тоже всей бригадой, перебрались в Вандыш.
Переезжали с семьями и детьми трактористы. Переводили тяжелые, неуклюжие трактора. Сначала на американских работали, а потом "Сталинец-60" на дорогах появились, одни из первых тракторов, созданных молодой страной, номера даже на них были еще первые - двухзначные. Для того, чтобы такую махину завести, нужно было сначала ломик в маховик двигателя сунуть и жать на него покрепче. Случалось, что крутанется маховик, да так, что только успевай от того ломика увернуться.

Нагрудный знак "Почетному работнику лесопромышленности" N 2310
("Награжденные знаком берутся на персональный учет в Наркоме лесной промышленности СССР. Перемещение  награжденных по работе производится с согласия Народного комиссара лесной промышленности СССР")
Из Положения о нагрудном знаке.

У Доски показателей стояло несколько человек.
- Ну, Меньшиков, опять вперед ушел, - обернулся кто-то к подошедшему Прокопию, - вот же везет человеку.
- Ну-ну, посмотрим, как поживает твоя черепаха - он пробился плечом к Доске, на которой против фамилии передового и отстающего тракториста помещались изображения самолета и черепахи, - нет, брат, мне панцирь черепаший не по размеру.
Все засмеялись и, похлопав по плечу сконфуженного "погонщика черепахи", разошлись. Все прекрасно понимали, что дело вовсе не в везении. Основная и самая напряженная работа у вандышских трактористов выпадала на зиму, на период вывозки древесины.
По дороге ледяной трактора с лесом шли, самое большее со скоростью пять километров в час, сцепщик мог во время движения спокойно весь состав обойти, осмотреть и снова на место вернуться.
И все же в работе тракториста под контролем была каждая минута. До минут учитывалось время: во сколько выехал и во сколько приехал. То же самое было и в лесу, к примеру, на погрузку двоих саней отпускалось всего три минуты. С тех, кто не укладывался в это время, спрашивали строго. Строгость была понятна: древесина шла на экспорт. Уже потом, летом на сплаве, когда экспортную древесину отправляли по реке, по берегам ее стояли учетчики, считая проплывавшие пачки.
Были в поселке и стахановцы, намного превышавшие нормы выработки. Были и отстающие, хотя отставали не из-за лени и прогулов, тогда об этом и понятия не имели. Больше древесины взять на сани или меньше - это и от погоды зависело, и от опыта. Со скольжением ледянки не посчитаешься, наберешь больше - разорвет состав посреди пути. Сраму тогда не оберешься.
Давала себя знать и усталость: работали и днем, и ночью, сменяя друг друга за рычагами. Бывало, что едешь, а в сон так и клонит.
- Случилось раз, - вспоминал Меньшиков, - заснул тракторист на ходу, трактор на повороте с дороги сошел и на пень наскочил. Лопнул чугунный поддон. Часть вроде бы и не дорогая, гораздо дороже обошелся всей бригаде простой техники. Наказали строго тракториста, половины месячной зарплаты лишили.
Через три года Меншикову, как передовику, дали новую квартиру. Стали переезжать из барака, он и говорит Лыскову, который с матерью все эти три года с ними жил: "Поехали с нами, места хватит для всех". Так снова стали жить вместе, одной семьей.

Мандат N 47
Тов. Меньшиков П. А. является делегатом шестой Ленской конференции ВКПб
от Вандышской парторганизации с правом решающего голоса.

Парторгов в Вандышской тракторной базе было несколько, но вот уж кто запомнился Меньшикову, так это Зосима Федорович Игин. Приехал в Вандыш он незадолго до войны, в тридцать девятом году, и очень скоро стал здесь своим человеком. Умел поговорить с человеком, умел выслушать, дельный совет дать. До его приезда только три коммуниста было здесь, при нем партийная организация выросла до двадцати человек. С рекомендацией Игина вступил в партию и Меньшиков.
На фронт Прокопий Александрович ушел ровно через год после начала войны - 22 июня 1942 года. Воевал на танках иностранных марок: английских, американских, с боями прошел по Венгрии, Чехословакии, освобождал Австрию.
Домой вернулся после Победы, поставили его старшим механиком. Техника была разбита, запчастей не было, но еще сложнее было положение с топливом: его всегда не хватало. А за выполнение плана спрос был жесткий. Вот и выкручивались как могли. Как-то раз, когда с топливом особенно прижало, пошел старший механик  на очень рискованный шаг: взял в конторе две тысячи рублей и на эти деньги купил топливо у железнодорожников.
Об этом узнали в райцентре, пригрозили судом. Самого страшного ожидал тогда Меньшиков и вся семья, да беду отвел от него молодой директор Верхнелупьинского леспромхоза Иван Васильевич Смирнов.

В. Гасиджак

::: ДУШИ НЕРАСТРАЧЕННОЕ ТЕПЛО :::

        Взвейтесь кострами синие ночи,
        Мы пионеры - дети рабочих,
- пели мы когда-то в замечательную пору детства, сидя майским вечером маленькой стайкой девчонок и мальчишек у пионерского костра, пекли картошку, слушали рассказы старших о былом, и все, как один, были счастливы: от чувства единства, от сознания нужности своей великой Родине, от мысли сопричастности в больших и малых делах ее. Строили планы на будущее - прекрасные и светлые, похожие на мечту.
Сейчас у многих современников это вызовет лишь легкую усмешку: время романтиков безвозвратно кануло в Лету, другие ценности и авторитеты нынче в моде. Но те незабываемые времена далекого пионерского детства навсегда остались в памяти многих поколений советских людей.
Розе было всего четыре года, когда семья Пестеревых в 1931 году перебралась из Вологодской области в Ленский район. Отец после окончания специализированных курсов механиков был направлен заведующим Яренскими тракторными мастерскими. Трактора были тогда единственным тягловым видом технического транспорта и для колхозов, и для зарождающейся лесозаготовительной промышленности. И тракторные базы, как правило, располагались вблизи рек: вырубят лесозаготовители лес, тракторами вывезут к реке, сложат в бунты для дальнейшего сплава.
В 1934 году из деревни Речка семья переехала в поселок Вандыш, где создавалась одна из тракторных баз. Поселок был небольшой, места не хватало, семья Розы временно поселилась в магазине, в котором мать оформилась продавцом. Отгородили досками закуток: от стены до стены кровать, да еще стол поместился. Так и жили.
Своей школы в поселке не было. Когда Роза пошла в первый класс, ей вместе с другими детьми приходилось еженедельно пешком добираться за двенадцать километров до деревни Вандыш, где была начальная школа. Ученики постарше добирались еще дальше: переправлялись на лодке через Вычегду, попадая в Слободчиково, в среднюю школу. Маленькие "ходоки" несли с собой не только учебники и тетради, а также незамысловатый провиант - мешочек картошки и хлеб - недельный запас.
Школу в поселке Вандыш открыли лишь в 1936-м, всего на два класса, приспособив под нее несколько жилых комнат в бараке. Спустя два года добавили еще пару классов.
Тридцать восьмой год стал незабываемым для вандышской детворы: наконец-то и у них появилась своя школа, пусть и на четыре класса, но главным событием было и другой - организация первого пионерского отряда. Сколько лет прошло, но до сих пор помнит это знаменательное событие первая вандышская пионерка Роза Павловна Софронова (Пестерева).
- Нас собрали в клубе, где было много народу, - вспоминала она, - построили на сцене. У красного знамени по одному мы преклоняли колени, целовали край алого полотнища и давали торжественную клятву: верно служить Родине, делу рабочего класса. У многих от волнения выступили слезы. А как мы гордились оказанным доверием, как нам хотелось оправдать звание пионера!
Их учительница и первая пионервожатая Елизавета Дмитриевна Калыгина и вожатый - молодой рабочий из мехпарка базы - придумывали и проводили десятки интереснейших мероприятий: готовили концерты для рабочих, писали плакаты для общежитий, выпускали, а затем носили по работающим бригадам стенгазету, наклеенную на лист фанеры, готовились к тимуровскому движению.
Роза Павловна вспоминает:
- В те годы в газете "Пионерская правда" только начинали печатать первые главы повести А. П. Гайдара "Тимур и его команда". Мы были покорены и очарованы героями этой повести, их поступками, нам так хотелось походить на них. С каким нетерпением мы ждали выхода очередного номера газеты с продолжением повести.
Памятной стала встреча нового 1939 года. После долгого запрета правительство страны впервые разрешило использовать в проведении праздника елки. Для многих детей это была первая Новогодняя елка. Руководство тракторной базы к празднику подарило ребятишкам целый ящик сверкающих елочных украшений. А на сладкое в школу рабочие принесли большую коробку, полную конфет и печенья. Какой это был праздник для всех!
- Сколько было в моей жизни праздников, - продолжает Роза Павловна, - но этот вспоминается с особой теплотой, как самый добрый и человечный.
На ее памяти не одно пионерское поколение - есть что сравнивать. Но то далекое, пионерское предвоенное детство помнится как что-то самое светлое, дорогое и чистое в жизни. Она часто вспоминает первый пионерский костер, добрых и честных людей, окружавших ее, своих одноклассников - Саню Кушмылеву, Иосифа Ананич, Мишу Солдатикова, Мишу Дорофеева и других.
О войне она знает не понаслышке: сама испытала все тяготы и лишения военного лихолетья. Отца убили на фронте, мать умерла еще раньше - Роза осталась одна. В 1945 году после окончания школы ей предложили поехать в Сольвычегодское педучилище на курсы учителей начальных классов, после окончания их она снова вернулась в район. Работала в Юрчаковской школе, в деревне Вандыш, а в сорок седьмом вернулась в ставшую родной Вандышскую поселковую школу, где занималась не только педагогической деятельностью, но вела и активную пионерскую работу. Тот заряд пионерской энергии, полученный когда-то в детстве, она пронесла через всю жизнь. Многие жители Урдомы, уже сами бабушки и дедушки, по праву называют ее так - наш Учитель.

= ГЛАВА ВТОРАЯ.  "...ВСЮ-ТО СИЛУ ВЫТЯГАЮТ ДЕРЕВА ЕЛОВЫЕ" =

К началу сорокового года на месте впадения речки Нянды в Лупью вырос крупный поселок. Там, где стояли леса - разработаны поля. Вниз по Лупье спускаться - окажешься в другом поселке, по размерам не меньше Нянды - в Вандыше, от него ниточки дорог уходили в лесосеки, в небольшие лесоучастки Суропья, Тора...

Десять лет - срок для поселка совсем небольшой. Если же представить себе, что можно взглянуть на эти края с высоты птичьего полета, перемены, произошедшие за десять лет, окажутся разительными. В начале тридцатого года одиноко стояла на берегу Лупьи охотничья курная избушка, единственная на многие километры вокруг. Редко-редко добирались сюда на промысел деревенские охотники, топили печь и дым мелено плыл куда-то в вышину среди макушек елей. Уходили охотники, и снова спускалась на берег тишина, разве только зверь какой пробежит, следом по снегу петляя.
Той тишины уже давно не стало, шум голосов, стук топоров да жужжание пил согнало осторожного зверя с привычных мест, угнало за километры. На берегу Лупьи поднялись бараки Нянды, Шестого, урчали трактора на единственной улочке Вандыша.
Но самое грандиозное сооружение пролегло недалеко от Нянды - вырастала среди леса, среди болот, поднималась песчаная насыпь будущей Печорской железной дороги. А вдоль нее, темными бусинками на стальной нитке - лагеря, лагеря, лагеря...
Начало сороковых годов молодой колхоз "Труженик" и еще более молодой Вандышский леспромхоз встречали окрепшими уже настолько, что известны были всему району. Вандышский механизированный леспромхоз впервые за период своей работы (и первым в районе) выполнил план лесозаготовок 1940 года досрочно - к первому ноября. А Вандышскому мехлесопункту постановлением жюри областного соревнования лесозаготовительных предприятий по итогам 1940 года было присуждено третье место по области и премия в сумме 800 рублей.
Рассказывает директор Вандышского леспромхоза А. Кокшаров:
- В зимнее время заготовка древесины производилась за 17-18 километров от реки Верхняя Лупья. Вывозили лес на тракторах по лесной дороге. Начали работать совершенно по-другому, чем работали в 1939 году. Сразу же были организованы звенья рубщиков, таких, как И. М. Насонова, Л. Г. Шульги, В. Литовки, Грищука и других. Звенья возчиков, как, например, Александра Коноплева, вдвое перевыполнило свое задание - вывезло за год 22 тысячи кубометров. Если в 1939 году мы имели 48 стахановцев, то в этом году имеем 72.
Конечно, на пути к цели встречались и трудности. Для выполнения годового плана нужно было 485 человек, а мы имели 223, считая работников механического парка и еще 190 человек постоянного кадра. Трактористы и слесаря из мехпарка вышли на погрузку и разгрузку древесины, а некоторые из них начали оказывать помощь лесорубам и встали на заготовку леса. На прямые работы вышли многие домохозяйки. И сегодня в лесу работает сорок пять домашних хозяек. Их дети устроены в детский садик.
Основой леспромхоза у нас является механизированный парк. Все машины работают на твердом топливе и, надо сказать, без всяких каприз. Лучшие наши трактористы И. В. Варенцов и Н. А. Кирилов технические нормы далеко перевыполняют.

Значительно окреп к тому времени и коллектив механизаторов, более опытными стали ремонтники. Прежде трактора на ремонт приходилось гонять за десятки километров, за Вычегду, в мастерские города Сольвычегодска. Случалось, что только трактор придет из "ремонта", как приходилось начинать ремонт снова, более капитально.
- А в 1939 году решили: будем ремонтировать технику в своих мастерских и своими силами, - рассказывал старший механик леспромхоза П. Меньшиков, - в этом поддержал нас и трест, он доставлял запасные части на самолете. В еще неприспособленных мастерских капитально отремонтировали три трактора, быстрее и лучше, чем в Сольвычегодске. Все трактористы брали обязательство вывезти на тракторе за осенне-зимний сезон по 25 тысяч кубометров или по 12,5 тысячи кубометров на тракториста. Тракторист Василий Ковш на 1 января уже вывез 5 тысяч кубометров, тракторист Серебренников - 4,5 тысяч. Механик Леонид Дмитриевич Лысков руководил работами по изготовлению и реставрации деталей. Мы сами заливаем подшипники, растачиваем их. Новаторов и рационализаторов у нас много.
К началу сороковых годов поселок расширился, почти все работники имели отдельные квартиры в бараках, разводили скот, имели огороды. В поселке были школа, свой клуб.

Опыту работы колхоза "Труженик", который за эти годы не только добивался успехов в сельскохозяйственном производстве, но и освоил промыслы, приносящие колхозу хорошие доходы, районная газета отводит две полосы.
- В первые годы, как был создан колхоз, - рассказывал председатель колхоза Ф. Ковш, - помощь оказало государство, предоставив возвратные ссуды на приобретение скота, инвентаря, семян. В 1937 году колхоз полностью рассчитался с государством по ссудам и на свои средства уже построил мельницу. С тех пор каждый год своими силами и средствами колхоз пополняет свое хозяйство новыми строениями, машинами, племенным скотом. Ежегодно укрепляем кормовую базу: сеем клевер, садим картофель, -в 1940 году было посеяно до 19 гектаров. Развиваем овощеводство.
Было в колхозе большое овощехранилище, зернохранилище. В 1939 году были построены свинарник и овчарня, капитально переоборудована и вновь организована птицеферма. Колхозники получали неплохие урожаи картофеля, пшеницы. В 1940 году колхозное звено по выращиванию овощей получило по 200 центнеров капусты и по 95 центнеров других овощей с гектара. За десять лет, прошедших с прибытия в эти места первых поселенцев, тут были построены магазин, столовая, больница, школа, пекарня, клуб, агентство связи.
Но особая гордость колхоза - столярная мастерская, кирпичный, дегтекурный и смолокурный заводы, в 1940 году была построена запарня для запарки кормов скоту и материалов для подготовки полозьев и ободьев для колес. Почти каждый день в колхоз приходили подводы и увозили деготь, смолу, кирпич, древесной уголь, что давало неплохой доход. Если в 1939 году колхоз получил 87,2 тысячи, то за 1940 доходы выросли до 104,5 тысяч рублей.
- Основное поступление денежных доходов, - а это делится опытом счетовод колхоза Г. Парфианович - происходит за счет работ подсобных предприятий и животноводства, причем, если в 1939 году денег поступало больше от подсобных предприятий (46 процентов), то в 1941 году основной денежный доход будем получать от животноводства, он составит минимум 40-45 тысяч рублей.
Колхоз имел молочно-товарную ферму с поголовьем 137 голов, из них 54 коровы, свиноферму (29 свиней), овцеферму (65 голов) и птицеферму.
- Общественное животноводство могло бы еще расти, - считал заведующий молочно-товарной фермы В. Малиновский, - если б не выросли трудности на его пути: отсутствие выгона и наличие только скудного лесного пастбища, разбросанность сенокосных угодий и их недостаток. Тем не менее в 1940 году вместо плановых 145 тонн засилосовано 160 тонн. Как правило, силос заготовляется серпом. Выкашиваем дикорастущие травы по лесу, где нет возможности косить и сушить на сено. Есть и целый ряд недостатков. Низкая удойность - 730 литров на фуражную корову, в 1939-1940 годах из-за болезни, повально охватившей все поголовье свинофермы и овцефермы, был большой падеж.

*   *   *

 Зимним днем 1940 года в Нянду поступил новый этап спецпереселенцев. Новички ежились от мороза, с удивлением рассматривали бревенчатые бараки и на любопытные вопросы местных жителей пожимали плечами: не понимаем, мол.
- Кто ж такие? - сунулись любопытствующие женщины к мерзнущему охраннику.
- Эти-то? Да поляки.
Чуть раньше польская речь зазвучала и по соседству с Няндой - в лагере, где за колючей проволокой жили строители железной дороги.
История появления польских граждан в лесных северных поселках такова: в 1939 году по договору с Германией Советский Союз ввел свои войска в восточную Польшу. Польские войска, спасаясь от надвигавшихся с запада дивизий фашистской Германии, без боя переходили на сторону советских "союзников". "Союзники" разоружали поляков, забивали ими втугую телячьи вагоны и... шли эшелон за эшелоном на Север, все дальше и дальше. Уже в начале 1940 года на строительство Печорской железной дороги пригнали большую партию военнопленных. Один из больших этапов разместили в Урдомском лагере. При них произошла на строительстве страшная авария, когда под колесами погибла целая бригада. Похоронены были они - без гробов и ружейных залпов - в лесу неподалеку от Нянды.
Но гибли не только под колесами. Муж у М. А. Казаковой (станция Урдома) в начале сороковых годов работал в охране, она и сама работала в зоне: на пекарне, на огороде при лагере картошку сажали, огурцы, капусту.
- Поляков здесь погибало много, - вспоминала виденное, - каждый день по три - четыре человека уносили хоронить. Сейчас-то там и следа не осталось, все распахали...
Работали поляки на Колонне недолго, в 1942 году на смену им привезли обычных заключенных.
Привозили поляков сюда не только в качестве военнопленных. В том же 1939 году с захваченной территории Польши органы НКВД начинают выселять с направлением на спецпоселение "польских панов, антисоветский элемент и граждан, получивших от властей Польши земли и леса на приграничных территориях в качестве "лесников" и "осадников"
Так польские семьи и оказались в Нянде, заставив местных жителей потесниться, освобождая комнаты в бараках. Прибывшие быстро привыкали к местным условиям: начали сажать картошку, осваивали и работу на лесозаготовках, на сплаве.
- Это были хорошие, культурные, веселые люди, - вспоминала Е. А. Бунина, - по вечерам в клубе показывали нам свои танцы и учили молодежь танцевать.
Жили поляки не только в Нянде, более сотни семей было направлено в поселок Витюнино, он тогда относился к Вилегодскому району. Витюнинцы, кто возрастом постарше, и сейчас вам могут указать место, где находилось польское кладбище.
На общение местных жителей с поляками в комендатуре поглядывали неодобрительно. Н. С. Соловьев, работавший старшим бухгалтером Витюнинского лесопункта, из-за таких отношений крепко пострадал.
- Я был арестован двадцать седьмого августа 1941 года, - рассказывал он, - а двенадцатого декабря того же года осужден Вилегодским народным судом. Во время следствия мне предъявлялось обвинение по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР за связь с поляком-спецпереселенцем. Я был молод, дружил с польской девушкой. Но в ходе следствия обвинение перевели на спекуляцию (ст. 117), так как не могли доказать, что я вел контрреволюционную агитацию".
Соловьева приговорили к шести годам лишения свободы и отправили в Котласский лагерь на строительство железнодорожного моста через Двину. Имущество было конфисковано по суду, причем, не только к него, но у отца и сестры. Освободился досрочно по болезни осенью 1943 года.

*   *   *

В первый год войны Советский Союз заключил с Польшей соглашение о совместной борьбе с гитлеровской Германией, в результате чего уже 12 августа 1941 года появился Указ об амнистии польских граждан, как военнопленных, так и гражданских лиц. Он начал, хоть и медленно, выполняться, число польских спецпереселенцев в лесных поселках начинает редеть.
Но органы НКВД как могли препятствовали выезду польских семей: предлагали оформить советские паспорта, отказавшихся подвергали арестам, обвиняя в каком-нибудь преступлении. Те, кто сдавался, теряли польское гражданство, а значит, и право на амнистию. Кто упорствовал, отказывался - обвиняли в проживании без паспорта на советской территории, что уже являлось серьезным нарушением (была даже такая статья в уголовном кодексе для советских граждан).
 Возбуждались даже уголовные дела. "Решения по такого рода делам принимались народными судами. Там документы не сохранились за истечением сроков давности. Поэтому, к сожалению, не представляется возможным назвать число поляков, попавших в лагерь за отстаивание своего гражданства". Но можно смело предположить, что таких дел было не так уж и мало. "...вопрос о гражданстве в НКВД решался однозначно - его определяли по факту проживания на день ареста на советской территории. И лишь упрямцам записывали в анкетах польское происхождение".
Участь многих из тех, кому удалось, обменяв последние вещи на возможность купить билеты на поезд, выехать из лесных поселков, тоже была печальна. Путь их домой пролегал через Среднюю Азию, где в ожидании отправки из страны им пришлось долгое время скитаться. Многие так и не добрались до родины, погибнув от голода и болезней.

*   *   *

Сейчас, на расстоянии более чем шести десятков лет, трудно представить себе, чем жили, какие строили планы жители этих мест в последние мирные месяцы сорок первого года. В какой-то мере может помочь в этом районная газета "Ленский колхозник", перелистаем ее пожелтевшие страницы.
- За два года работы в Вандышском леспромхозе я обучил стахановской работе четверых лесорубов, - рассказывал лесоруб-пятнадцатитысячник Л. Шульга, - Н Садовская и А. Ковзон работают теперь самостоятельно, они просят у директора леспромхоза создать женское звено лесорубов. По-моему, инициативу надо поддержать.
Кто бы мог предположить, что "инициативу" поддержат так скоро, года не пройдет - всю тяжелую работу в лесных делянках возьмут на себя женщины. Будут они рукам своими и лес рубить, и сплавлять.
"Бюро райкома ВЛКСМ утвердило ответственных лиц за проведение соревнований по гимнастике. В Вандыше - А. К. Лиханову. Ответственные лица должны провести соревнования по гимнастике и проинформировать РК ВЛКСМ". Состязались ли между собой вандышские гимнасты, сказать трудно. А вот еще интересная страница: газета рекомендует ... частушки, написанные на тему дня. Надо думать, что очень полезная вещь. В пору, когда еще столь решительно велась борьба с вредительством, в любой, даже самой безобидной частушке бдительное ухо могло различить "контрреволюционный элемент". К этим, официально разрешенным, как уж их не распевай, 58-ую статью "пришить" трудно:
 
   Разбейся горох                         Эй, бей дробней
   На четыре части.                     Сапог не жалей!
   Эх, чего же не плясать            Стали жить хорошо,
   При Советской власти.          Стали жить веселей!

Сообщение со сплавных работ, самой ответственной и горячей поры, когда нужно было в считанные дни отправить по реке всю заготовленную за год древесину. Всем работающим на сплаве "...установлено гарантированное приобретение товаров в размере двадцати процентов заработка за выполнение и перевыполнение плановых заданий на сплаве. Уже поставлены промтовары (хлопчатка, одежда, калоши и кожаная обувь)".
На лето 1941 года по Ленскому району разработано семь туристических маршрутов, в том числе один из самых интереснейших на озеро Светик "...для изучения его богатств и исторического места железотащильного завода".
21 мая колхоз "Труженик" первым по району приступил к массовому севу, в первый день засеяно шесть гектаров пшеницы и овса. Об этом дне рассказывает Г. Парфианович: "Перед началом сева навели переправу через реку Лупью. 21 мая. Три часа утра. Слышу через окно слова председателя колхоза:
- На переправу!
На ногах уже бригадир, кладовщик, пахари. В шесть часов начался сев..."
В районе идет подписка на заем Третьей пятилетки. "Бухгалтер леспромхоза тов. Мосюров подписался на 700 рублей, стахановцы-лесорубы дали взаймы государству по 700 рублей каждый". На участке Ель Вандышского лесопункта производится посадка деревьев, вокруг общежития рабочих сделан палисадник. Построена спортивная и танцевальная площадка, разбиваются клумбы. Для улучшения питания рабочих и служащих Вандышский мехлесопункт разработал свыше четырех гектаров пашни из-под леса и здесь готовится садить овощи, картофель.
12 июня колхоз "Труженик" завершил весенний сев, осталась только площадь под капусту. Колхоз выполнил план сева яровых зерновых, посеяв 51,2 гектара, льна 1 гектар, картофеля 18 гектаров.
И вот, наконец, газета за 22 июня 1941 года: за пять месяцев колхоз "Труженик" выполнил полугодовой план, получив денежных доходов 50230 рублей. Колхоз не допустил за этот период сметных перерасходов на производственный нужды....

*   *   *

Мобилизация на фронт в Вандыще и Нянде началась с первых же дней войны. Из Вандышского леспромхоза на защиту Родины ушло более двухсот человек. Тракторист В. И. Якимов воевал с 1941 и по 1945 год, участвовал в обороне Сталинграда. П. А. Меньшиков сменил трактор на танк, участвовал в боях в составе Второго Украинского фронта.
Многие не вернулись домой с той войны, пал в боях Н. К. Георгиевский, И. М. Насонов. Так и остались навеки солдатами Великой Отечественной М. М. Жданов и его сын Владимир. Добровольно ушла на фронт и погибла под Минском в звании старшины бывшая заведующая столовой комсомолка Галина Ананич.
У Нянды свой скорбный список невернувшихся с той долгой войне: И. Ананич, В. Малиновский, И. Ситников, А. Пенько, И. Бойкач, А. Шилович...
А. Л. Бохан был в 1937 году осужден по 58-ой статье и считался "врагом народа", а три сына его - Григорий, Семен и Василий - ушли воевать.
- Старшие Семен и Григорий так стремились учиться, - вспоминает их сестра Н. А. Листратенкова (Бохан), - Семену говорит мама: ну куда ты идешь? Жили-то так трудно без отца: ни на себя одеть ничего не было, ни поесть. А он придет из Козьмино, из школы и сидит, как крестьянин, лапти себе плетет из веревки. Сплетет, и в лаптях тех пойдет учиться. Мама не пускает, так он говорит: я босиком убегу. Учился он хорошо...
В солдатском письме с фронта прислал Семен домой матери свой школьный аттестат, на обороте химическим карандашом написал: "Сохраните, может еще пригодится". Не пригодился, из троих братьев только Василий вернулся живым...

Не легче пришлось и тем, кто остался: и колхозная работа, и работа в лесу легли на плечи женщин, стариков и подростков. Уже одиннадцатого июля 1941 года исполнительный комитет районного Совета депутатов трудящихся вынес решение об обязательном участии в сельхозработах в колхозах учащихся 6-10 классов. Учебный год начинался для них только после того, как был убран весь урожай в колхозе.
- Большинство учащихся работают на сеноуборке, - сообщал няндский счетовод Г. Парфианович, - в течение десяти дней молодежная бригада в количестве двадцати трех человек заготовила на участке "Шестой" в пятнадцати километрах от Нянды пятнадцать тонн веточного корма и тридцать тонн силоса. Комсомольцы, учащиеся Слободчиковской неполной средней школы Феня Трушина, Маша Ситникова, учащаяся Козьминской неполной средней школы Зина Малиновская давали среднюю производительность труда на заготовке веток на 155 процентов. Теперь все учащиеся выехали на сенокос, в числе сенокосных бригад шестьдесят процентов - учащиеся. Раскинувшийся покос на протяжении ста двадцати километров по речке Лупья маленькими полосками делает невозможным применение уборочных машин. Приходится накошенную траву перевозить на лодках на солнечную сторону берегов реки для сушки. Колхоз закончил прополку зерновых и льна. Заслуживают поощрения подростки Володя Козлов, Митя Мандрукевич, Шура Пенько.
У лесорубов Вандышского леспромхоза была своя страда, зимняя. Звено А. Альхимович заготовляло по пятнадцать кубометров в день на человека против нормы в пять кубометров, звено Л. Шульги ежедневно выполняло по две нормы. О том, каким трудом давалось это, рассказывает Н. А. Некрашевич из Урдомы, она работала в годы войны в Вандыше сучкорубом:
- Всю работу в лесу выполняли сами, сами валили лес, сами грузили его на сани. Очень тяжелая работа была. Спецодежды в то время не было, работали порой в лаптях. Позже стали выдавать трофейные валенки. На работу за шесть километров шли кто с топором, кто с пилой. Норму выработки старались всегда перевыполнять, со временем не считались. Из делянки, бывало, не выйдешь, если норму не перевыполним. А ведь дома оставались маленькие дети, им тоже материнская ласка нужна..."

В 1943 году на базе Вандышского и Лупьинского лесопунктов был образован Верхне-Лупьинский леспромхоз, Вандышская тракторная база к тому времени заготовляла 45 тысяч кубометров леса в год. В первые годы существования Верхнелупьинского леспромхоза постоянного кадра насчитывалось в нем 100-150 человек. На зиму в лес отправляли колхозников, в военные годы лесорубами становились старики и женщины, подростки.
-Только шестнадцать лет исполнилось, - а это рассказывает жительница поселка Сойга А. И. Рожкова, - направили нас из колхоза в лес, в поселок Вандыш. И возчиком я там работала, и вальщиком. Приедешь в лесной поселок - баня, ларек да огромный барак. А жили в бараке этом так: по эту сторону девушки да женщины спали, у них топчаны стоят, а по ту сторону мужчины пожилые да ребята - пацанье, те, кто постарше был, на фронте воевали. Вместе и жили, а как переодеться надо, одеялом прикроешься, так и переодевались.
В первое время, когда близко рубили, пешком до места работы ходили. Но по мере того, как вырубался лес, уходили все дальше и дальше от барака, а потом и вовсе стали лесорубов в женских платках и с пилами в руках на тракторе, на волокуше в лесосеки возить.
- Идешь иной раз, вот так же сыро было, - одно вспомнилось, другое, и вот уже память как забытый клубок разматывать принялась, с болью, со слезами разматывать, ибо сама памать - боль. -Идешь да и провалишься, полные сапоги наберешь. А из лесу не уйдешь, норму надо дать. Снегу в лесу много, а мы что, девчушки-малороски, от сосны да до сосны, как ком, катались.
Но вот кончалась работа, можно было хоть немного отдохнуть. Печурка-голландка в бараке стояла, рукавички на ней посушишь, еду готовили себе каждый по очереди. Продукты с собой брали, но надолго ли хватит, так колхоз лошадей когда пригонит, картошки привезет. Недоедали, сахару не видели, даже соли не хватало. Особенно трудно было тем, кто как ни старался, а норму выполнить не мог, силенок не хватало.
- Если норму делаешь - 500 граммов хлеба тебе дадут. Если перевыполнишь - килограмм. Конфеточки - подушечки обычные - давали, опять же только тем, кто норму делает. Когда поели, когда не поели - все равно работали. Или сядишь у костра, есть хлебушек, его пожаришь маленько, погреешь на огне. А нет костра, то и так съедим, мерзлым. Из лесу нас даже на праздники не отпускали, на Октябрьские либо на Восьмое марта пива в колхозе наварят и в лес пришлют - вот тебе и праздник. Награждали мануфактурой, а однажды мне даже пальто дали, только оказалось мужское. За работу леспромхоз платил, но мало, а что получишь в лесу, то на налоги надо было матери отдать. В колхозе потом, если выполнишь норму, по мешку зерна давали".
...Любит иногда взять Антонина Ивановна в руки балалайку и спеть бойкие частушки из тех, сороковых, таежных лет:

Надоели нам бараки,
надоели новые,
всю-то силу вытягают
дерева еловые.

Пятисотка, пятисотка,
мне с тобой одна забота:
надо наутро оставить,
да сейчас поесть охота...

*   *   *

Слово "тракторист" было принято употреблять только в мужском роде. Летом сорок первого года, когда мужчины-механизаторы из Вандыша один за другим уходили на фронт, курсы трактористов в Вандыше были организованы для женщин.
- Было человек двенадцать трактористок, -вспоминала М. Д. Альхимович, она в годы войны работала токарем в вандышских мастерских, - и тринадцатый - мужчина Иван Васильевич Варенцов. Ядя Кураго была трактористом, Ксеня Орлова, Женя Байбородина, Поля Цветинская... Бедные, приедут из лесу, черные все. Но справлялись, нормы выполняли, и премии им давали. В сорок третьем году первый бульдозер в Вандыш пришел. Кого послать учиться работать на нем? Послали Зину Кутькину, она на тракторе уже работала, на курсы направили. Как она работала - вы бы видели! Как поедет катище чистить, так бульдозер дыбом встает, все сделает как надо, и никто не указывал. Какие женщины работали, цены им не было...
- ... Недавно они были рядовыми рабочими, - писала о вандышских трактористках районная газета в 1943 году, - в первые дни войны в этом же лесопункте они выучились на трактористов. ...как боевое задание, в путевке говорится: "Тракторист Иван Варенцов со своим помощником Антониной Выборовой идет в Тридцатый квартал. Выходит в четыре часа утра. Трактористу Цветинской Пелагее с помощником Тяжких Марией идти на маневр. Подвести к складке тридцать груженных комплектов, забрать порожняк и выйти на участок Ель. Выход в пять часов утра". Такие путевки получает ежедневно каждый тракторист. Все борются за выполнение боевого задания. Пелагея Цветинская в отдельные дни вывозила 248 процентов к норме. Старший механик Софьин, слесарь Крючков, кузнец Илья Гнева, токарь Альхимович Мария и трактористы - вот люди механического парка.
 На валке леса, на сплаве - везде в большинстве своем женщины работали. Оборонная промышленность давала свой план на специальные сортименты: заготовляли шпалы, лыжный кряж, ружейную болванку. Нередко случалось и так, что после рабочего дня ночью поднимали тех же женщин, по тропе среди леса и болот шли они на станцию Светик на погрузку вагонов. С помощью веревок поднимали тяжелые бревна на большую высоту. А с утра - на свою работу.
Лучшие трактористы, вальщики, возчики леса А. А. Ярыгина, Е. В. Заленская, Н. Я. Коктомова, А. К. Лазарева, А. В. Абрамович, О. Ф. Абрамович, Е. К. Орлова, П. Т. Вустина, К. А. Орлова, А. Н. Серебренникова и многие другие были отмечены высокими правительственными наградами. А Марфа Тимофеевна Вихлянцева (Плешакова), в годы войны она возглавляла звено лесорубов, награждена орденом Ленина.
Помогали фронту не только трудом. Осенью сорок первого в поселке Вандыш открылся приемный пункт для Красной армии, люди несли шерстяные носки, полушубки, свитера, рукавицы. Жители Нянды и Вандыша участвовали в сборе средств на танковые колонны "Архангельский колхозник" и "Молодой колхозник Архангельской области", собирали деньги на боевые эскадрильи. Более восьмисот рублей было внесено в 1944 году учащимися Вандышской начальной школы на танковую колонну.
Зимой 1943-1944 года в Нянде открылся учебный пункт для допризывной молодежи, "учеба" проводится в лесных делянках, где для каждого будущего воина отвели участок и определили норму заготовки дров для паровозов. Первое время дело шло тяжело, нормы не выполнялись, но постепенно молодые лесорубы втягивались в работу. Лучшие допризывники учпункта Нянда Шестаков, Бильков, Урбанчик добивались выполнения дневных норм на 130-150 процентов.
За ударный труд в июле 1945 года Верхнелупьинскому леспромхозу было присуждено переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны.

*   *   *

Начало сороковых годов связано с появлением рядом с Няндой еще одного крупного населенного пункта - железнодорожной станции Урдома. Первый состав по железной дороге, которая строилась силами заключенных, прошел седьмого ноября 1941 года. К тому времени на станции Урдома стоял лишь небольшой сарайчик-вокзал, начинали строиться жилые дома.
Няндские жители к соседству привыкли быстро и без труда отличали, какой паровоз дымит на рельсах: "овечка" или "щука". Отличались, надо сказать, друг от друга мало, только формой да еще буквами на корпусе: "О" - значило "овечка", а если "Щ" - "щука". Позже пошли паровозы ЭР-ки да ЭЛ-ки, те уже были побольше.
На железную дорогу няндские женщины и подростки ходили не просто так, на паровозы посмотреть. Пилили дрова для паровозов, для того, чтобы заработать восемьсот граммов хлеба, требовалось заготовить пять кубометров дров. В снежные зимы выходили с лопатами на борьбу со снегом, расчищали от сугробов железнодорожные пути.
Еще стояли лагеря, позже, уже после войны, поведут зэки вторую ветку, а пока строили станцию, возводили дома. Еще везли и везли сюда подневольную рабочую силу.

С пуском железной дороги остро встала проблема с кадрами железнодорожников. М. А. Подыниногина на железной дороге работала с первых дней войны. В начале сорок первого, ей тогда и семнадцати лет не было, отправили в Княжпогост учиться на дежурного по станции. А когда началась война и ребят всех забрали в армию, девчонок отправили по станциям.
- Нас с подругой отправили в Виледь, - вспоминает она, - тогда еще на железной дороге все - и дежурные, и начальники, и стрелочники - были из числа заключенных. Ходили, правда, они без конвоя, они так и назывались - бесконвойники. Я работала дежурной по станции.
- А не страшно было так?
- Нет, хорошие были люди. Начальник станции был заключенный. Стрелочники, по двадцать пять лет имели судимости. С воли я только одна была там, больше никто. Погрузка тогда была большая, со всего района Вилегодского возили и отправляли льноволокно.
В сорок втором году лагерная дорога стала гражданской. Бесконвойников, работавших здесь, убрали. Специалистов не хватало, их присылали в командировку на два - три месяца с других отделений дорог. Спешно учили своих, ребят и девушек из ближних деревень. Так что никого не удивляло, если в должности начальника станции работала девушка, которой не было и двадцати лет. Шли работать на дорогу охотно: здесь и форму выдавали, и паек был побольше.
- На Виледи мы недолго работали, потом отправили меня в Чокур дежурной по станции, а оттуда в Пилес начальником станции. Какие станции тогда были: стена - две доски, посередине опилки. Тут и кабинет начальника станции, и дежурный по станции сидел. Сама оформляла документы на вагоны, сама билеты продавала, дежурила сама. А после того, как дорога стала нелагерная, как забрали от нас всех заключенных, тогда прислали фзушниц. Молоденькие девчата приехали, голодные и босые. И дежурные, и стрелочницы - все одни девчата, по ночам даже и на пост не идут: там же темнота, лес кругом, боялись. Так сама ходила и на пост провожала их. В Пилесе погрузка была, лес грузили. И был там котлопункт, начальником его работал Никодим Песляк. Он нам все и помогал. Пойду скажу: ой, Никодим Иванович, у меня девки голодные, есть нечего. Он скажет повару: ну-ко наложь там, пусть накормит девок.
Работала она здесь до сорок шестого года, затем из Пилеса перебралась на станцию Урдома.
- Двухэтажные дома там в сорок шестом уже стояли, строились двухквартирные маленькие домики по ту сторону дороги. Туго было с квартирами. Вокзал деревянный уже стоял. Все остальное: электростанцию, клуб - строили позже. Депо было, склад топлива. Паровоз из Микуни придет, состав приведет. Развернулся, другой состав прицепил и пошел назад, на север. То же и сольвычегодский паровоз: состав с юга привел до Урдомы, здесь прицепил другой и на юг. Кондуктора тоже менялись.
После войны в 1946-1947 годах в Урдому пригнали большой этап заключенных, они начали прокладывать второй железнодорожный путь и пути по станции Урдома. Когда они закончили работу, их повезли дальше, а в оставленных бараках и домиках у дороги поселились рабочие станции. Здесь жили семьи Степаньковых, Костиных, Золотаревых, Нагибиных, Пантюхиных. Жила тут и большая семья Тулуповых, в которой росло одиннадцать детей, по ней поселок и стали называть Тулуповкой.
Постепенно все жители отсюда перебрались на станцию Урдома.

*   *   *

В послевоенные годы леспромхоз укрупняется, в 1946 году в состав его вошли Няндский и Шиесский лесопункты. В 1947 году в леспромхоз стала поступать новая техника: лошадей на трелевке леса сменили трактора КТ-12, в руках вальщиков леса появились пилы ВАКООП. На вывозке леса использовались газогенераторные автомобили ЗИС-21.
С годами предприятие обрастало постоянными кадрами. Многие начинали рабочими, дорастая до руководителей. А. А Парилов был пилоточем, воевал, был ранен. В 1947-48 годах работал парторогом обкома ВКП(б) в леспромхозе, а затем заместителем директора предприятия. В 1949 директором леспромхоза стал И. В. Смирнов, который проработал в этой должности до 1966 года.
Лесозаготовители переходят от индивидуальной валки к работе звеньями. Комсомолка Валентина Пузырникова из Няндского лесопункта создала комсомольско-молодежное звено рубщиков, трое рубщиков дают ежедневно по 29-30 кубометров, тогда как "...в лесопункте по умыслу своей нерадивости рубят звеном в три человека по 3-5 кубометров". За свою работу Валентина Пузырникова была награждена медалью "За трудовую доблесть в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов".
Но если на Доску почета предприятия заносятся имена моториста электростанции Н. Залужского, звеньевых электростанции В. Токаренко, И. Юркина, тракториста С. Волкова, М. Грищук, шофера А. Багина, Л. Лыскова и других, сам леспромхоз чаще всего работает с отставанием. Пленум РК ВКП(б) летом 1946 года отмечал: "...серьезные недостатки в работе с кадрами имеет место в Верхне-Лупьинском леспромхозе. Здесь допускается большая сменяемость начальников лесопунктов, нет заботы о выращивании мастеров леса....". Несмотря на механизацию лесозаготовок, организация труда в лесных делянках слаба. Секретарь РК ВКП(б) В. Н. Климовский в 1949 году на Восьмой районной партийной конференции отмечал, что "...планы лесозаготовок 1947, 1948 годов были не выполнены. В Верхне-Лупьинском леспромхозе из 29 тракторов работают только 20, из трех мотовозов - 1, из 23 автомашин - 5, из девяти электростанций - 6".

Няндский лесопункт, расположенный рядом с железной дорогой, первым на предприятии начинает отправлять заготовленную древесину в вагонах и платформах. Лес грузили вручную, с помощью веревок Небольшая заметка в газете "Ленский колхозник" поможет представить себе, что из себя представляла в те послевоенные годы колхозно-промышленная Нянда: "Теперь здесь, кроме колхоза, крупный механизированный лесопункт, в одном километре от Нянды построена крупная железнодорожная станция Урдома с водонапорной будкой, электростанцией и депо. В домах рабочих, служащих и колхозников зажглись лампочки Ильича. На окраине поселка - семилетняя школа, здесь учатся дети девяти национальностей. Имеются больница, детские ясли, магазин, клуб со стационарной звуковой киноустановкой.
В лесу, в восьми - десяти километрах от поселка с раннего утра слышен стук топоров. Здесь идет заготовка древесины. Невольно обращаешь взор в сторону, где больше всего шума. Это работает по механизированной заготовке бригада электропильщиков Пинегина Анатолия Павловича. Бригада заготовляет до 125 кубометров в день.
... А вот лучкист Лапшин Павел Иванович, колхозник колхоза "Красный май" Козьминского сельсовета. Он заготовляет ежедневно до 5 кубометров при норме 4,5. Рядом работают возчики. Они подвозят заготовленную древесину в бунты к верхним складам. Среди них Крук Павел. У верхнего склада стоят порожняком комплекты тракторных саней. Дружно работает на погрузке комсомольско-молодежной звено Сергея Некрасова. Сергею двадцать лет. Он готовится пойти в армию.
Комплекты погружены. Состав готов в путь. Его повезет опытный тракторист Мотовилин Григорий Федорович. Прицепщики делают сцепление, трактор медленно дернул состав. Скорость все увеличивается - вторая, третья. четвертая...
Едем на тракторе. Вот замелькали огни. Торопливо, но сосредоточено работают люди. Это биржа, сюда ведет свой состав Мотовилин. Его встречает начальник нижнего склада тов. Песляк.
Одиннадцать комплектов - 126 кубометров древесины привез за этот рейс Мотовилин, и, весело улыбаясь, говорит: можно возить и больше, по 150-200 кубометров будем возить, лишь бы дорога немного выровнялась и укаталась.
Началась разгрузка с саней. Рядом бригада Собашникова и Фомина, грузят древесину на платформы и в вагоны, чтоб как можно быстрее отправить лес на новостройки страны. После непродолжительной работы бригада железнодорожников сцепит вагоны, паровоз даст гудок и состав тронется. Лес пошел в Караганду. Через семь суток телеграф сообщит: "Ваш лес получен. Караганда"
И так каждый день.
После трудового дня. В правлении колхоза "Труженик" - заседание правления. Колхоз успешно закончил 1948 сельскохозяйственный год, засыпал семенной фонд. А в конторе мехлесопункта собрались рабочие, мастера леса, работники лесопункта".

*   *   *

После войны борьба с "врагами народа" продолжалась. В конце сороковых годов по району становится известным имя М. Корха из Вандышского лесопункта, который первым стал успешно стал осваивать новую технику в лесу - передвижные электростанции и электропилы. Бригада его численностью в двадцать восемь человек ежедневно заготовляла 220-240 кубометров. Однако в конце 1949 года имя передовика вдруг исчезает со страниц районной газеты и с Доски почета леспромхоза: в октябре Михаил арестован и вскоре Архангельским областным судом по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР незаконно осужден к лишению свободы сроком на восемь лет (полностью реабилитирован 4 июля 1992 года).
Война закончилась, но еще долгое время ощущалась она. Сытнее жизнь не стала. Хлеб еще долго выдавался по карточкам: шестьсот граммов в сутки, на иждивенца - двести граммов. За перевыполнение плана добавляли еще по двести граммов. Но в лесопункте за работу платили деньги, в колхозе же приходилось рассчитывать только на трудодни, на продукцию, полученную в хозяйстве.

*   *   *

Колхоз "Труженик", который перед началом войны считался одним из самых крепких хозяйств в районе, и даже в самые трудные годы войны осваивал новые участки земель, в послевоенные годы работал все хуже и хуже. Из Нянды уехал, покинув свой бессменный пост председателя, Ф. Ковш, и оказалось, что от одного человека во многом зависело благополучие целого хозяйства.
Проверка состояния животноводства в колхозе, проведенная весной 1946 года, открывает невеселую картину: 15 из 26 колхозных лошадей находятся в состоянии ниже средней упитанности, 11 - истощены. Дела в хозяйстве постепенно начинают выправляться, начиная с 1948 года, после того, как председателем колхоза становиться А. А. Верига. Весной того же года "Труженик" первым в Урдомском сельсовете начал полевые работы. Сев в идет более организованней. Колхозники работают в поле с шести часов утра и кончают при заходе солнца. Лучшие пахари И. Гельцер и С.Шишло выполняют на севе по полторы нормы.
Бывший поселок спецпереселенцев Нянда, названия которого было невозможно найти на страницах районной газеты в тридцатых годах, сейчас опять начинает фигурировать в числе передовых. Да и сам статус спецпереселенцев на протяжении сороковых годов не раз менялся. В 1941 году он был определен следующим образом: "Трудпоселенцы не являются свободными гражданами СССР, а являются гражданами СССР без права выезда с мест поселения, наблюдение за которыми возложено на органы НКВД". В октябре 1942 года было принято решение, что призванных в ряды Красной армии спецпереселенцев и членов их семей следует сразу снимать с учета. С того времени многие поселки начинают пустеть: мужчины уходят на фронт, семьи их или уезжают на родину, или переезжают в другие места в пределах района.
Война заканчивалась, бывшие "кулаки" трудом своим в тылу и кровью на фронте доказали, что никакими врагами народа они не являются. Тем не менее в январе 1945 года Совнарком СССР издает постановление, где гласит, что спецпереселенцы "...не имеют права без разрешения коменданта спецкомендатуры НКВД отлучаться за пределы района, обслуживаемого данной комендатурой. Отлучку рассматривать как побег, который влечет за собой уголовную ответственность".
А тем временем на спецпоселение и в конце войны прибывают новые этапы. Зимой 1944 года на железнодорожную станцию Светик прибыл эшелон с семьями, которые были высланы с территорий Западной Украины и Западной Белоруссии. Так называемые "западники" были помещены в бараки поселка Лупья. "Вина" этих людей заключалась только в том, что в годы войны они проживали на территории, оккупированной немецкими войсками.
Страданий этим людям довелось испытать немало. "Одна печка на весь барак, комнат не было, спали на нарах, - вспоминала Н. А. Позднякова, - я работала вместе с отцом и братом, пилили лес лучковой пилой. Я однажды заболела, пришли надсмотрщики и все равно выгнали на работу. А мама ходила в деревню Вандыш и меняла вещи на картошку. Варили суп с тертой картошкой и крапивой. На работу в лес ходили пешком, только в 1947 году появился автобус с деревянным корпусом, так радовались". А вот еще рассказ, вспоминает М. И. Ковальская: "В семье нашей было шесть детей. Старшего моего брата еще в начале войны увезли в Германию, из-за этого и привязались: отца убили, а нас выслали. В поселке жили очень плохо: рвали на огородах лебеду и заваривали, ели грибы, ягоды, от голода приходилось есть даже дохлых лошадей...".
Массовое освобождение тех, кто попал на спецпоселение до 1941 года, началось в послевоенные годы. И хотя предложение МВД СССР осуществить уже в конце 1947 года полное освобождение спецпереселенцев и не было выполнено, фактически многим была предоставлена возможность вернуться на родину. Последние оставшиеся на поселении "кулаки" были освобождены Постановлением Совета Министров СССР от 13 августа 1954 года "О снятии ограничений по спецпоселению с бывших кулаков и других лиц". В спецпоселках закрывались комендатуры.
Но далеко не все, получив долгожданную свободу и возможность передвигаться по стране без всяких ограничений, сразу же вернулись на родину, на которой у них не осталось ни дома, ни хозяйства. К тому же обжились на севере, многие обзавелись семьями, здесь росли дети, которые родились на Севере и его считавшие своей родиной. Да и заработки в лесной промышленности были значительно выше тех, что получали колхозники даже средних и южных областей страны. Так и остались многие, оттого-то существует и по сей день такая пестрота в фамилиях в лесных поселках: тут и украинские, и белорусские, и немецкие...

О. Угрюмов

::: МЕСТНЫЕ К НАМ ОТНОСИЛИСЬ ПО-ДОБРОМУ... :::

Если белорусы к русскому языку привыкли скоро, то семьям поляков, нагнанным в эти края в начале сорокового года, приходилось объясняться на языке жестов. Но жизнь учит быстро, освоились и они.
- Порой две соседки так бойко на улице тарахтят, - смеется Збигнев Недзведзкий, - что сразу и не разберешь: кто из них русская, а кто - полячка.
На русском языке Збигнев говорит свободно, во многом благодаря Нянде. Вместе с матерью и старшей сестрой был он привезен сюда из оккупированной советскими и немецкими войсками Польши шестилетним пацаном. А когда, уже в разгар Великой Отечественной, отправляли обратно на Родину, ему только-только стукнуло десять. Холода, голода, унижений натерпелся за эти годы немало, а вот надо же: в преклонном возрасте опять потянуло в эти места. Приехал из Польши спустя более полувека уже седым. 
Я встретил его на станции Урдома. Он с поезда сошел, едва шаг по направлению к Нянде сделал, за рукав меня схватил:
- Стой, - и, видимо, собираясь с духом, попросил, - мне надо проверить свою память. Здесь, в полукилометре - наш поселок, верно?
- Все правильно, Збигнев.
- Вот теперь пошли.
Улица домов, построенных гораздо позже, кончилась. Перед нами оказался первый барак с почерневшими от времени стенами, с провалившейся крышей. Барак его детства. Постоял у места, где еще совсем недавно стояло здание поселковой комендатуры, больше известное нынешним жителям Нянды, как клуб.
- Коменданта мы боялись, - вспоминал, - мимо комендатуры даже проходить было страшно, уж лучше стороной оббежишь. Не дай бог на глаза ему попадешься. Неподалеку от комендатуры была "холодная" - помещение без печки, за любую провинность зимой могли посадить туда: выживешь - не выживешь. Норму в лесу не выполнил - тоже наказание: хлеба не дадут. Потом местные научили поляков хитрить: в штабеля с долготьем чурок напихают, чтоб объем казался больше.
Ходил, узнавая каждый поворот речушки Нянда. У старой разрушенной мельницы присел на камень, о чем-то вспоминая. По улочкам няндским шел, в лица всех, кто на пути встречался, всматривался внимательно, точно все пытался увидать в них какие-то скрытые черты тех, кого оставил здесь в сорок третьем.
- А вот местные к нам относились по-доброму. Привезли нас зимой, в холодные бараки поселили. Живи как хочешь, дрова для печи где хочешь, там и бери.  А у нас в семье из мужчин лишь один я, да и тот - пацан. А вот как не был мал, а уже думал по-взрослому: как те дрова добыть.
- И как добывали?
- Ночи темные, саночки возьму и потихоньку к соседской поленице. А как ни таись - следы санок все равно до крыльца барака приведут. Пожаловал однажды сосед. Я притаился: вот сейчас взбучку задаст. А он с матерью поговорил о жизни, подбодрил ее. О дровах - ни слова! И только уже уходя, в самых дверях, сказал, будто ненароком: соседи вокруг запасливые живут, не только у меня одного, но и у других поленицы дров большие стоят. Понять-то несложно: мол, дрова бери, браниться не буду. Да только бери их не у меня одного.
Мальчишечья память сохранила удивительно много. Помнит Збигнев, как гнали мимо этапы заключенных из лагеря, были они больше похожи на ходячие скелеты. Как хоронили соседскую девчонку, умершую от голода и болезней. Помнит, как с другом поклялись друг другу, что как только вырастут, убьют Сталина, отомстят за все несчастья людей.
- Специально в лес подальше ушли, такие слова в поселке даже шепотом произносить боялись, - вспоминал Недзвецкий с улыбкой о той мальчишеской клятве, - боялись так, что потом уже в Польше замечали долго замечали за собой: говорить стараемся по привычке шепотом, с оглядкой.
 В сорок втором польские семьи стали возвращать на родину. Но не всех, каждому еще стоило доказать, что он - поляк. Не все успели при высылке документы с собой захватить. Да и власти, на Север ссылая, убеждали называться себя не поляками, а белорусами: так, мол, на месте лучше к вам относиться будут. К слову сказать, в Нянде по национальному признаку никто друг друга не делил. Старались соседям помогать, несмотря на то, кто они: поляки, белорусы или татары.
Семью Недзведзких выручило то, что у матери каким-то чудом сохранилось свидетельство о браке, заключенном в Польше. Но с выездом задержались, выехали только в сорок третьем.
Что было после этого? Збигнев Недзведзкий стал геологом, довольно известным в своей стране. Работал во многих международных экспедициях. Попал однажды в Монголию, срочно потребовался переводчик на русский язык, вот тогда-то и пригодились няндские уроки.

Ю. Пайдовски

::: ЗАПОМНИЛИСЬ СИЛЬНЫЕ МОРОЗЫ :::
(Из книги "Из восточных окраин Польши в изгнание", Лондон, 1998.)

Мы жили в двадцати километрах от города Луцка. Десятого февраля 1940 года, в середине ночи, мы услышали грохот в дверь прикладами винтовок, а потом крики: "Собирайся с вещами". Отец, подозревая, что опасность ареста грозит только ему и не думая, что могут арестовывать всю семью, скрылся.
На рассвете нас привезли на железнодорожную станцию, где ожидали вагоны для скота. В каждом из них были два ряда деревянных нар по двум сторонам вагона, на середине вагона стояла железная печка и была дыра в поле, вроде уборной. То, как мы ехали, можно назвать кошмаром. Дети спали на самых высоких нарах и, помню, как ночью нас разбудил плач моей младшей сестры Ири, которая жаловалась, что не может поднять голову. Оказалось, что ее густые, длинные волосы примерзли к металлической стене вагона. Кормили в дороге плохо: время от времени давали лишь горячий суп.
Выгрузили в Котласе, где нас уже ждали санные повозки. Везли вдоль Вычегды. Запомнились сильные морозы, грудные дети замерзали в дороге насмерть. Доехали мы до поселка Нянда. В густом лесу была вырублена большая поляна, где стояло около двадцати больших бараков для ссыльных. В каждом бараке, построенном из бревен, находилось двенадцать комнат по две стороны коридора. Одна печка, на которой и варили, обогревала две комнаты, дверцы ее выходили в коридор. По полу бегали тараканы, в расщелинах бревен жили клопы, которые каждую ночь кусали нас, борьба с ними не давала никаких результатов.
Сестре и брату не было четырнадцати лет, они пошли в школу, а я и мама - на лесоповал. Работа начиналась с раннего утра и до темна, шесть дней в неделю.
 Каждой семье отвели участок для посадки картошки, его сначала надо было раскорчевать. В лавочке поселка, кроме хлеба на карточки, ничего не было, а в столовой можно было иногда купить водянистый суп.
В нескольких километрах от нас находился лагерь польских военнопленных.
В 1941 году немцы напали на СССР и вскоре мы получили амнистию, было разрешено ехать на юг, где формировалась польская армия. Я оставил мать, брата, сестру, чтобы поступить в армию, в течение нескольких недель с большим трудом добрался до Казахстана, где для того, чтобы не умереть с голоду, собирал хлопок в колхозе. Плохо помню тот период, так как долго болел дизентерией, а потом малярией, лежал в госпитале. В августе 1942 года на пароходе с другими поляками перебрался в Иран, проходил учебу в Тегеране, в Ираке, в 1943 году был направлен в Англию, где создавалась польская дивизия, а в 1944 году в составе той дивизии участвовал в боях в Нормандии.
Моя семья тоже доехала до Казахстана. Мама заболела так, что на пароход ее внесли на носилках. Сестру и брата она отдала в организацию молодежи, которая организовалась при польской армии. Сестра стала врачом стоматологом, работала в Лондоне, а когда вышла на пенсию, то свой кабинет со всем оборудованием подарила Польше. Брат живет в США.
В написании этих воспоминаний мне помогала сестра. Вместе легче было вспоминать те кошмарные годы, проведенные в СССР более полувека назад.
Перевод с польского З. Недзведзкого

Л. Градзик

::: ВСЕ ВРЕМЯ ХОТЕЛОСЬ ЕСТЬ... :::
(Из книги "Из восточных окраин Польши в изгнание", Лондон, 1998.)

... Поселок был расположен у устья речки Нянда, где она впадала в реку Лупья. Стояли длинные бараки, построенные из бревен, между которыми был положен мох. Кроме бараков была лавочка, столовая, клуб, контора, баня, школа и пекарня. Неподалеку был лагерь, там было очень много поляков-военнопленных. В Нянде жили стрелки, которые охраняли заключенных лагеря, и их семьи.
Ссыльные поляки в Нянде были поделены на бригады и работали на лесоповале, а весной на сплаве. Летом работали на заготовке сена и на кирпичном заводе. Моя сестра Броня работала помощницей в столовой, а другой сестре Халине и мне давали разные временные задания: летом собирали ягоды и грибы, продавали их. А осенью помогали копать картошку. Жили очень голодно, все время хотелось есть. После объявления амнистии мы продали немножко вещей, платья мамы обменяли у жен охранников лагеря на продукты и вместе с другими поляками выехали из Нянды на юг.
Перевод с польского З. Недзведзкого

В. Флисиньски

::: ЛАГЕРЬ НАЗЫВАЛСЯ "НЯНДА" :::
(Из книги В. Флисиньского "От лагерей Коми до виноградников Италии", Варшава, 1996 г.)

В сентябре 1939 года, когда один из полков польской армии отступал перед немецкими колоннами, он неожиданно был окружен сзади советскими войсками. Так Вацлав Флисиньски попал в плен. Никакого оружия у него не было, так как служил он в канцелярии.
После этого были лагеря военнопленных в Дубне, Шепетовке, Запорожье... Все это время он писал письма своей жене и любимой дочке Басе, которой было семь лет. Но письма так и остались неотправленными, впоследствии они составили книгу о лагерях СССР.

1 июня 1940 года.
Из Запорожья нас везли днями и ночами через Харьков, Курск, Орел, Москву. Сначала многие считали, что мы направляемся в сторону Польши. Маленькая станция среди лесов, на которой мы задержались, находилась недалеко от Котласа.
Наша колонна медленно передвигалась в сторону высоких, опутанных колючей проволокой ворот. Когда мы вошли во двор, мою группу направили к большому бараку, было это высокое здание, местные называли его "мельницей", в нем были многоэтажные нары, на которых мы сразу же и расположились.
Из-за огромной массы людей, которая прибыла вслед за нашим эшелоном, еда очень плохая. Ходим с малыми бачками на кухню, получаем водянистую кашу и черный глинистый хлеб, деление еды делаем в бараке. Не хватает воды не только для мытья, но и для питья, а жаждущих - массы. Прибыли сюда транспорты людей из Кривого Рога и Сталино, здесь встретились многие друзья с фронтов второй мировой войны.

5 июня 1940 года.
После двух дней пребывания в "мельнице" нас переселили в длинные одноэтажные бараки, из которых каждый мог вместить около трехсот человек. 2 июня нас начали вызывать и малыми группами уводить по узкой тропинке вниз к Двине. Там нас уже ожидали баржи. Они были столь огромны, что казались Ноевым ковчегом.
В бездонную пропасть огромной баржи нас буквально вталкивали, чтобы вместить как можно больше - сотня за сотней. На моей барже таким образом разместилось примерно тысяча шестьсот человек. Давка была страшная. Места не было не только для того, чтобы лечь, но и стоять. Многие, которые несмотря на запрет взяли с собой с запорожского лагеря сеннки, повесили их под потолком, сделав воздушные логовища, и на них лежали.
У входа на баржу стоял конвойный, считая входящих, был караульный пост на крыше. Кроме того, у каждого входа стоял боец с ружьем, а также у входа в уборную, где уже с первой минуты образовалась очередь, вооруженный конвой "руководил движением".
Многие просили воды, однако караул не разрешал черпать воду из реки, а питьевой воды не выдавали.
Загруженная людьми по самые борта баржа долго стояла неподвижно, пока похожим способом грузилась следующая барда. Делалось все более горячо, душно, но нельзя было выходить на палубу, стрелки тут же кричали" "Не выходи!"
Вечером подплыл к баржам пароход, и мы через некоторое время почувствовали, что плывем. Света на "ковчегах" не было. Перед дорогой мы получили по одной соленой селедке, это усилило жажду до невозможности. На следующее утро было дано немножко кипятку, очередь за ним была столь огромна, что некоторые получили ее едва ли не вечером. Жажда была столь сильна, что со всех сторон просили пить.
Плыли мы Северной Двиной, а потом Вычегдой несколько дней и ночей беспрерывно. В течение дня видны были время от времени прибрежные деревни и господствующие над ними церковные вышки.
4 июня ранним утром приплыл наш Ноев ковчег к берегу. Послышались крики стрелков: "Выходите!" Выходили по одному очень долго, пока таким способом не выгрузили 1600 человек. На берегу по мере укомплектования каждой сотни военнопленных начинался марш к глубь леса. Караул сразу предупреждал, что из рядов выходить нельзя.
При каждой сотне впереди, сзади и с боков шагали стрелки, а в некотором отдалении - также стрелки с немецкими овчарками.
За несколько часов такого марша дошли до лагерного ограждения. Нас вызывали по фамилиям, по нашим "учетным делам", их целые кучи лежали на столике, при котором сидел руководящий этой операцией стрелок. Вызванный вставал с места и приближался к ограждению, затем его пропускали на территорию лагеря, где его направляли в соответствующий барак.

15 июня 1940 года.
Вокруг тайга, вечная тайга. Посреди ее - наши лагерные бараки. Пребывание в тайге было бы может быть и приятным, если бы не трагичность нашего положения, если бы не лагерная каждодневность, которая кажется каким-то кошмаром.
Лагерь наш расположен на северо-востоке от Котласа и называется "Нянда". А официальное его название - 55-ый лагерный пункт Пятого отделения Северо-Железнодорожных лагерей. Участок железной дороги, на строительстве которого мы работаем, начинается в Котласе, а заканчивается в городе Воркута, расположенном за Полярным кругом. Наша железнодорожная станция называется Урдома. Недалеко от Нянды, который является центральным лагерем, находятся два других лагеря военнопленных, так называемые подкомандировки Урдома и Тыва.
Лето здесь бывает очень короткое, в июне в лесу тает старый снег, а новый - как нам рассказывали местные - падает уже в начале октября, а то и в конце сентября. Зима длинная и очень лютая, морозы доходят до 50 градусов по Цельсию, снега - на полтора метра. Летом, как в настоящее время, здесь просто прекрасно: солнечные дни и безоблачные белые ночи.
Как я уже сказал, здесь через тайгу и болота строим участок железной дороги Котлас - Воркута. По плану железнодорожный путь должен быть построен к 10 октября.
Начальником нашего лагеря был сначала Малаховский, поляк, который родился в Варшаве. Но после авантюры, которую мы устроили около половины июня в защиту "слабосильных", то есть тех, кто еще в предыдущих лагерях были освобождены от тяжелой работы, а здесь их заставляли работать наравне с другими, Малаховский был переведен в другое место.
Многих коллег бросили в карцер, а для неподатливых организовали штрафную бригаду. В настоящее время начальником лагеря является украинец по фамилии Варакута. Есть поговорка: "Строит дорогу на Воркуту - начальник Варакута".
Я также был среди "слабосильных", таких, как я, было около ста человек: инвалиды или просто люди старшего возраста. Когда пошли к врачу, он даже не захотел слушать: "Надо работать", - сказал коротко.

18 августа 1940 года.
С лагерных постов исчезли стрелки НКВД, на их место заступили караульщики их Вохры (вооруженная охрана). Невеселая действительность. От самого начала нас караулило НКВД, а с половины июля их заменили караульщиками Вохры, которые предназначались для заключенных советских, такие лагеря находились в нашем соседстве. Для нас стало ясно, что хотят изменить нам статус кво - с военнопленных на гражданский лагерь.
В один из дней, когда все стали выходить на работу и мы увидели, что на вышках и на воротах на карауле стоят стрелки Вохры, среди людей раздался крик:
-"Возвращаемся в бараки! "Черные круки" хотят обменять команду над нами!"
В то время возле ворот собралась вся свита лагеря с начальником, видно, хотели посмотреть как мы воспримем такую замену. Большинство из нас остались в бараках.
Начальник лагеря влетел в наш барак с вопросом: "Что случилось?" Кто-то ему нехотя ответил: "Мы военные люди, не желаем охранников Вохры".
Начальник послал за комендантом, тот спрашивал нас, какая причина невыхода на работу. Получил те же пояснения, что и начальник: "Мы военные люди, а Вохра, как известно, только для заключенных".
После таких выяснении майор НКВД поговорил с начальником лагеря и отряд НКВД снова встал у ворот.

28 октября 1940 года.
Два дня назад на железной дороге произошел трагический случай: несколько человек убитых, многие ранены, а все - через дурачество и несоответствие обслуживания товарного поезда, который возит материалы, нужные при строительстве железной дороги.
Два товарных вагона, загруженных рельсами, скатились вниз по рельсам, набирая скорость, учинили кровавую расправу над бригадой "слабосильщиков", которая шла по железнодорожному мосту с работы в лагерь.
Наша железная дорога является одноколейной. На ней нет разъездов, только в одном месте отходит от магистрали ветка в гравийный карьер. Она отходит в сторону перед речкой Нянда, в этом месте стоит будка обходчика.
В тот день привели два открытых вагона, груженных рельсами. Машинист паровоза оставил их на главной магистрали, а потом прошел по боковому пути, зацепил 26 нагруженных гравием вагонов и вместе с нами поехал на главный путь и дальше в сторону Тывы. Мы проезжали мимо работающей бригады, махали им руками и платочками, как это всегда делалось, когда мимо проезжал кто-то близкий.
В Тыве за неполный час мы разгрузились и поехали обратно в сторону гравийного карьера, где оставили 24 вагона для ночной смены. Затем паровоз с двумя вагонами направился к двум оставленным вагонам с рельсами. Паровоз дошел до них, и когда сцепщик хотел их уже сцепить, они неожиданно тронулись с места и стали под горку "удирать" от нас. Как потом оказалось, вагоны не стояли на тормозах, а просто под колеса были положены бревна.
Когда наш паровоз стал приближаться, видимо, из-за сотрясения рельс под колесами бревно слетело в сторону, а может паровоз слегка толкнул их и этого толчка оказалось достаточно, чтобы стронуть с места. Так или иначе, вагоны покатились вниз, набирая скорость.
На расстоянии самых близких шести километров разница уровней составляла до двадцати пяти метров, можно представить, какую скорость набрали груженые вагоны.
Машинист паровоза сразу пустился за ними вслед, все время паровоз гудел и свистел, предупреждая людей, идущих вдоль путей в лагерь. Потом, видно, поняв, что гнаться за вагонам напрасно, задержал поезд, боясь, что вагоны затормозят на возвышенности возле Урдомы и, вернувшись с той же силой, могут разбить и паровоз.
Действительно, вагоны, как молния, пролетели в направлении Урдомы, на мосту рассекли бригаду, а потом поднялись наверх, под станцию Урдому, и еще раз промчались назад по мосту, где лежали убитые и раненые. Вагоны дошли до возвышенности, где мы стояли, и снова начали спускаться вниз, но на этот раз до моста не дошли, так как произошло их крушение.
После этого машинист медленно повел паровоз вниз, но до станции Урдома не доехал, так как пришла лагерная охрана и арестовала машиниста и сцепщика.
Убитые и умершие от полученных ран были нами похоронены в тайге рядом с лагерем. Я решил записать фамилии погибших:
Ян Бялковский,
Мтхай Борус
Юзеф Цвапина... (всего пятнадцать человек, был убит один конвоирщик)...

От переводчика: Автор этих писем после Нянды попал в лагерь Талица, а затем в польскую армию, которая принимала участие в освобождении Италии. В Польшу он не вернулся, а уехал в США, там он встретился с женой и дочерью, для которой и писал эти письма. Перевод с польского З. Недзведзкого
   

Т. Петкевич

::: УРДОМСКИЙ ЛАЗАРЕТ :::
 (Из книги "Жизнь - сапожок непарный" С-Петербург, 1993)

Лагерей тогда в округе было несколько, по виду своему, по тому ужасу, что царил там, за колючей проволокой, они мало чем отличались друг от друга. В один из них - он стоял на станции Светик - летом 1943 года попала Т. В. Петкевич...

...До бревенчатого частокола с проволочным верхом, вышками и охранниками мы протащились от станции еще километра три. Над одной из крыш вился дымок. А вдруг это для нас топят баню? Но, пропуская через вахту, нас тут же предупредили: "В пять утра - на работу!" Указали барак. Четырехместные нары-вагонки: два места наверху, два - внизу. Пронзительный запах сырых, недавно тесанных бревен. А в пять часов нас поднял удар в рельсу: на работу!
Как и железнодорожная станция, лагерная колонна называлась "Светик" Название опровергалось решительно всем. Стена высоченных старых елей делала это место убийственно угрюмым. Вдоль дороги, по которой нас водили на работу, заросли иван-чая превышали рост человека.
Работа здесь была одна: лесоповал. Я попала в бригаду по распиловке стволов. Пилили весь день до отупения, до боли... сверх ее, до одеревенения и далее... Ни выпрямиться, ни разогнуться. Кровавые мозоли появились тут же. Необходимость приноровиться к партнеру, не подвести, организовывала силы, хозяином которых себя уже не чувствовал. Силы были посторонними, то ли спасительными, то ли подлыми - не разберешь.
Рядом мужчины валили лес. Ломаясь и треща, ударяясь ветками о соседние деревья, стволы с гибельным шумом бухались о землю. Сначала при крике: "Отойди! В сторону!" - отбегали, но вскоре прыти поубавилось, стало безразлично.
Уже через месяц непосильная работа оболванила, превратила в бесформенный ком. Чудовищное "надо", которому так рабски был подчинен, по-паучьи высасывало кровь, нервы, кости, все имевшееся и то, что могло им быть.
Ночью в бараке топилась печь, сушились намокшие за день портянки, брюки, бахилы. Помещение заполнялось густым чадом пота и прелости. Хотелось вырваться из него, глотнуть воздуха, но тут же дурел, засыпал, несмотря на клопов.
Никого из окружающих, ни одного лица, даже из тех, кто спал рядом со мной, я не видела, не воспринимала, не запомнила. И не до отчета было самой себе: кто ты, что и почему? Лес, пила, бревна, мысль о хлебе и опять тот же круг...
Номинально вольнонаемное начальство было, понятно, и там. Управляло же колонной худшее: начальство из заключенных. Жить или не жить? - на "Светике" решал нарядчик.
Когда пришел наш этап, первейшей из задач, которую решал нарядчик, был выбор красивой девушки в "жены". Нарядчику не возбранялось поселиться в отдельной кабине, пристроенной к бараку, обзавестись хозяйством и жить в собственное удовольствие. За то дарованная лагерем привилегия оплачивалась остервенелым служением начальству и цифрам плана. Стенания: "Мне худо!", "У меня температура!" - каким-то образом оскорбляли личность нарядчика. Верзила с массивным красным носом и толстыми жирными пальцами свирипел и, ругаясь отборным матом, самолично стаскивал просившего о пощаде. Если кто-то сопротивлялся, его уволакивали в изолятор, оставляя на трехсотграммовой пайке. Остальную часть хлеба этот валун из плоти и самоуправства забирал себе. Его любимой поговоркой была: "Волк тебе друг!" В тайге это звучало.

На "Светике" я стала свидетелем одного из самых невыносимых отступлений от человеческого начала: гуртового озверения людей. На распилку бревен меня несколько раз ставили в пару с чахлой, до крайности измученной женщиной. В бараке она едва ли не каждому рассказывала о двух своих дочурках семи и девяти лет, оставшихся на воле.
- Пропадут они, помрут без меня! - твердила и твердила она. - Ну сами подумайте, как они могут без меня жить? Ну, как могут?
Более десятка раз вохровцы пересчитывали наши построенные в зону четверки. Одного из заключенных недоставало. Объявили: "Побег!" Еще и еще раз обшарили лес. Может, умер кто? Без сознания? Не нашли. Выяснилось, что нет матери двоих детей.
Отчаянная решимость бежать из лагеря как будто и не вязалась с затурканностью этой женщины и одновременно проистекала из нее. С охраны за побег взыскивали. И вохровцы в этих случаях сатанели. Усиление режима принимало самые непредсказуемые формы. Например, попроситься теперь отойти в лес "оправиться" означало оказаться под буквальным надзором конвоира. Это действовало на психику людей. Раздражение накапливалось, искало выхода. Получалось так, что пенять надо было на того, кто бежал. Такова логика застывшего мышления.
Женщину искали несколько дней. В тайге имелись посты. В вырытых землянках таились вохровцы. Примерно через неделю в середине дня вдруг замолчали пилы и топоры. Их леса вышли трое оперативников. Впереди шло нечто ступающее. Она! Вместо одежды на ней болтались одни лохмотья. Лицо было превращено в красный, вспухший блин. Изъеденная в кровь москитами она остановилась, обвиснув на собственном скелете, безразличная ко всему окружающему.
И вместо жалости и сострадания из нутра таких же заключенных, как она, вырвалась безудержная злоба. Это был до предела разогретый психоз. В измученную женщину летели чурки, камни и грязные слова. Неделю скрученные жестким режимом люди мстили не лагерному начальству, а ей. Расправлявшиеся с самой несчастной из всех были так страшны, что ум заходил за разум. Агрессия обезумевшей массы людей - зрелище нестерпимое.
Ни оперативники, отыскавшие беглянку, ни конвой, усевшийся перекурить, не пытались усмирить сорвавшихся с цепи людей.
Но вот злоба иссякла. Так же внезапно, как и вспыхнула. Кого-то остановили, кто-то опомнился сам.
Женщина лежала на земле. К ней подойти не разрешили. Что пережила она в эти семь дней, блуждая по тайге, пытаясь из нее выбраться, сжевывая коренья и ягоды, осталось известным только ей и Богу. Одни говорили, что ей дали дополнительный срок; другие, что она не выдержала следствия и умерла.
Если ее девочки живы, они, понятно, и не ведают о пережитом их матерью во имя любви к ней.
Мысль о побеге приходила в голову, наверное, каждому. Как фантазия томила и меня. Свергнув власть воспитанности, разума, все клетки вдруг начинали вопить: "Хочу домой, домой хочу!" Но убеждение, что от НКВД скрыться невозможно, стирало эту идею, как мел с доски. Да и куда бежать? К кому? Никакого дома у меня на всей этой земле не существовало...

Нежданно-негаданно на колонне появилось новое лицо. Врач. Петра Поликарповича Широчинского привели сюда небольшим местным этапом как "штрафника". Отсидевший из десяти лет срока шесть, в своем почтенном возрасте сохранивший следы былой барственности, велеречивости, доктор выглядел белой вороной. Тем же самым он объяснил и причину ссылки: "Одним своим видом я действовал на нервы начальнику прежней колонны". Слишком много всюду определял мотив все той же "классовой ненависти".
От него я узнала, что наш лагерь называется Северным-Железнодорожным, что дальше к северу располагаются: Устьвымский, Абезельский, Интинский, Воркутинский и другие лагеря. Он же объяснил структурное деление лагеря на лагпункты, которые группируются в отделения. Мы, например, принадлежали к Урдомскому отделению. Но более всего меня поразил рассказ о том, что есть, оказывается, колонны, на которых много интеллигенции и почти нет уголовников.
Осмотрев мои раны на ногах, он поднял брови и сказал:
- Нам с вами, деточка, во что бы то ни стало надо поправляться...
Едва мы вернулись с работы, как нас стали подгонять:
- Быстро ужинать! И всем в медпункт на комиссовку!
- Что такое комиссовка? - поинтересовалась я.
Объяснили, что приехала врачебная комиссия, будут всех осматривать, больных отправят в лазарет.
Когда подошла моя очередь, Петр Поликарпович указал врачам на меня:
- Я вам о ней говорил.
- Цинга! Госпитализация! - заключил после осмотра врач.
...спустя пару недель за мной прибежали в барак:
- Быстро! Скорей с вещами на вахту!
"Это все вы сделали, дорогой мой Петр Поликарпович, все вы!" - хотела я поблагодарить доктора, но у меня на это не хватило сил.
- Мы еще встретимся и, увидите, будем вспоминать все это, как гнусный и скверный анекдот, - сказал он как-то.
Лагерь и колонна "Светик" посрамили его оптимизм. Мы не увиделись. Не дождавшись освобождения, на той же самой проклятой колонне умер хороший человек - доктор Петр Поликарпович Широчинский.
Конвоир попался веселый. За то, что я едва передвигала ноги, прозвал меня "старушенцией", торопил, чтобы успеть к проходящему поезду. При нашем появлении пассажиры вагона насторожились. А когда одна из женщин обратилась к конвоиру: "А можно ли ее чайком угостить?" - и тот ответил: "Можно, мать, можно", в этой людской тесноте я со всей полнотой ощутила беспредельность российского сумбура и сердобольности.

Вдоль железной дороги от станции Урдома до Колонны мы прошли чуть более километра. Сама колонна располагалась на пригорке и потому была почти вся на виду. Во всяком случае, по высившимся поверх забора крышам можно было составить представление о количестве лагерных построек.
Колонна выглядела чистенько. От одного корпуса к другому вели аккуратные дорожки.
В шестиместной палате стояла свободная кровать. Подушка, одеяло и комплект белья не то что изумили, а даже озадачили. Полтора года я существовала при бараках при коптилке. А тут вечером зажглась электрическая лампочка. Отвернувшись к стене, не шевелясь, я лежала в чистой постели почти без мыслей. Когда в палату открывали дверь, все еще пугалась - вдруг за мной: "Это еще что? Марш на "Светик!"
Прошло немало времени, прежде чем я смогла что-то понять, если не про лазарет в целом, то хотя бы про корпус-блок, в котором лежала. К нему была пристроена операционная. Для вольнонаемных имелось родильное отделение. В самом лазаретном бараке было десять палат, до отказа заполненных больными с переломами, увечьями и прочими болезнями. В хирургическом отделении оперировали не только в назначенные для этого дни, бывало - и ночью. Кого-то выписывали и отправляли снова на рабочие колонны, принимали новых больных партиями и отдельно, кого-то выносили в морг, расположенный в углу зоны. Захоронением называлось сбрасывание в общие ямы за зоной в лесу...

В соседнем с медицинским общежитием отсеке барака жили счетные работники Колонны. Преимущественно это были женщины, сидевшие с тридцать седьмого года. Ко мне относились более чем дружелюбно, хотя я для них была делегатом другого лагерного набора и поколения, не прошедшая их кошмара. О поре тридцать седьмого года они рассказывали нечасто. Но уж если кто-то начинал ворошить прошлое, репликами, добавлениями участвовали и остальные.
Наш этап пришел уже на отстроенные ими колонны. Этих людей принимала нетронутая, дикая тайга. Железной дороги не было. К месту назначения их гнали пешим ходом. На сосне прибивалась дощечка с номером запланированной колонны, и заключенные начинали ее отстраивать для себя. Пилили лес, рубили, строгали. Себе сооружали времянки, охране - более основательное жилье и вышки, рыли колодцы, питая собой тучи москитов и комаров и здесь же хоронили не вынесших надругательства людей. Первыми гибли те, кто до тридцать седьмого года сидел над научными трудами, кто был "мозгом" своей страны и не умел держать топор или пилу: гибли от болезней, грязи и холода, от непосильной работы.

В урдомский лазарет привезли с этапом больную жену писателя Сергея Третьякова - автора нескольких книг, пьесы "Рычи, Китай!". Ольга Викторовна Третьякова после болезни была оставлена на колонне работать в конторе не то учетчиком, не то счетоводом.
Писатель Третьяков, друг Маяковского, был в тридцать седьмом году расстрелян. Ольга Викторовна получила десять лет лагерей. Кто мог знать, что в лагерных пределах мне дано будет встретить не одну жену в прошлом знаменитого, а затем расстрелянного мужа. Позже я близко узнала и Анну Абрамовну Берзинь - жену Бруно Ясенского, Тамару Григорьевну Цулукидзе - жену Сандро Ахметели и многих других.
В 1944 году, когда мы познакомились с Ольгой Викторовной, она отбывала седьмой год срока. Общение с ней вернуло меня ко многим прежним чувствованиям и темам, так сильно волновавшим ранее, без и вне которых я давно самой себе казалась подмененной, пропавшей без вести. Тайным моим желанием было понять причину смерти Маяковского.

Вам, Третьяков,
заданье тоньше,
вы -
убежденный фельетонщик.
 
Нутром к земле!
Прижмитесь к бурой!
И так зафельетоньте здорово...

- написано у Маяковского. "Осип в тот вечер спорил с Володей... я хотела, чтобы Сережа принял его сторону, а он поддержал Осипа... Володя горячился, потом замолчал, - вспоминала Ольга Викторовна, - сел в угол, взял кошку на руки..." Или: "Лиля в тот вечер подразнивала Володю. Он хмурился, мучился, будто что-то не мог проглотить...". Голос внутренней боли поэта в ее воспоминаниях начинал звучать главенствующе сильно...

Всеобщей симпатией на колонне пользовался шестидесятилетний Матвей Ильич, о котором говорили: "кремлевский работник". Впервые услышанное слово "пересидчик" связано именно с ним. Суть дела заключалась в том, что официальный срок, означенный в приговоре, заканчивался, но человека не освобождали. В деле появлялась приписка: "До особого распоряжения". Таким "пересидчиком" был и Матвей Ильич.
Позже он рассказал, что жена умерла сразу же после его ареста. Сына на воспитание взяли дальние родственники, по-своему понимавшее происходящее: раз арестовали, значит "враг народа, ну а сын тут не при чем". Закончив институт, сын получил диплом инженера-химика и мечтал остаться в Москве. Даром такое не прощалось, от него потребовали отказаться от отца.
Для Матвея Ильича все сошлось воедино. Его вызвали во второй отдел, разом ознакомили и с отказом сына, и с постановлением "не освобождать до особого распоряжения".
Дружба с Матвеем Ильичом не прерывалась и тогда, когда мое местопребывание изменилось. Мы переписывались. В одном из писем он поделился: встретил хорошую женщину, привязался к ней, был счастлив. Недолго... Освобождения из лагеря Матвей Ильич не дождался. Умер на Урдомской колонне.
Женщина, о которой он писал, оказалась действительно славной. Она похоронила Матвея Ильича возле колонны на высоком холме. Когда бы я потом ни проезжала эти места - днем ли, ночью ли, - как на пост подходила к вагонному окну, пытаясь разглядеть крест и могилу.
 В конце августа 1972 года я поехала в Княж-Погост... Как ни силилась в Урдоме разглядеть крест на могиле Матвея Ильича - не получилось...

О. Угрюмов

::: НЕМЦЫ :::

Лет двадцать назад один мой школьный товарищ рассказал о том, как он здорово оконфузился в День Победы. Шел по Урдоме в праздничном настроении, у калитки увидел соседа - человека уже пожилого. Тот сидел на крылечке у своего дома, отдыхал. Как водится, с праздником его поздравил, услышал ответное "Спасибо". А отошел, и чуть за голову не схватился: что же я наделал?
- Ведь он же - не-ме-ц! Они войну проиграли, а я его - с Днем Победы... Слушай, а откуда немцы у нас, в Урдоме, взялись? Они что, может, тоже воевали? Там, на той стороне...
Принялись с ним называть тех, кто жил в поселке под немецкими фамилиями - пальцев на руке не хватило. И все немцы какие-то странные: фамилия и имя, например, чужеземные, а отчество - русское. Да и говором, обликом от других жителей ничем вроде бы не отличаются. Так откуда же они взялись в наших краях? И как смотреть на них сейчас: как на побежденных?

*   *   *

Первая немецкая речь зазвучала в этих краях в самом начале тридцатых годов, когда на Север погнали этапами, повезли переполненными баржами вместе с другими спецпереселенцами и немцев из республики Немцев Поволжья.
Сколь же велико было их количество? Борис Угрюмов в своей книге "Крестьянский вопрос" пытается определить национальный состав спецпереселенцев, поступивших в Ленский район, на основе списков детей, которые обучались в лесных поселках. Из почти семисот учеников в возрасте от семи и до четырнадцати лет русские составляли около половины (45%), треть - белорусы, 18 процентов - украинцы и 14 процентов - немцы. Очевидно, делает вывод автор, что и национальный состав прибывших в район был примерно таким же.
Было еще несколько более поздних потоков, чисто немецких по своему составу. Например, в августе сорок первого после того, как Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья", республика была ликвидирована, местность эта была объявлена на военном положении. Немцев выселяли, как "социально опасных элементов". В 1945-1946 годах на спецпоселение поступили немцы, репатриированные с территорий Германии и Австрии. По данным областного Управления МВД на 1 июля 1947 года на спецпоселении в области находилось 3638 семей (11392 человека) - десятая часть всех репатриантов. Причем, здесь не учитывались немцы - "кулаки", они входили в общее число раскулаченных в тридцатые годы. Больше всего их проживало в Приморском, Плесецком, Онежском, Котласском и Ленском районах. Так что стоит ли удивляться немецким фамилиям в северной глубинке?
Хотя в тридцатые годы никаких привилегий ни одной национальности не давалось, немцы, по природе своей народ хозяйственный, и в местах поселении основывались быстрее. Как вспоминают очевидцы, к середине тридцатых - началу сороковых годов жили они лучше других. Интересен в этом отношении небольшой поселок Ледня, находился он недалеко от Козьмино, строительством которого руководил немец Александр Андреевич Гардт, сам из числа спецпереселенцев. Он же потом был там и первым председателем колхоза.
Строился этот поселок спецпереселенцев так же, как и десятки подобных ему на Севере. Тех, кто по возрасту работать мог, тут же загнали в лес: дорогу пробивать. Шла она тяжело, на пути оказались два болота: Большое и Малое Шономское. По ним слали гати - сплошные настилы из бревен, только так можно было идти дальше. Никакой механизации не было. Лес валили двуручными пилами.
Большую сложность представляло то, что многие переселенцы такой лес увидели впервые. В первое время были мастера из Козьмино, учили, как надо лес валить. И все равно несчастных случаев на рубке было много. К ноябрю удалось поставить только четыре больших барака, вместо крыш были наложены вплотную жерди, крытые мхом. Когда шел на улице дождь, шел он и в бараке. Кирпича не было, первые печи были металлические, стояли посредине бараков. Холодало на улице - не спасали и печи, для того, чтобы согреться, ночами теснее прижимались друг к дружке на нарах
В Ледне был образован неуставной колхоз "Новая деревня", через каких-то пять-шесть лет это был один из самых богаты колхозов в районе. С землей здесь работать умели, урожаи снимали завидные. Растили не только зерновые и картошку, но и свеклу, другие овощи. Были большие капустные поля. Отсюда, из Ледни, пошла по деревням и селам мода выращивать огурцы и помидоры.
Была в Ледне столярная мастерская, возглавлял ее сын председателя колхоза Эммануил Гардт. Столы мастерили, тумбочки, шкафы, их до недавнего времени еще в яренских учреждениях встретить можно было. Очень много выпускали парт.
- Даже музыкальные инструменты сами делали - балалайки, гитары, - вспоминает Вильгельм Александрович Гардт, - мы уже в Вандыше жили, были у нас гитара, балалайка, мандолина собственного изготовления. Конечно, отделки не было такой, но инструменты были неплохие. Было свое шорное производство, были свои сапожники, а после того, как торговля появилась, мануфактуру (ткань) стали возить, появились и портные. А то сначала ведь кто в чем были одеты. Кузнечное производство было, единственная трудность - металл достать. Было не как сейчас: идешь и о металл через каждые полметра спотыкаешься. Там все было на вес золота, там если прутик какой, кузнец его в металлолом не отправит.
А еще, добавлю, на месте изготовляли из местных глин свой кирпич, работал станок по выделке дранки - ею закрывали крыши на бараках. Заготавливали ягоды - принимал их кооператив целыми бочками: бруснику, клюкву. Была своя грибоварня.
В 1935 году всю семью Гардт досрочно восстановили в правах, сохранился с той поры у Вильгельма Александровича такой документ: "Справка выдана на бывших трудпоселенцев Гардт Александра Андреевича, рождения 1883 года, с семьей в количестве девять человек: жена Елизавета Филипповна, 1887 года, сын Владимир Александрович, 1919 года, сын Вильгельм Александрович. 1923 года, сын Эммануил Александрович, 1909 года, невестка Берта Андреевна, 1912 года, внук Леопольд Эммануилович, 1932 года, внук Константин Эммануилович, 1934 года, дочь Мина Александровна, 1911 года, внучка Ирма Николаевна, 1934 года, высланных из пределов автономной республики немцев Поволжья, Зельмановского контона село Берминталь, в том, что они Президиумом Севкрайисполкома от 9 июля 1935 года, протокол N 10, за ударную и честную работу восстановлены в избирательных правах. Выдано настоящее для предъявления в органы милиции на получение вида на жительство по списку N 553. Начальник Ленского РО УНКВД по спецкомендатуре Демичев. Райкомендант Сницарев".
Как вспоминает Вильгельм Александрович, отец вначале собрался ехать с семьей домой. Но съездил в Яренск, там были у него свои связи, поговорил, да и остался. Возглавлял он колхоз еще до 1938 года, а затем вся семья переехала в поселок Вандыш. Работал бухгалтером, а потом, когда был образован Верхнелупьинский леспромхоз, стал заместителем главного бухгалтера.

До лета сорок первого года Вильгельм Гардт никаких особых ограничений, как член семьи спецпереселенцев, не ощущал. Выучился в школе. В Котласе, где заканчивал Лимендское училище, был членом горкома комсомола. Все изменилось с началом войны: всем немцам сразу запретили выезжать куда либо, а вскоре у всех забрали и паспорта.
- Я несколько раз писал заявления в военкомат с просьбой взять на фронт, - вспоминает он, - подготовку военную я в училище прошел, значки были: и ГТО ("Готов к труду и обороне"), и ГСО ("Готов к санитарной обороне), и другие. Этими значками военной подготовки в то время у молодых ребят вся грудь была увешана.
В начале 1942 года получил он повестку. Приехал в Яренск, пришел в военкомат, а там собрали всех немцев с района: Нянда, Вандыш, Ледня, Пантый, Литвино... Посадили всех в теплушки и отправили в Котлас на мостозавод.
Тут и пригодился диплом Лимендского училища: кончал его Гардт по строительной специальности, в технологии металлов, в сопромате разбирался. Сначала взяли его в конструкторское бюро как чертежника, знания проверили. Работал потом техником-конструктором. Когда конструкторское бюро работу свою свернуло - был экономистом, инспектором по культурно-воспитательной части.
Вот с тех пор и хранит они у себя чертеж, датированный сорок третьим годом. Над чертежом тем сидели долго, показал он мне подпись свою на нем, а еще две не менее загадочные буковки - ДС. У них своя история, и история преудивительная.
Вряд ли кто из пассажиров, кому доводилось проезжать по  железной дороге, мог предположить, что, минуя Двину, Вычегду или Виледь, вагон с грохотом прокатывается по неосуществленному проекту строительства в Москве Дворца Советов. Да-да, того самого, чьи фотографии - высотное здание, как своеобразный постамент для огромной скульптуры вождя мирового пролетариата - найдете чуть ли не в каждой книге, где говорится об архитектуре.
Конкурс на проект его проходил в начале тридцатых годов. В качестве рекомендации участниками его было указано, что "поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры". Окончательный проект был выполнен, уже приступили к закладке фундамента (кстати, на месте взорванного и восстановленного Храма Христа Спасителя)
- Так вот о фундаменте, - Гардт склонился над чертежом, - для Дворца Советов был выпущен совершенно новый сорт металла, стойкий к коррозии. Он так и обозначался - ДС. А война началась, по приказу Сталина уже установленный фундамент стали демонтировать и направлять на строительство наших мостов, которые частично были деревянные. Металлоконструкции поступали, и конструкторское бюро определяло, где их можно приспособить. Почему Бампроект? Байкало-Амурскую магистраль еще до войны собирались строить, а потом все строительство законсервировали и конструкторов всех перебросили сюда. Вот и получилось - Бампроект, Северодвинская экспедиция.
- То есть, мосты эти строились не из готовых конструкций, как обычно, а вам приходилось то, что поступало к вам, подгонять?
- В том то и дело, что ничего готового не было, нам поступал металл: двутавр, швеллер, уголок. Допустим, нам требуется двутавровая балка длиной восемь метров, а пришла - шесть. Приходится два метра косынками соединять, заклепками. Тут, на месте многие конструкции испытывать приходилось. Вот этот чертеж чем характерен? На нем пролет длиной сто девять метров, самый длинный. Он и сейчас находится там, где фарватер проходит. Собирался он так: брали полураскос, к нему присоединяли с помощью косынок и заклепок другой, потом третий...
-  А что представляли собой деревянные пролеты?
- Что они представляли собой? Деревянное переплетение, тысячи всяких болтов. Если по всем правилам делать - стояли они крепко. Но составы шли тяжелые, нагрузка возрастала, а дерево есть дерево. Здесь только один пролет, где пароходы проходили, был металлический, остальные - из дерева. Заменяли их так: давали "окно", то есть останавливали движение по мосту, например, на двадцать четыре часа. Деревянная ферма убиралась, а металлическая уже наготове стояла. Надвижка производилась - и все.
 Народу на это строительство было собрано немало. Но и объемы тех работ впечатляют: правый берег Двины крутой, пришлось немало грунта выбирать, левый - наоборот, низменный, насыпь высокая на большое расстояние протянулась. На левом берегу - обычная зона, проволокой колючей опутана, на правобережье в качестве трудармейцев - немцы, тысяч двенадцать. Это были так называемые колонны НКВД. Работали и те, и другие вместе, на самых тяжелых работах. Только и различие: у зэков конвой, трудармейцы посвободней ходили.
Кроме немцев из числа спецпереселенцев сюда были направлены жители ликвидированной к тому времени Республики немцев Поволжья. Им пришлось куда сложней, ведь многие даже не знали русского языка.
Остались свидетельства того каторжного труда. Одно из них записано со слов Карла Узингера:
- В январе сорок второго привезли нас в Котлас, везли в телячьих вагонах, по пятьдесят человек в маленьком вагончике. В Котласе нашу одежду забрали, выдали казенную: чуни из автомобильных покрышек (их делали так: автомобильная покрышка разрезалась на шесть частей, каждую сшивали в виде галоши, пришивался верх из ватной стеганки, получался сапог), ватные телогрейки, перешитые из старья, да шапку-ушанку без меха. Подъем был в шесть часов утра, как зимой, так и летом. Никаких выходных дней не было. Работали по двенадцать часов. Дневную норму не выполнишь - еще погонят работать. Сначала не было колючей проволоки, были свои командиры. А когда начали голодать, стали по деревням разбегаться, тогда и сделали зону. Она просуществовала до 1947 года. Кормили баландой из зеленого капустного листа, ржаной муки и растительного масла, по черпаку три раза в день. Собакам охранники варили кукурузную кашу, нашу баланду собаки не ели. Жили кучно: грязь, вши, летом началась дизентерия. Я тоже заболел, лежал в третьем лагерном лазарете. В лазарете давали 600 граммов хлеба и два раза в день баланду. А когда норму не сделаешь, получишь лишь 300 граммов хлеба. Некоторые из наших старались сами голодать, чтобы их сактировали, то есть списали, не гоняли на работу. Была такая комиссия по актировке. Сактировать не успеют - хоронят. Хоронили как: пока полную яму не накидают, не зарывали.
Во сколько тысяч человеческих жизней обошелся этот мост? А кто их подсчитывал тогда? Вели строгий расчет выполнения норм. Тут считали все: и начальники, с которых за срыв сроков строительства спрос был крутой, и зэки, трудармейцы, у которых от того, выполнена норма или нет, зависел размер пайки, а значит и ответ на самый главный вопрос: доживет ли до следующего дня, продержится ли. А братские могилы, им ли было тогда вести счет? Только вот кажется мне: если б не так, в общей яме, скрывая общие огромные могилы от глаз, а хорони каждого павшего на строительстве котласского моста по-человечески - стояли бы на километры вокруг него одни кладбища.
Потерял своего брата Эммануила и Гардт. Он возглавлял строительную бригаду на монтаже, в конце сорок второго их перебросили на строительство моста за Княж-Погост. Там он и скончался от дизентерии в начале сорок третьего.
- В течение сорок третьего года все деревянные фермы заменили металлическими, - Гардт отодвинул от себя чертеж, -начальником строительно-монтажного отделения был Янушевский, чтобы доказать прочность нового моста, он на своем катере под центральной опорой остановился. Государственная комиссия дала команду на пропуск поезда. До этого поезда тоже ходили, но небольшие составы, для строительства что-то перевозили. А тут уже состав полный с Коноши. И другой - с Севера. Что везли, не знаю. Все закрыто было, под брезентом. Государственная комиссия дала команду: "С пониженной скоростью". А Янушевский из-под моста в рупор: "Никаких пониженных. Устанавливаю максимальную скорость". И пропустили один состав, другой. Стройкой всей тогда командовал полковник Ключин, это бывший начальник Севжелдорлага. Он по случаю такого торжества всем участникам строительства, и зэкам в том числе, распорядился выдать, как это было принято - солдатские сто грамм...
Мост через Малую Двину стоит до сих пор, уже более полвека. Значит, действительно, прочным оказался металл, предназначенный для Дворца Советов.

*   *   *

Отыскать ее в Урдоме оказалось не так-то простым делом. Многие, услышав эту фамилию - Кокушкина - просто пожимали плечами: не слышали такой. Наконец, в поселковой администрации в списках нашли, меня отправили в соседнюю Нянду. А уж там первый встречный показал дорогу:
- До поворота надо дойти, а там свернуть налево. Будет Собачий поселок, там она и живет.
Почему поселок - Собачий, понял вскоре сам, объяснять не потребовалось. Небольшой, в несколько старых домиков, некоторые уже с заколоченными окнами - нежилые, стоит на отшибе, напротив железнодорожной станции. Вот для того, чтоб народ случайный, посторонний, вокзальный на огородиках не рыскал, а то еще хуже - хулиганства не позволял, держали и держат у каждого дома на привязи сердитого пса.
В дом такой без спросу хозяина и порога не переступишь. Хорошо, девчушку у ворот одного из домов увидал, перекрикивая лай из себя выходящей собаки, указала дорогу:
- Элю Оттовну? А - тетю Элю! Вон она, на крыше сарая снег убирает.
Вот тут уж вздохнул с облегчением: значит, дома, никуда не ушла или, что еще хуже, не уехала. Теперь только бы не отказалась говорить: вспоминать прошлое - дело порой не самое приятное.
Как вспоминали старые работники Яренского детского дома, вскоре после окончании войны, в сорок шестом году, привезли в детдом группу немецких детей. Некоторые, особенно младшего возраста, и русского языка не знали. Кто были они и откуда - об этом не знали, а задавать лишних вопросов в те годы привычки не имели. Но детвора эта - самой старшей Эле Редер едва исполнилось двенадцать - находилась под самым пристальным вниманием органов: раз в неделю воспитатель обязана была водить их всех в милицию: отмечаться.
Галина Васильевна Широких, тогда еще молодая воспитательница детского дома, вспоминала, что отличалась эта группа тем, что все были очень послушные. И еще запомнилось: не разрешали "немцев" не в ФЗО, ни в ремесленные училища устраивать, ни в техникумы. Путь у них был один: в колхоз. Отправили сюда и Регину Мерлинг, и Элю Редер, и Маргу Шеленберг. Всех с указанным органами направлением: "на скотный двор".
- Марга здоровьем была послабже, да и прихрамывала немножко, - рассказывает Галина Васильевна, - сами урдомские пожалели ее, поставили работать в детский садик. А остальные так и работали скотницами. Регина уехала потом в Прибалтику, Марга Шеленберг живет в Канаде, а вот Эля, как я слышала, так и живет в Урдоме.
Что же за опасные преступники, с которых нельзя было спускать глаз? Ответ на этот вопрос и хотел услышать от пожилой женщины, которая прикрикнув на собаку, уже шла со двора мне навстречу. Настороженный взгляд, а после того, как я назвал фамилию Редер, в нем появилось что-то похожее на испуг. Я уже и сам испугался: разговор не получится. Положение спасло упоминание про Яренский детдом.
- Заходите в дом, - пригласила меня Эля Оттовна, - я обо всем вам расскажу, отвечу на все вопросы.
 Как это ни странно звучит, многим немцам, проживающим на территории СССР, из-за принадлежности к своей национальности довелось в годы войны испытать репрессии как с одной воюющей стороны, так и с другой. Уже в июне сорок первого почти все трудоспособные немцы были угнаны на трудовой фронт. С июня сорок первого начался распад довольно большой семьи Редер, проживавшей тогда в Запорожской области. На трудовой фронт забрали отца и старшего брата Николая. Оба они, как Эля узнала потом, погибли в Пермской области.
Когда их село Мариенфельд заняли фашисты, оставались здесь в основном старики, женщины и дети. К соплеменникам своим завоеватели особых сентиментов не проявляли: приказав собраться в считанные часы, загнали в грузовики и повезли в Германию. Тоже на трудфронт, но уже свой. Везли целую неделю. Чем кормили? Кормили худо: давали какие-то пакеты с продуктами. Да и обращались со всеми не как с братьями по нации - смотрели как на пленников.
Проезжая по территории Польши, колонна попала под бомбежку. Когда выбрались из нее, второго брата - Рудика - с ними не было. Остались втроем: с матерью и младшим братом Максом. Уже после войны Эля и Рудик отыщут друг друга. Правда. на поиски эти уйдет без малого двадцать лет.
- Что запомнилось в первые дни в Германии? - вот так бывает: боялся, что не получится разговор, а моя собеседница говорит, хоть и заметно волнуясь, но подробно, словно боясь что-то очень важное пропустить. Рассказывает так, как будто не с семилетней девчонкой происходило все это шестьдесят лет тому назад - только вчера все случилось. - Оказались мы в каком-то тоннеле, под землей. Там же под землей привели нас в огромный зал: стоят ванны, ванны, и в каждой какая-то пенистая жидкость. Команда: раздеваться! Всех - и женщин, и детей, и подростков - загоняют в эти ванны. После этого выдают какую-то старую одежду и выводят строиться. А там уже ждут хозяева, те, у кого предстоит работать.
Редерам повезло, если слово это уместно в той ситуации. К ним подошла женщина, как потом оказалось, родители ее были выходцами из России.
- Вы говорите по-русски? - спросила у Редер.
- Говорим.
- Я вас беру.
У хозяйки, у которой им предстояло работать, были неподалеку от Берлина кирпичные заводы. Были и фермы, на одну из них и привели новых работников. Матери Эли дали группу девять коров: твое дело только доить - кормить и ухаживать будут другие. Работников на ферме было немало: были и немцы, и поляки, и русские. Меж собой ладили, споров, а тем более вражды не было. Кормили хоть и не сытно, но большого голода не испытывали. И все равно чувствовали себя на положении узников.
Детская память цепка, хоть и выхватывает из всего узла событий что-то по-своему важное. С весны сорок пятого запомнилась и бомбежка, и артобстрел, и паника на улицах - шел штурм Берлина. Но отчего-то больше всего - разбитая коробка, которая валялась прямо посередине улицы, из нее высыпалась на дорогу разноцветные красивые коробочки. Домой принесла целый подол, думала мать удивиться, а она рассердилась и заставила все выкинуть: оказался в коробочках крем для лица.
И ферма, и кирпичный заводик оказались в зоне наступления английских войск. А после того, как боевые действия закончились, появились на домах объявления: всех, кто был угнан из родных мест, может теперь домой вернуться.
Уж как уговаривала хозяйка Евгению Редер остаться. И дом ей обещала подарить, за работу платить хорошо, и пугала, что не домой, в Поволжье, а в Сибирь далекую и суровую угонят и саму, и детей ее. Все было напрасно:
- Дом у нас там остался. Глядишь, и муж вернется, и сыновья - вся семья опять соберется. Поедем.
Возвращение было по-настоящему праздничным. Поезд, на котором ехали они, был украшен портретами Сталина и Ленина. Трепетали на ветру алые флаги. В дорогу каждой семье выдали коробки с продуктами, были там и мармелад, и печенье, и шоколад.
Так, по-праздничному, и доехали до Москвы. А в столице, от шумных вокзалов вдали, под дулами винтовок, пересадили всех в другой состав. На этот раз в товарные вагоны набили битком и повезли в неизвестном направлении, уж никак не на Волгу. В Котласе часть состава отцепили, остальной состав погнали дальше. Еще несколько вагонов оцепили в Межоге. На пустынной станции стояло десять подвод, это для самых слабых, кто и передвигаться не в силах. Остальные следом пошагали пешком. Через Яренск, Тохту и туда дальше, в Пантый, поселок, основанный еще в тридцатом году спецпереселенцами.
Там многие и остались. На кладбище.
- Самым страшным был голод, - у этой памяти нет такой меры измерения, как время, обращение к ней и сейчас невозможно без слез, - кто не работал в лесу, тому полагалось только двести граммов хлеба. А что такое двести граммов, мы с братом получим, пока домой идем - все и съедим. Просто не было сил сдержаться. А какие были из нас, привезенных, работники. Мать сразу заболела, а в октябре сорок шестого умерла. Сутки мы сидели с братом у ее тела. Потом пришли мужики, какой-то ящик принесли, в нее нашу маму запихали и унесли хоронить. Про нас словно и забыли все. Какой-то дед на повозку посадил нас и повез в Яренск.
Семей таких по району оказалось не так и мало, и судьбы оказались схожими. Вот и собралась осенью в детском доме группа немецких детей, самые маленькие еще только-только осваивали русский язык. Пытаюсь представить себе: небольшой райцентр в северной глубинке. И тут звучит немецкая речь, немецкие имена - для кого-то как соль на рану: война недавно закончилась, но еще любое воспоминание о ней, о пережитых страданиях и не вернувшихся с фронта мужьях, сыновьях, братьях, вызывает боль. Как же относились здесь к немцам, пусть и детям?
Так и осталось в памяти злое лицо детдомовской медсестры и ее слова: "Вы за пролитую кровь всю жизнь будете в ответе". Но больше запомнилось другое: доброта и Галины Васильевны Широких, и Александры Семеновна Бутиной, и Клавдии Михайловны Чувашевой.
- По-матерински относились к нам. - это она про воспитательниц своих. - Голодно жили, так из дому картошки вареной принесут, сунут тихонько: пожуй. А сами-то ведь тоже очень бедно жили. В милицию мы должны были каждую неделю ходить и там расписываться. Галина Васильевна нас водила туда, уж так переживала, что к нам, как к врагам относятся. Все утешала, как могла...
Из детского дома вышла Эля в августе пятьдесят второго, в свои восемнадцать лет успела закончить только пять классов. О дальнейшей учебе не могло быть и речи. Как ни хлопотали работники детского дома и роно, а пришлось идти в скотницы в Нянду. И здесь немецкие девушки еще долго находились под неусыпным оком коменданта. Даже для того, чтобы сходить за километр на железнодорожную станцию Урдома за хлебом, требовалось получить разрешение коменданта. Так расплачивались они за то, что они - немцы.

Е. Беднягина (Венгран)
М. Венгран

::: ЗАПАДНИКИ :::

Зимой 1944/1945 года на станции Светик остановился длинный эшелон. Раздалась команда "Выгружайся", и сотни людей стали спрыгивать из переполненных и стылых вагонов на снег. Это прибыл очередной этап спецпереселенцев, которых потом будут долго звать "западниками", а кто-то в порыве злобы - и "бандеровцами".
Михаилу Венграну в ту пору было семь лет, его сестре Екатерине - десять.

Е. Беднягина: Знаете, с чего все началось? Мы жили близко с Польшей. Немцев прогнали, советские войска пришли. Я корову пасла, а тут говорят: облава, бандитов ищут, все мужики в лес подались. А на другое утро дома сидим, мама говорит: ой, что-то в поле выстрелило. Потом бабушка пришла и сказала, что нашего отца застрелили.
У бабушки в доме солдаты стояли и меж собой разговаривали.
- Он руку сунул за пазуху, - говорят, - мы и стали стрелять, думали, что он оружие там прячет. А как подошли, в кармане кусок хлеба только нашли да табак.
Бабушка услышала из разговор и запричитала: ой, вы ж моего зятя убили, у него четверо детей осталось. А они говорят: мы не виноваты, он пас лошадей, началась облава, он испугался и в лес побежал. Сначала в сторону стреляли, а потом - в него.
Мы отца схоронили, вскоре маму вызывают в сельсовет. Бабушка пришла, спрашивает: что тебя вызывают, Анна? А матушка отвечает: может ссылать будут, хотя куда ссылать нас, с детьми-то?
А наутро, еще только рассветало, много солдат пришло в деревню. К нам пришли и маме говорят: собирайтесь. Мама в крик, стала плакать. Стали собираться. Нас кого во что успели надеть, уже снег на дворе, семнадцатое ноября. Мама говорит: может довезут нас только до района, что я буду хозяйство свое транжирить На телегу зерна наложили, мы его потом все в районе порастеряли.. Нам соседи кто хлеба несет, кто еще чего сунет, плачут все. Из района везли нас до Драгобыча, а оттуда на поезд посадили.

М. Венгран: Поехали. День целый стоим, ночь едем. День - стоим, ночь - едем. Теплушка велика ли, треть нынешнего пассажирского вагона. А ехало нас: мы, семья Россу, шесть человек, Анна еще в поезде родила, не довезли, умер сразу, замерз. Ковальская тоже с нами ехала. Печка была времянка. Иной раз готовят женщины у печки. Только сварилось, состав дернул - вся кастрюля на пол. Да и дров для печки не было, хорошо еще Россу топор с собой взял, если поезд стоит, что-то нарубит. А все равно холодно было, весь вагон инеем окуржило, весь белый был.
В Котласе нам какой-то чай давали, винегрет. А потом едем-едем, ночью остановились, кричат: выгружайся! На сани посадили и повезли в Лупью.
Норма хлеба была на детей по триста граммов, на иждивенцев - по двести, а на рабочего - пятьсот. Мама наша в лес пошла в лес работать. Она пятьсот да мы девятьсот граммов хлеба получали на троих. Когда в столовую с кастрюлькой сходишь, там жиденький суп давали.

Е. Беднягина: Мама зимы две поработала. Лес валили лучками, без выходных дней работали. А потом она заболела, ноги у нее опухли - водянка. У мамы нашей полушубок был, весь вышитый, так он за одну зиму задубел весь, порвался. А на ноги одеть было нечего, так тряпок намотают, подвяжут, и в сапогах, даже в самый сильный мороз. Обуви же у нас не было, летом босиком ходили лес рубить. И пошла на работу такая больная, а сил нет, легла возле бревна и встать не может. А тут был Зекун начальником. Он говорит:
- Ты что, Венгран?
Мама отвечает:
- Посмотрите, какие у меня ноги, опухли все.
Он говорит:
- Иди домой и не приходи больше.
Она пошла домой. Вечером прибежали и сразу мамину хлебную карточку забрали.
Есть нечего было. Мы пошли топиться. Мама забрала нас: и меня, и Михаила, и сестру наше Параню, пришли на берег, сидим и плачем. Тут женщина одна идет:
- Ты что, Анна?
А та говорит:
- Вот сижу и плачу, сил больше нет. И их утоплю, и сама утоплюсь.
Женщина говорит:
- Пошли домой, я тебе картошки дам...

М. Венгран: Стали крапиву рвать варить, так ее еще и не хватало, все оборвут вокруг. Грибы научились собирать, ягоды.
 А здесь был такой местный хромой, старше меня, проходу не давал. Я уже работать пошел в конюшню. На работу иду, а он сидит за хлевами и в лошадь кидает. Лыжи я из березы вытесал, а он поймал, все лыжи переломал. Пойдет мой мать к его матери жаловаться, так он и на нее накидывался: бандера! Ненавидел, старики еще ничего относились, неплохо, а молодые - лучше н попадайся.

Е. Беднягина: Когда мы еще только приехали, за рекой поле было, там турнепс рос, морковь. Хоть убирали все, но что-то все равно оставалось. И то нам не давали брать. Однажды женщины пошли на поле, а тут один как высочил на лошади и прямо на них. Чуть не задавил, хорошо, лошадь споткнулась, они успели в кусты убежать.
А как мама перестала работать, жить стало не на что, она ходила в деревни: в Вандыш, в Слободчиково вещи на картошку менять. Бабушка из дому пришлет какие-нибудь туфли.
Один раз чуть не утонула там. Мы ждем ее один день, другой, третий - нет ее. Мы на дорогу вышли, сели, ревем. Потом одна женщина говорит нам: не ревите, она там сзади идет, живая.
А мама потом рассказывала: пошла в деревню, думала, что хоть на Пасху картошки куплю. А тут пристал какой-то с одним глазом, слепой: "Ты чего тут ходишь, покажи справку, что тебе тут можно ходить!" Нет у меня справки. Пошли в Слободчиково по реке. Я иду плачу. Женщины меня успокаивают, есть дают: не плачь. Потом отпустил. По реке пошла, за плечами картошка, в торбе в руке зерно. А тут лед проломился, и с мешком - в оду. Как выплыла - не знаю. На берегу кричат: баба с мешком тонет! Как-то до берега добралась, так мокрая и пошла.
А ехал мужик на тракторе с пустой волокушей. Мимо мамы проехал, видел, что идет с мешком на плечах, а не взял: бандера! Он, мужик этот, потом все время плакал, простить себе не мог. Как напьется, так и плачет: я был такой бестолковый дурак, она, говорит, картошку несла детям, а я ехал на тракторе с волокушей и не взял ее. Не мог себе простить...

= ГЛАВА ТРЕТЬЯ. НЯНДСКИЕ МИЛЛИОНЕРЫ =

Пятидесятые годы. Еще самая привычная одежда - гимнастерки и шинели, еще солдатские пилотки на стриженных головах мальчишек напоминают о недавно прошедшей войне.

Еще, несмотря на хлеб на полках магазинов (без карточек!), так свежи ощущения мучительного голода. Но постепенно налаживается жизнь и душе хочется чего-то светлого, праздничного, хочется жить надеждами, что после такой Победы жизнь из года в год будет становиться все краше и счастливее.
И хотя живется все еще трудно, но ожидание перемен к лучшему ощущается во всем. Для обслуживания колхозников, занятых уборкой урожая, в конце лета 1950 года отправились автомашина и моторная лодка со звуковыми киноустановками. В наиболее крупных колхозах и лесопунктах по правому берегу реки Вычегда демонстрировались звуковые художественные фильмы "Заговор обреченных" и "Алите уходит в горы". На левому берегу колхозники и лесозаготовители с таким же интересом смотрели "Константина Заслонова".
На лесоучастке 30 квартал Вандышского лесопункта силами инженерно-технических работников леспромхоза и учителей Вандышской начальной школы под руководством заместителя директора леспромхоза по политчасти Рухлова зимой был дан концерт, в программе которого значились: пьеса, художественное слово, песни. Особой популярностью у зрителей пользовались сам товарищ Рухлов, исполнивший роль красного командира кавалерии, Суркова, которая была запевалой песни "Дуня тонкопряха" и другие. Аплодисменты благодарных почитателей сделали свое дело: той же зимой в леспромхозе создается кружок художественной самодеятельности. За январь и февраль 1951 года поставлен восемь концертов для лесорубов. Перед каждым концертом обязательно читаются доклады. Тепло встречают зрители появление на сцене ставших любимыми артистов Абрамович, Гардт, Суркову, Жданову.
Выходят на сцену и школьники, тоже добиваясь успеха у зрителей. Летом 1952 года на районном смотре детской художественной самодеятельности среди тринадцати коллективов наибольший интерес вызывает у яренских зрителей коллектив Няндской семилетней школы под руководством старшей пионервожатой Р. Софроновой. Няндские школьники вынесли на суд зрителей пьесы "Кто первый рассердится", "Все хорошо, что хорошо кончается" и небольшой спектакль по сказке "Золушка". Понравились зрителям и жюри костюмы, в которых выступали герои сказки, хорошие вокальные данные пятиклассницы Пономаренко и выступление шестиклассницы Риты Кокушкиной.
Отмечен был жюри и творческий рост коллектива Вандышской семилетней школы, особенно понравилось, как ученица этой школы Крогина хорошо рассказала стихотворение "Миру-мир".
Отдел рабочего снабжения леспромхоза организовал подсобное хозяйство. Откармливаются свиньи, выращивается картофель, капуста, морковь и другие овощи. А осенью 1953 и весной 1954 года было завезено из близлежащих совхозов около двух тысяч маленьких гусят. Около двухсот гусей уже продано и сдано в общественное питание.

И все же на первом плане по-прежнему остается выполнение планов. В 1953 году большая группа работников леспромхоза за свой труд была награждена орденами и медалями. Среди награжденных орденом Трудового Красного знамени - О. Ф. Абрамович, П. В. Абрамович, А. И. Вихлянцев, П. А. Меньшиков, А. Н. Голенев, медалью "За трудовое отличие" были награждены Р. В. Писарева, А. Ф. Протас, Н. А. Некрашевич и другие.
В 1951 году открылся новый лесопункт - Слободчиковский, он был присоединен к Верхнелупьинскому леспромхозу. В 1957 году к леспромхозу был присоединен еще один лесопункт - Топоровский, общий объем заготовки леса достиг к тому времени 445 тысяч кубометров. Поступает на предприятие более современная техника. При погрузке леса используются электролебедки, П. В. Поздняков из Вандышского лесопункта, взяв ее на социалистическую сохранность, обязался отработать на такой лебедке 3000 часов без капитального ремонта и стрелевать за это время 14 тысяч кубометров леса.
Сезон лесозаготовок 1952-1953 года леспромхоз начинает с новым пополнением техники. В лесные делянки выходит пять новых трелевочных тракторов КТ-12. К этому времени в лесных делянках работают десятки передвижных электростанций, мощных тракторов С-80, автомашин, трелевочных лебедок и автокранов.
Лучковая пила, отслужившая лесорубу верой и правдой почти два десятка лет, постепенно исчезает из делянок, механизированная заготовка в Верхне-Лупьинском леспромхозе к 1953 году составляет 98,7 процентов В 1956 году в лес пришла более совершенная техника: трелевочные трактора ТДТ-40, лесовозы ЗИЛ-150 и ЗИЛ-151.
Продолжалось строительство поселков. В 1950-1951 годах начал строиться поселок Песочный для рабочих Няндского лесопункта. В первом, только что построенном доме поселились супруги Семеновы, во втором - семья Кушмылевых. 

*   *   *

Росли не только поселки леспромхоза, продолжала строится и станция Урдома, здесь главная строительная сила вплоть до 1953 года - заключенные. В начале пятидесятых по станции уже проходило семь путей, около северного и южного переездов стояли деревянные водонапорные башни для заправки паровозов водой. Позже, когда пошли тепловозы, башни эти за ненадобностью снесли. Стояло депо для обслуживания паровозов. В те же годы было окончено строительство второй ветки железной дороги.
- В 1953-м году меня в армию взяли, - вспоминает А. П. Якимов, - тогда уже строили вторые пути. Строили отдельными участками: на перегоне строили как бы временные разъезды, а потом их удлиняли, соединяли, так и получалась вторая колея.
В те годы предполагалось, что Урдома станет узловой станцией, однако позже, в начале 1963 года основные службы железнодорожного транспорта были переведены на станцию Сольвычегодск, где завершалось строительство более крупного железнодорожного узла. Депо на станции Урдома было закрыто
Летом 1953 года на мосту через речку Нянда (он в то время был деревянным) произошло крушение товарного поезда. После этого мост сделали бетонным.
В начале пятидесятых были построены товарный двор, пекарня, столовая, в которой, пока не было клуба, демонстрировались фильмы. В 1955 году построена баня, еще через год - клуб, заведующей в нем работала Н. М. Дерягина, а после нее А. Н. Усова. Был создан в клубе духовой оркестр, руководил им И. Д. Плетнев. Долгое время оркестр играл на всех праздниках и торжествах. В клубе была открыта библиотека. Но еще до открытия нового клуба работники станции выступали перед зрителями с концертами и спектаклями.
В мае 1955 года на сцене Яренского Дома культуры прошел смотр коллективов художественной самодеятельности. "Лучшие результаты в деле развития художественного творчества, - сообщала об итогах его районная газета "Ленский колхозник", - показали коллективы ... клуба железнодорожников станции Урдома (руководитель тов. Цымарь). Из одноактных пьес следует отметить ... "Вот мы и встретились", поставленных коллективом железнодорожной станции Урдома.
Особенно отличался своей организованностью и спетостью большой хор клуба железнодорожников. В его исполнении прозвучали песни "Хорошая земля", "Над полями да над чистыми", "Чешская полька", вальс "Амурские волны". Из солистов лучшими исполнителями являются Марахтанова (клуб железнодорожников станции Урдома), исполнившая песни "Ожидание" и "Песня московских студентов". На смотре выступило много чтецов. Особенно хорошо исполнила рассказ А. П. Чехова "Злой мальчик" участница художественной самодеятельности станции Урдома Т. Бантовская.
Районная комиссия по проведению смотра художественной самодеятельности за массовость участия и за хорошее исполнение присудила первое место коллективу культуры профсоюза работников культуры и коллективу железнодорожной станции Урдома. А когда потребовалось отобрать исполнителей на областной смотр самодеятельности, то было решено послать в Архангельск народный хор Яренского Дома культуры, участниц художественной самодеятельности клуба железнодорожников станции Урдома дуэт Гришину и Павленко, а также Т. Бантовскую.
В 1957 году в стране шла подготовка ко Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Москве, в районе тоже проходили свои фестивали. Состоялся он и в Урдомском клубе. Яркие афиши зазывали: "Девушки! Готовьте к фестивалю нарядные ситцевые платья! Юноши! Приходите в полотняных и хлопчато-бумажных рубашках".
-Никогда еще, пожалуй, в клубе не было столько народу, как в этот день и вечер, - вспоминали участники фестиваля, - никто не смог переплясать работницу прорабского участка Аню Мелекову. Она получила первый приз. Самой "счастливой" в лотерее оказалась Маруся Дорофеева. Она выиграла несколько билетов.
А в марте того же года состоялся районный фестиваль в Яренске, со сцены районного Дома культуры духовой оркестр клуба железнодорожников станции Урдома играл Гимн, исполнял отрывки из оперетты Кальмана "Сильва", Венгерский танец Брамса...
В январе 1957 году открылась на станции восьмилетняя школа N 46, первым директором ее работала Л. Ф. Килюшева, после нее директором был Н. П. Попов. Здесь начинали работать Н. И. Попова, А. П. Парилова, Н. П. Кобычева, М. И. Килюшев и другие учителя, которые и образовали основной коллектив. Первый выпуск летом 1957 года был очень маленьким - всего семнадцать человек.
В День железнодорожника в 1958 году лучшими по станции Урдома названы дежурный А. М. Вострых, старшие стрелочники Р. В. Мягкоступова, Г. В. Алексеева и В. Р. Козлобаева, постовой стрелочник А. В. Торлопова и другие.

*   *   *

Пятидесятые годы в жизни Нянды отмечены заметным подъемом хозяйственной, социальной, общественной жизни колхоза. И связан этот подъем с именем одного человека - Антона Антоновича Верига.
Судьба его во многом схожа с судьбами сотен таких же как он спецпереселенцев, кто оказался в этих местах по чужой воле. Родился в 1901 году на хуторе Мишуты Полоцкого района Витебской области. На хуторе было два дома, в одном из которых и жила семья Верига. Жили небогато: имели небольшой участок земли да сад - 5-7 плодовых деревьев. Отец часто болел и рано умер. Сестра вышла замуж и жила отдельно. Антон, окончив шесть классов и курсы телеграфистов, работал на железнодорожной станции в Полоцке, домой приезжал по воскресным дням. Когда началась коллективизация, семью соседей по хутору, как живущую зажиточно, раскулачили и выслали на Север, а в один из приездов на воскресенье Антона задержали и, как единственного владельца второго участка, тоже выслали. Мать не тронули.
Попал в поселок Уктым Ленского района. Поскольку имел образование шесть классов (а многие из переселенцев были и вовсе безграмотными), сначала работал на приемке леса, а затем в ОРСе счетоводом. По указанию коменданта выполнял работу счетовода и в колхозе. В 1941 году, когда председатель уктымского колхоза ушел на фронт, Верига остался за него.
Колхоз был небольшой, но хорошо организованный. Построили мельницу, соломорезку, овощехранилище, скотный двор, школу, больницу, детский сад, все это было построено по-деревенски просто, но надежно.
В 1948 году Антона Антоновича перевели работать председателем колхоза в Нянду. "В Нянде колхоз был в трудном положении, - рассказывает о первых днях работы отца его сын Вячеслав Антонович, - скотный двор полуразрушенный, коровы лежали - не могли стоять на ногах от недокармливания. Людей мало, а главное, что они уже не верили в возможность жить и работать лучше. Надо было начинать все заново. Прежде всего отремонтировали скотный двор. Продали колхозный лес на Украину и на полученные деньги купили комбикорма и кукурузу. Чтобы скот дожил до весны, запаривали в чанах мох, перемешивали с комбикормом и кормили им животных.
Весной сеяли поля зерном, которое отец получил при расчете в Уктыме.
Постепенно колхоз начал выпрямляться. Заслуга в этом колхозников - местных жителей и переселенцев, поверивших, что можно все же жить лучше, если работать. Уплатили налоги и впервые часть выращенного зерна и картофеля осталась в колхозе. Для того, чтобы колхоз имел деньги, на железнодорожной станции построили колхозный ларек, продавали простоквашу, огурцы, картофель. Деньги собирали на строительство нового скотного двора.
В колхоз стали проситься люди, работавшие по вербовке в леспромхозе. Вступала сначала семья, а потом через год и глава семьи. Принимали на общем собрании, где колхозники говорили, как работают они и какой работы ждут от вступающего в колхоз".
Очень скоро "Труженик" опять выходит в число лучших колхозов района. В 1952 году его отмечают в числе лучших колхозах области, получивших наивысшие удои. На следующий год колхоз вырастил высокий урожай овощей, от продажи которого получил немалые доходы. Весной 1954 года колхозники решили расширить парниковое хозяйство артели и построили новые парники на сто двадцать рам. Затраты не пропали даром: одних только огурцов в августе собрали невиданный урожай - 1320 килограммов. Было снято более 100 килограммов помидоров, которые выращивались в открытом грунте. От продажи огурцов колхоз уже получил 14500 рублей. Немалый доход получал колхоз и от продажи картофеля, который выращивали на площади в двадцать два гектара.

В сентябре 1954 года "Труженик" объединился с колхозом "Красное знамя", который находился за Вычегдой в деревне Урдома. Состоялось организационное собрание колхозников, избрано правление колхоза и ревизионная комиссия. Председателем объединенного колхоза "Дружба" стал А. А. Верига.
"Красное Знамя" представляло из себя экономически более слабое хозяйство: государственные поставки были не выполнены, учет труда был запущен, трудовая дисциплина расшатана. Многие колхозники просили освободить их от работы в животноводстве и полеводстве. "Разрушенные постройки, некому было работать, убирать урожай не успевали - засыпало снегом. На трудодни ничего не получали. Но через некоторое время дела стали поправляться: отремонтировали скотный двор, стали получать надои молока, ни разу не оставили в земле неубранным картофель. На работу выходили все, даже кто уже был давно на пенсии. Здесь были только местные жители, в основном пожилые женщины, которые отличались очень большим трудолюбием и способностью переносить суровые условия работы". Улучшались условия работы: уже в конце года на двух скотных дворах, в которых был размещен крупный рогатый скот, установлено автопоение, начата установка такого оборудования на третьем.
Сам председатель колхоза спустя полтора года после объединения подводил итоги: за 1955 год колхоз имел общий доход в сумме 600491 рубль, то есть в два с лишним раза больше дохода 1953 года. Заметны результаты в свиноводстве, овцеводстве и птицеводстве, только откорм свиней дал колхозу доход 12775 рублей. Большую экономическую выгоду колхозу приносит овощеводство. В прошлом году под капустой было занято 3 гектара площади, 1,12 га. - под луком, чесноком, брюквой. Огурцы выращивались в парниках. От реализации капусты и огурцов колхоз получил 30000 рублей дохода.
Это дало возможность погасить задолжность по ссудам колхоза "Красное знамя", повысить ценность трудодня. Если в 1953 году колхозники получали на один трудодень два рубля деньгами и триста граммов хлеба, то в 1955 году - пять рублей деньгами, по одному килограмму хлеба и по семьсот граммов овощей.
Когда объединялись в один колхоз, в урдомских бригадах было только двадцать семь трудоспособных колхозников. К 1955 году в колхозе насчитывалось более ста трудоспособных. Численный состав артели пополнился за счет возвращения ранее ушедших людей. Кроме того, в прошедшем году из рабочих и служащих вступило в колхоз и поселилось на жительство девять семей.

В 1955 году в колхозе "Дружба" начали выращивать кукурузу на площади тридцать два гектара. Уже в первый год даже при неблагоприятных условиях лета был получен урожай на некоторых участках до трехсот центнеров зеленой массы с гектара. Посевы клевера в колхозе с двадцати семи гектаров в 1953 году доведены до семидесяти восьми, посевы картофеля до тридцати восьми гектаров. Урожай кормовой капусты достигал трехсот центнеров с нектара.
Помогали колхозу и шефы. По вечером на телятник колхоза "Дружба" приходили ученики Урдомской школы N 46.
- Особенно стараются в телятнике, - отмечали колхозники, - семиклассницы Галя Лычакова, Галя Бойко, Эмма Ермакова, Галя Ларионова... А мальчики Толя Петренко, Валя Шаньгин, Герман Софронов, Вася Пинегин и Коля Пантюхин шефствуют над лошадями.

В 1956 году лучшая доярка колхоза "Дружба" М. И. Шишло становится участницей Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, ей была присуждена Бронзовая медаль ВСХВ. А двадцать первого января 1957 года в колхозе "Дружба" прошло годовое отчетное собрание. Отчетный доклад сделал А. А. Вериго: доход колхоза в истекшем году составил 850 тысяч рублей. Стоимость трудодня выразилась огромной по тем временам сумме: в семи рублях деньгами, одном килограмме хлеба и четырехстах граммов овощей.
В квартирах колхозников появились признаки зажиточной жизни тех лет: никелированные кровати, шкафы, комоды, имеется сорок один радиоприемник. На собрании было решено для престарелых колхозников и колхозниц, временно потерявших трудоспособность, выдавать пособие из колхозного фонда.
Двадцать второго июня 1958 года в многие колхозники приехали в Яренск, где проходил районный праздник работников сельского хозяйства. Громкий голос из динамика обращался с приветствием к участникам праздника, чаще других звучат над райцентром имена колхозников "Дружба". А они чувствовали себя именинниками: третий раз в этом году колхозу было присуждено районное переходящее Красное знамя. Лучшим дояркам колхоза прямо на празднике были вручены подарки: Э. Куксгаузен получила отрез креп-сатина на платье, Е. И. Синило - шерстяное одеяло, А. И. Шеминская - гарусиновую шаль, М. В. Филиппович - швейную машинку... Лучшей дояркой года признана Анна Наумовна Лоскутова из колхоза "Дружба"
А в 1958 году "колхоз "Дружба" получил по 2550 килограммов молока от коровы. Он становится первым в районе колхозом-миллионером, то есть получившим за год миллионный доход.

*   *   *

И сам поселок Нянда меняется в эти годы, он давно уже перестал быть поселком спецпереселенцев, "кулаков". Прекращает свою деятельность комендатура, а весной 1952 года в Ленском районе образован новый - Няндский сельский Совет депутатов трудящихся. Семнадцатого апреля состоялась первая организационная сессия его, председателем исполкома сельсовета избран Ф. А. Моденов.
Эти перемены, освобождение от чувства зависимости, недоверия, давивших все эти годы, рождало особое настроение. Двадцать пятого мая 1953 года колхозники Няндского сельсовета узнают о выпуске нового государственного займа. В тот же день председатель колхоза Вериго подписался на 500 рублей, Шишло - на 400, Дьяков и Реклайтис - по 300, Лоскутовы -на 200 рублей. Всего колхозники артели дали взаймы государству шесть тысяч рублей и полностью оплатили свою подписку наличными деньгами. Няндский сельсовет и в последующие годы по займу с колхозников занимал первое место, так, например, в 1957 году подписки на заем составила сто процентов, тогда как по району - восемьдесят.
Няндская школа становится активным участником смотров художественной самодеятельности учащихся школ и детских домов. Летом 1953 года коллектив Няндской семилетней школы занял четвертое место (после Литвиновской, Яренской школ и Яренского детского дома). Ученики под руководством пионервожатой Р. П. Софроновой приготовили хорошие костюмы к сказке "Двенадцать месяцев".
- Эта школа, - отмечалось на смотре, - единственный коллектив, где в пляске участвовали мальчики.
Отмечается хорошая подготовка художественного коллектива и на смотре 1954 года. Тогда же в Яренске проходит и спартакиада школьников, и опять Няндская школа показала себя с самой лучшей стороны: первый результат по прыжкам в длину у А. Дьячкова, самыми быстрыми в эстафете тоже оказались няндские мальчишки. В командном зачете команда Няндской семилетней школы заняла первое место, обойдя даже команды Яренской средней школы и Яренского детского дома.
Отмечая лучшие художественные коллективы школ, которые принимали участие в смотре художественных коллективов школ в 1955 году, комиссия присвоила первое место Няндской семилетней школе, второе - Яренской средней школе, третье - Литвиновской семилетней школе. Большим успехом у ребят пользовались выступления на сцене Иды Плаховой и Костюченко. Хорошие результаты показала спортивная команда Няндской школы и в районной спартакиаде: под звуки духового оркестра ей, как команде-победительнице, был вручен переходящий кубок. Сильные спортсмены Яренской средней школы остались на втором месте.
Успехов няндская молодежь добивается не только на сцене или на стадионе. Осень 1954 года. Учащиеся седьмых классов Няндской семилетней школы, члены ДОСААФ своими силами построили стрельбище для занятий стрелкового кружка. В поселке прошли соревнования по первому кругу Всесоюзной спартакиады первичных организаций ДОСААФ Няндского сельсовета, ПЧ-8, учителей Няндской семилетней школы. Острая борьба развернулась среди членов ДОСААФ по стрельбе, гранатометанию, преодолению полосы препятствий. В стрельбе из малокалиберной винтовки наилучшие результаты среди мужчин показали М. И. Килюшев, А. И. Лиханов, Н. В. Галицкий. В стрельбе принял участие 66-летний завхоз школы И. Т. Крот, выбивший семьдесят три очка из ста. По сумме очков и массовости на первое место вышла первичная организация ДОСААФ школы.
В районных соревнованиях ДОСААФ лучшие результаты в стрельбе из малокалиберной винтовки показали М. И. Килюшев, Л. Ф. Килюшева из Нянды.
Прошли в Нянде соревнования школьников по легкой атлетике, посвященные закрытию летнего спортивного сезона. По бегу на шестьдесят метров первое место среди мальчиков занял ученик 6"Б" класса Иван Сотников, по прыжкам в длину лучший результат показали В. Козлов, В. Брушев, В. Кондрашов. А вот Л. Пилипюк из 6 "А" дальше всех бросил гранату. В числе лучших спортсменок - Эмма Тулупова и Ида Захаревич, они сдали нормы на юношеский разряд.

Но особенно запоминающимся событием стал фестиваль молодежи, который прошел в Няндском клубе в феврале 1957 года. Вечером первого дня фестиваль молодежи открылся докладом секретаря комсомольской организации Няндского сельсовета А. Димовой, по окончании которого открылся занавес и взорам зрителей предстал хор молодежи лесопункта, орса, колхоза и больницы. Большое оживление вызвал розыгрыш среди зрителей вещей и предметов, начиная от бритвенного прибора до коробки спичек и иголки. Под общий смех присутствующих одному из "счастливцев" комиссия вручила выигрыш - гвоздь.
На другой день начались катания на лошадях колхоза "Дружба", была организована стрельба из малокалиберных винтовок.
Лучших участников фестиваля С. Паромова, Р. Реутт, А. Захаревич, Л. Попову было решено направить на районный фестиваль. А молодой врач Няндской больницы Тамара Старкова в составе районной делегации участвовала в работе Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который прошел в том же 1957 году в Москве.

*   *   *

На протяжении многих лет Няндский лесопункт, работающий на базе УЖД, не справлялся с выполнением государственного плана по вывозке древесины. Лишь 1956 год выдался наиболее удачным: впервые за последнее десятилетие годовой план был выполнен, а по итогам четвертого квартала коллективу было присуждено переходящее районное Красное знамя.
Затем опять начался спад темпов вывозки и систематический срыв государственных заданий. За пятнадцать лет деятельности на предприятии сменилось четырнадцать начальников лесопункта, а положение на производстве не менялось. Хотя, надо сказать, что коллективом была проделана большую работа по строительству: прорублено и раскорчевано восемнадцать километров тракторной дороги, построено семь километров УЖД, возведена плотина, построено два детсада, магазин, овощехранилище, клуб, щитовой дом, заканчивалось строительство столовой и общежития.
Лесопункт первым в леспромхозе перешел на работу малыми комплексными бригадами. Вместо привычного оснащения - электростанции ПЭС-12-200 и электропил с неудобными кабелями - освоена валка леса бензомоторной пилой "Дружба". На участке мастера леса Захаревича ею отлично овладели В. Бровко, Д. Степлянкин, Р. Юнда, а электропильщики Ивановы внедрили одно новшество, которое улучшило работу "Дружбы". В нижней части корпуса пилы, в том месте, где расположено магнето, они просверлили отверстие для стока воды, образовавшейся от таяния снега. В результате этого мотор стал работать безотказно.
Широкое внедрение новой техники и технологии на лесозаготовках открыло новые имена, теперь на Доску почета леспромхоза заносятся в большинстве своем трактористы, шофера, вальщики. Добрая слава во всем леспромхозе шла о молодой мотористке передвижной электростанции А. Веселковой, а тракторист В. Попович в 1956 году на тракторе КТ-12 стрелевал 7683 кубометра леса, намного перевыполнив свое обязательство. На районную Доску почета в 1957 году заносятся имена тракториста Вандышского лесопункта В. Н. Серебренникова и вальщика леса из Нянды В. И. Бровко.

В апреле 1957 года в Вандышском клубе прошел Вечер пенсионеров: на проводы старейших лесозаготовителей на пенсию собрались работники Вандышского лесопункта и Верхнелупьинского леспромхоза. Места в президиуме заняли И. М. Владимиров, Н. К. Татаринцев, Я. И. Мелехов и другие ветераны, чьи имена в недавнем прошлом были хорошо известны в районе. На вечере много вспоминали, сравнивали первые годы работы Вандышского механизированного лесопункта и Верхнелупьинского леспромхоза. Вспоминали, что в 1935 году в Вандыше были всего один фельдшер, два учителя и один инженер, теперь в леспромхозе работало 15 инженеров, 40 техников, много медицинских работников и учителей.
- Я проработал на производстве свыше сорока лет, - выступал бывший участник гражданской и Великой Отечественной войн Т. М. Семьдянкин, - в этом лесопункте работал с 1934 года. Сейчас я на пенсии. Государство выплачивает мне 520 рублей. В ответ на эту заботу я выношу глубокую благодарность партии и правительству.
За долголетнюю и безупречную работу в лесной промышленности Д. Т. Плешаков, Я. И. Мелехов, И. М. Владимиров получили в подарок никелированные самовары, А. И. Вихлянцев, Н. К. Таратинцев, А. В. Маркевич - настольные часы в пластмассовой оправе, А. И. Жданов - стенные часы в дубовой оправе, А. А. Гардт, Т. М. Семьдянкин, Е. И. Берестевич - часы будильник.

В ноябре 1957 года коллектив Верхнелупьинского леспромхоза досрочно завершил выполнение годового плана по вывозке леса, было вывезено 395 тысяч кубометров древесины, а по результатам работы за май и июнь ему присуждено переходящее Красное знамя обкома КПСС и облисполкома. В этом же году директор Верхнелупьинского леспромхоза И. В. Смирнов был награжден орденом Ленина. Ордена и медали получили председатель рабочего комитета Н. В.Бородин, обрубщица сучьев М. И. Дорофеева, тракторист В. И. Якимов, шофер В. Н. Вишняков.
В 1958 году в павильоне "Лесная промышленность и лесное хозяйство" Всесоюзной промышленной выставки открылась экспозиция, рассказывающая о трудовых успехах Верхнелупьинского леспромхоза.

Немало внимания уделялось тогда и развитию художественной самодеятельности, для самодеятельных артистов лесных поселков леспромхоза были приобретены инструменты для духового оркестра, семь радиол, четыре баяна. На приобретение оборудование для клубов и красных уголков, на приобретение литературы, спортинвентаря из средств фонда предприятия и профсоюзного бюджета в 1958 году затрачено более ста тысяч рублей.
Двадцать девятого июня 1958 года в Вандыше впервые празднуется День молодежи, программа его очень насыщена: спортивные состязания, выступления художественной самодеятельности, массовое гуляние, игры и танцы, розыгрыш лотереи. 29 октября в клубе лесопункта Вандыш прошло торжественное заседание, посвященное 40-летию комсомола. Почетные грамоты леспромхоза были вручены комсомольцам В. Васьковскому, М. Чайковской, В. Гардт, Е. Георгиевскому. А в ноябре в Яренске проходит слет молодых победителей социалистического соревнования, от леспромхоза и строителей поселка Первомайский в нем участвуют токарь МДО N 17 А. Бондарь, рабочий Урдомского лесопункта С. Павлов, рабочий МДО N 17 А. Крючков и токарь Вандышского лесопункта Е. Георгиевский.

*   *   *

Пятидесятые годы отмечены появлением еще одной точки на карте района: первого апреля 1957 года был образован Урдомский лесопункт. С образованием его от Няндского лесопункта новому предприятию была передана половина трелевочных средств, все автомашины и восемьдесят человек рабочих.
Железнодорожная станция Урдома давала молодому леспромхозу хорошую возможность отказаться от проведения сплава древесины по реке Лупья и отправлять лес железнодорожным транспортом. К тому же основной лесосечный фонд, расположенный по реке Лупья, к этому времени был в основном освоен. Для того, чтобы не допустить снижения леспромхозом объемов лесозаготовок, приказом Министерства лесной промышленности в июне 1951 года было утверждено задание по строительству нового лесозаготовительного предприятия на базе узкоколейной железной дороги и последующей отгрузкой древесины на станции Урдома.
В августе 1954 года началось строительство поселка, который был назван - Первомайский.
Вел строительство механизированный дорожный отряд (МДОN17), он подчинялось тресту "Котласжилдорстрой". Потом трест был реорганизован, на базе его создано Котласское строительное управление, а МДО переименован в Урдомский прорабский участок.
- С 1954 по 1959 год в коллективе строителей сменилось девять руководителей, - рассказывает В. А. Гардт, работавший в эти годы заместителем директора Верхнелупьинского леспромхоза по быту, кадрам и строительству, - в первый год жилья еще не было построено, не было финансирования. Потом поступила первая партия - сто щитовых домов, вторая - восемьдесят и третья - сорок. В 1955 году планировалось построить 3700 квадратных метров жилья, было построено 3780. И пошло по годам: в 1956 - 2184 квадратных метра, на следующий год - 1404...
 Основное внимание строителей обращалось на наращивание производственных мощностей. Первые шесть километров дороги планировалось построить в 1955 году, но ничего не было сделано из-за отсутствия рельсов. Строительство началось только в 1956 году: были проложены три километра пути. С тех пор каждое лето строители сдавали от трех до девяти километров, за десять лет работы в лесу была построена магистраль протяженностью около шестидесяти километров.
Первые строители сталкивались с массой трудностей. В распутицу дороги утопали в грязи. Не хватало техники, стройматериалов. Требовались люди на строительство, на лесозаготовки. Приезжали из соседних деревень, но больше поступали на работу по вербовке из, приехав сюда из самых дальних мест.
Разные это были люди, многие так и остались работать в леспромхозе, прочно связав судьбу свою с Севером. Немало было и вербованных, которые устремлялись в тайгу за "длинным рублем" и для кого понятия трудовой дисциплины не существовало. В лесных поселках леспромхоза в эти годы растет преступность. Особенно высокий рост ее наблюдался в середине пятидесятых годов, когда из лагерей по амнистии были выпущены на свободу тысячи уголовников, не доезжая до городов многие из них оседали в лесных поселках. В тех условиях кадровым работникам леспромхоза приходилось проявлять немалую смелость, добиваясь порядка в лесопунктовских общежитиях. 

            Там, где хвойный лес под ветром
            И под метелями стонал,
            Легли стальные километры -
            Разъезд у Нянды вырастал.
            ... Здесь лесников растет поселок,
            И отступает дальше лес...
                      - писал в 1959 году местный поэт Н. Кононов.

Но как бы то ни было, в той пестрой мешанине разных судеб постепенно формировался, отбрасывая от себя все наносное, временное, рваческое, коллектив предприятия.
С первых лет своего создания коллектив нового лесопункта уверенно заявляет о себе. И не только в делах трудовых. В начале июля 1959 года в районном Доме культуры проходил смотр художественной самодеятельности, в нем приняли участие пятнадцать коллективов и участвовало 196 человек. Каждый день с семи часов вечера, сменяя друг друга, выступали коллективы. За лучшую подготовку и хорошее исполнение программы первое место среди профсоюзных коллективов было присуждено коллективу Урдомского лесопункта. Он награжден Почетной грамотой и ценным подарком - радиолой.

*   *   *

Но далеко не все шло в деятельности предприятия и в жизни лесных поселков гладко и просто. По-прежнему большая часть древесины, заготовляемой предприятием, сплавлялась весной по рекам и вопросы: как пройдет сплав, в какие сроки, не останется ли часть древесины лежать на обсохших берегах рек или, наоборот, не разнесет ли ее большой водой по кустам, во многом определялось состоянием реки после ледохода, - волновали всех.
1957 год выдался в этом отношении непростым. Весной предстояло сплавить 189 тысяч кубометров, в том числе по реке Лупья - 152, Тора - 1, Ёль - 2, Быстрая  - 17 и Медвежка - 17 тысяч кубометров. 55 тысяч кубометров предполагалось сбросить механизированным способом, для этой цели были подготовлены четыре трактора С-80 на лесопункте Вандыш и пять тракторов ТДТ-36 на лесопункте Лупья.
Однако вода в ту весну на малых речках прибыла быстро. Не успели начальники сплавных участков расставить механизмы, как все русло реки Лупьи было забито лесом. Бригада сплавщиков, состоящая из восьми человек, с помощью трактора с большим трудом справлялись с нависшей опасностью залома леса на разбушевавшейся Лупье, который мог перекрыть ход воды у железнодорожного моста через Лупью и снести его. В таких условиях люди проявляли героизм и громадные усилия, чтобы держать хотя бы один пролет железнодорожного моста через Лупью свободным от леса.

*   *   *

Если в конце сороковых годов люди были готовы мириться с бытовыми неудобствами, с теснотой бараков и пустотой красных уголков, объясняя это недавно закончившейся войной, то с середины пятидесятых такое положение никого не может устраивать.
- В ряде лесопунктов Верхнелупьинского леспромхоза, - сообщал главный санитарный врач района Г. Смирнов, - водоисточниками служат случайные реки и ручьи. Руководство леспромхозов недостаточно уделяет внимания строительству колодцев. Часто вновь прибывшие рабочие размещаются в недостроенных помещениях, отмечается переуплотненность в общежитиях. Общежития в основном лишены сушилок, где рабочие могли бы высушить свою одежду после трудового дня. За последнее время участились случаи производственных травм среди лесозаготовителей леспромхоза. Объясняется это тем, что техника безопасности отсутствует. Требования ее нарушают даже техноруки лесопунктов и мастера леса.
- В лесопункте Вандыш рабочие едут в лес на двух машинах. В конце дня за ними присылают только одну. Пятьдесят человек во главе с мастером леса набиваются в кузов, как сельди в бочку, - жалуются рабочие.
В ноябре 1960 года сессия районного Совета депутатов трудящихся рассмотрела вопрос о культурно-бытовых условиях лесозаготовителей. Заместитель директора Верхнелупьинского леспромхоза по кадрам и быту А. А. Сабанин более сорок минут докладывал на ней о технологии производства на лесозаготовках и называл имена передовиков, наконец, в зале не выдержали:
- Нас сейчас интересует бытовое и культурное обслуживание лесозаготовителей. Вы высчитали сколько выпитой водки приходится на рабочего в день? Не скажете ли сколько приходится на рабочего мяса и молока?
- Этого я не подсчитывал.
- А сколько журналов выписано и газет?
- Таковых статистических данных не имею.
 Но на эти вопросы ответили сами депутаты:
- У нас в леспромхозе стакана молока не купишь
- Руководители сами коров имеют. На себе они не чувствуют недостатка молока.
- Подписная кампания кончается, а у них в леспромхозе выписан один журнал "Мастер леса" и 66 газет "Лесная промышленность"
Все больше и больше всплывало недостатков в бытовом и культурном обслуживании лесорубов...
А вот что сказали с трибуны выступающие.
Л. А. Маслов, заведующий финотделом райисполкома:
- Недавно я был во всех поселках Няндского лесопункта. Зимой в Песочном воду опять будут брать из ручья - колодца не вырыли. В Первомайском имеется всего один сапожник. В торговле много упущений. Обязательный минимум товаров не соблюдается, нет на полках масла сливочного, мясных консервов, керосина, зимних шапок. Да и ложки не купить. А литературы в продаже всего на семьсот рублей. В Песочном магазин не отремонтирован, меню в столовой однообразное.
В поселках Сосновый и Песочный художественная самодеятельность не работает.
И. Г. Толкачев, прокурор:
- В прокуратуру за шесть месяцев от рабочих Верхнелупьинского леспромхоза поступило 69 жалоб, из них 43 из Шиесского и Няндского лесопунктов.
Н. Е. Сидоров, начальник районного отделения милиции:
- Нет в поселках парикмахерской. Торговля организована плохо. Молоком не торгуют. Культурная работа поставлена плохо, кинокартины демонстрируются старые. Рабочие в свободное время пьянствуют и картежничают, поэтому и возросли в этом году случаи преступности и нарушений общественного порядка....
А. И. Клочихин, председатель райисполкома:
- Приятно слышать в докладах руководителей леспромхозов о том, что в этом году возрос объем лесозаготовок. Но до слез обидно, когда при благополучном состоянии хозяйственных дел в культурно-бытовом обслуживании рабочих встречаются безобразия, граничащие с преступностью.
Обратимся к некоторым цифрам. В Верхнелупьинский леспромхоз в этом году прибыл 351, а выбыл 513 человек. Почему такая большая текучесть кадров? Дело в том, что там не создаются условия культурной жизни и хорошего быта. Очень много случаев невыхода на работу. В Верхнелупьинском леспромхозе зарегистрировано 1201 прогул. Это страшные цифры.
К нашему стыду, у нас в районе нет ни одного культурного рабочего поселка. Все они не благоустроены, расположение домов в них неплановое, нет зелени, нечистоты льют куда угодно.

*   *   *

В конце пятидесятых еще трудно было говорить о появлении лесного поселка, который бы во всех отношениях - производственных, социальных, культурных - способен был стать хорошим примером для остальных своих собратьев. В шестидесятые годы облик такого поселка проявляется все ярче и ярче...

Е. Бакаева

::: ИГРУШКИ ИЗ ЗОНЫ :::

В 1952 году мои бабушка и дедушка приехали на станцию Урдома с трехлетней дочкой, моей будущей мамой. Приехали они сюда ненадолго, были посланы в командировку, но так и остались жить. Бабушки уже нет в живых, а дедушка часто вспоминает те годы, когда они только приехали на станцию Урдому.
Приехали они сюда в вагонах, которые называли теплушками. Первое время и жили в них, стояли те вагончики на запасных путях. Дедушка устроился работать машинистом паровоза, а бабушка стрелочницей. Стояло тогда в Урдоме несколько двухэтажных и одноэтажных домов, а кругом был лес, болота. Сельсовет, магазины, клуб, школа - все это было за железной дорогой, в Нянде. Родители провожали со станции до школы детей по утрам, а вечерами ходили встречать.
Дома на станции строили заключенные, они жили в большой зоне за колючей проволокой, стояла эта зона неподалеку от станции.
Заключенные построили дом возле будущего клуба, дедушке с бабушкой дали там квартиру. Точнее, квартира эта была на три семьи, у каждой семьи было по комнате, а кухня была общая. А заключенные начали строить клуб, и еще один новый дом возле клуба. Вся строительная площадка была окружена колючей проволокой, кругом стояли вышки. Дети, жившие на станции, подходили к этой колючей проволоке и смотрели на то, как работают заключенные. А заключенные во время своей работы тайком от охраны делали для детей деревянные игрушки, а перед тем, как их уводили в лагерь, все эти игрушки оставляли в сарае.
После того, как место строительства пустело: строителей уводили в лагерь, дети тихонько перелезали через заграждение и забирали эти игрушки.

О. Угрюмов

::: ВРАЧ И БОЛЬНАЯ НА САНОЧКАХ :::

Говорят, что самое занимательное чтиво - записки следователей: захватывающие сюжеты, коварные преступники и в финале неминуемая развязка с погонями, выстрелами и задержанием. Слушать рассказы врачей, уверяю вас, не менее интересно, и сюжеты в их рассказах бывают покруче криминальных.
Зашел в гости к супругам Ростокиным в Урдоме фотографии старые посмотреть. Галина Васильевна столько их предо мною выложила, что на столе разместиться было сложно - мы расположились прямо на полу, на ковре. Снимки, снимки, и почти на всех - люди в белых халатах. Удивляться тут не стоит, более восьмидесяти лет трудового стажа приходится на двоих, и все в одной больнице, только название менялось у нее: Няндская, Первомайская, Урдомская.
Иван Иванович в пятьдесят девятом году приехал работать сюда, только после мединститута, проработал в Урдомской больнице сорок один год, половину этого срока - главврачом. Галина Васильевна оказалась здесь чуть позже - в конце шестидесятого года. Она и сейчас работает в физиокабинете медсестрой, а так работала в акушерстве (тоже более сорока лет Урдоме отдано). В шестьдесят первом поженились, с тех пор вместе: и дома, и на работе.
Фотографии перебирали, а в них вся история местной медицины отразилась.

Дорожная ошибка

Первый врач в этих местах, Мира Григорьевна Дыкман, появилась, можно сказать, совсем случайно. В 1948 году ее, выпускницу 2-го Московского мединститута, направили работать в Няндому. По дороге произошла сущая нелепица, перепутала москвичка название Няндомы, довольно крупного райцентра в центре Архангельской области, с Няндой, небольшим лесным поселком спецпереселенцев в самой глуши Ленского района, вот и вышла на крохотной станции, окруженной густым лесом. Ошибку исправлять не кинулась, тайги и бездорожья не испугалась, так и осталась работать тут вплоть до 1955 года.
Если уж быть точным, то работали в этих местах врачи еще в годы войны. Но работали-то они в зоне лагеря, что стоял неподалеку от Нянды. А зона - свое государство, на прием в лагерную больницу за колючую проволоку попробуй попади. Так и стала Мира Григорьевна первым врачом и для поселка Нянды, и для станции Урдома, Шиес, Пилес, что строились здесь тогда на железной дороге.
- Был в Нянде тогда врачебный участок, до меня в нем была только акушерка, - вспоминает сейчас в своих письмах Мира Григорьевна, - я была один врач по всем специальностям: и терапевт, и хирург, и акушер-гинеколог, и педиатр. И судебный эксперт - неоднократно приходилось проводить вскрытия. Оснащение было самое примитивное, до 1950-1951 годов не было электричества, только керосиновые лампы. Было три фельдшерских участка, на пунктах были молодые девушки, только окончившие медучилище. Работали, не зная ни выходных, ни праздничных дней, в любое время дня и ночи могли вызвать к тяжелому больному.
Транспорта не было, ходила пешком. Куда пешком было никак не попасть - руководство лесопункта и колхоз при необходимости в помощи не отказывали - ездила на тракторах, на волокушах. А однажды летом коренной москвичке пришлось впервые в жизни проехать до нужного места верхом на лошади. Всему научилась: пилить, колоть дрова, топить печи.
После Нянды окончила в Москве ординатуру. Занималась со студентами, заведовала отделением в столичной клинике.
-Три часа в день уходит на дорогу, это все изматывает, вечером нет сил, - писала коллегам в Урдому о своей работе уже спустя тридцать лет, - в молодые годы в Нянде ходила пешком по тридцать километров и не чувствовала усталости. Многое стерлось в памяти, но многое осталось на всю жизнь, так как это были очень трудные годы для работы. Но уезжала я с хорошим чувством, несмотря на все трудности и сложности в работе и жизни.

Больница в бараке

В 1955 году после окончания Архангельского медицинского института в Няндскую участковую больницу была направлена работать Тамара Васильевна Старкова. Она вспоминала о тех годах в своих письмах: "20 августа я приехала в Яренск. Заведующий Ленским райздравотделом Анатолий Васильевич Чукичев встретил меня радушно, написал приказ на заведование Няндским врачебным участком, куда входили кроме Нянды и поселка Первомайского входили еще поселки "30 километр", Песочный, Слободчиково, Тыва, Тыла-Йоль, станция Пилес. В каждом был медицинский пункт, там работали фельдшер или медицинская сестра. Раз в месяц они приезжали к нам, отчитывались о своей работе, привозили отчеты, получали медикаменты.
В райздравотделе в этот день была фельдшер, заведующая Няндской больницы Мария Александровна Серебренникова. Меня познакомили с ней, и мы отправились в Нянду.
На следующий день я приступила к своим обязанностям. Больница на десять коек помещалась в одноэтажном деревянном здании барачного типа: было там четыре маленьких палаты на две койки в каждой. И еще две палаты: родовая и послеродовая. Рядом находилась кухня и дежурная комната.
Прием больных шел в другом здании: кабинет врача, перевязочный кабинет, прихожая, аптека. Отапливали здание дровами, воду носили санитарки на коромыслах из колодца. Штат был небольшой: врач, фельдшер, акушерка, три медсестры, четыре санитарки и завхоз. Больше мы ничего не имели: ни лаборатории, ни рентгеновского кабинета. На первых порах было трудно, но было и интересно, так как все было впервые: и первые вызова, и первый прием больных, и первые истории болезни.
На срочные вызова на фельдшарско-акушерские пункты выезжала на товарных поездах в любое время дня и ночи. Кроме того надо было вести ежедневный прием больных по всем профилям: терапевтический, хирургический, детский, принимала роды. А кроме всего этого еще и учились: ввели сестринские конференции, а также занимались профилактической работой, читала лекции по радио, в клубах, проверяли санитарное состояние пищевых объектов. Санитарки в больнице выкармливали поросенка, садили картошку. Все это шло для улучшения питания к столу больных.
Через несколько месяцев после начала работы, благодаря помощи заведующего райздравотделом Чукичева, направили к нам в больницу лаборанта - Галину Васильевну Смирнову, молодая, энергичная, трудолюбивая - и у нас начала работать лаборантская. Начал работать рентгенкабинет, я прошла обучение в районной больнице, медсестра Мария Ивановна Кулинич стала рентген-техником. Приехала фармацевт Людмила Антоновна Дуракова, очень добрый, исполнительный человек. Мы очень обрадовались их приезду, работать стало интереснее.
Мне хочется рассказать, как самоотверженно трудились люди в нашем коллективе в то время. Мария Александровна Серебренникова - безотказный, исполнительный, чуткий к чужому горю человек. В любое время дня и ночи она приходила на помощь. Часто после бессонной ночи назавтра снова выходила вовремя на работу. Она была моим первым помощником, правой рукой.
С Валентиной Анатольевной Черненко мы часто встречались в Слободчиково, она хорошо знала всех своих пациентов, тревожилась за их здоровье. Очень беспокойная, настоящий медицинский работник. И Галина Васильевна Годовикова, все лучшие качества, как человека и как медицинского работника, имеются у ней. Хорошо трудились и другие мои сестрички Анна Федоровна Шевелева и еще одна Аня. Большое спасибо Зое Дмитриевне Гардт за помощь огромную нам врачам. А наши санитарочки, проработавшие всю жизнь в больнице, на одном месте, как они трудились! Ведь отопление было дровами, воду носили на коромыслах из колодца. Благодаря самозабвенному труду этих всех людей Няндская участковая больница в районе была не на плохом счету.
Жили мы дружно, ходили в кино вместе, на танцы, устраивали воскресники, субботники по распиловке дров, устраивали вечера в больнице. Штат медработников увеличивался, коллектив укреплялся.
В 1958 году я прошла курсы усовершенствования в Центральном институте усовершенствования врачей в Москве, в августе 1959 года меня перевели работать врачом терапевтом районной больницы в село Яренск. Я сдавала больницу, дела молодому, энергичному врачу, только что окончившему институт, Ивану Ивановичу Ростокину"

Подсказка для врача

В конце пятидесятых, когда сюда приехал работать Иван Иванович Ростокин, была в этих местах грандиозная стройка: среди елок и сосен росли целые улицы щитовых домов. Строилась Урдома, тогда еще называли ее поселком Первомайским. Строители пробивались все дальше в тайгу, а дома обживали первые лесорубы. Народ был в основном пришлый: кто из деревень ближних на заработки сюда подался, кто по вербовке на север потянулся за длинным рублем. Много было и таких, кто только-только из заключению приехал, брали и таких.
- Тогда чего тут только не было... - вспоминать сейчас о тех годах конечно проще, чем их пережить. - И драки на участках, а участков-то было: Тыва, Тыла-Йоль, Шиес, Пилес. То убьют кого, то в лесу придавит. Техники безопасности, считайте, не было никакой. Я когда приехал, то у нас чуть не две недели подряд: каждый день - один-два покойника. Приехал, представляете, зеленый совершенно специалист. А кругом лесопункты, кругом травмы. Мне тогда очень помогла Зоя Дмитриевна Гардт, у нее опыт работы медсестры уже тогда большой был. Вместе прием вели. Она мне, я только торможнусь, записочку и нарисует.
- Подсказывала?
- Записочкой, чтоб больной-то не догадался.
- Ты расскажи, как угрожали тебе. - напоминает мужу Галина Васильевна, не удержавшись, рассказывает сама. - На поселке очень много было всякого криминала, там свои законы были. Ну, представьте: ехали сезонники работать на шесть месяцев. Кто только не попадал сюда, пьянство расцветало. И были случаи, на приемы приходили и наступали на доктора. Тогда из Молдавии многие ехали работать лес для колхозов зарабатывать. А что нужно от доктора? Справочку надо, что он не может работать. Со справочке такой не работаешь, а все нормы сохраняются. Приходили и с угрозами, с криком, руганью. И табуреткой над головой махали. Бывало и так, что как только шум громкий из кабинета врача послышался - сбегаемся все, всей поликлиникой. Так бежим всей кучей, орем.
Был случай и такой, что попал молодой доктор под арест.
- Как получилось: иду на станцию с работы, на станции еще жил. Только-только приехал, в Нянде тогда больница располагалась. А там ведь через пути надо переходить, и как раз состав прибыл, товарняк с севера. Я обходить не стал, через площадку и - на перрон. Оперативник навстречу:
- Стоп, ваши документы.
- Да нет у меня документов.
-Ты откуда приехал?
- Ниоткуда не приехал, я с работы иду.
-Тогда пойдем.
Хорошо, разобрались быстро, а то как знать, порядки строгие были на железной дороге.

Главный транспорт - ноги

Территория, которую обслуживали урдомские медики, была огромной. Транспорта же своего долго не имели. Выкручивались как могли. Однажды вызвали Ростокина в Нянду. Случай оказался сложный: кровотечение у молодой женщины, идти не может, а надо скорей доставить.
- А как доставлять? Только две машины были на поселке - в стройучастке. И все, больше и не было машин. Пришлось доставать саночки, больную на них посадил, иду и саночки за собой везу. Оттуда все под угор, так что быстро доехали.
Случаев таких более чем за сорок лет работы в Урдомской больнице было немало. Из Вандыша звонок: у женщины кровотечение. Расстояние не столь и велико, километров пятнадцать, но дороги... Дали самосвал, поехал на самосвале. Половину дороги проехали, у самосвала колесо слетело. Ну что поделать, пришлось по грязи идти пешком. Дошел до реки, тогда еще моста не было, там меня лодка доктора уже ждала. Успел только-только...
Потом появился в больнице первый транспорт, это уже был шестьдесят первый год - "Москвич 415". Старенький, но зато с двумя мостами, проходимый. Правда, лежачих больных на нем перевозить очень неудобно, потому и появился вскоре грузовичок с деревянным фургоном. Первая "Скорая помощь" появилась уже позже, почти в середине шестидесятых.

О. Угрюмов

::: ШУМЯТ НАД УРДОМОЮ ТОПОЛЯ :::

Улицы Урдомы. Короткие и длинные, шумные и пустынные, у каждой свой характер, свое лицо. Когда одни в рабочий полдень взрываются шумным многоголосьем, гулом проезжающих машин, другие в это время хранят чисто деревенскую тишину.
Тихим и спокойным стоит поселок ранним утром, словно сдавленный этой утренней тишиной. Неподвижны тополя, густым одеялом листвы своей укрывшие от первого солнца сонные окна домов. Не дрогнет лист, не скрипнет калитка, и только солнце, поднимаясь все выше и выше, оставляет на всем алые мазки своих лучей.
Еще многие темные окна домов смотрят отрешенно и сонно, а по деревянным мостовым раздаются первые шаги: к утреннему поезду в лес спешат рабочие. Шаги звучат, как бой часов, требовательно и равномерно, разбивая своей поступью тонкую паутинку сна.
Пройдет еще какое-то время, бой этих шагов-часов отзовется в гудке тепловоза, в звоне пилы на нижнем складе, выльется в одну мелодию рабочего дня.
На этих улицах выросло уже ни одно поколение, и поэтому порой кажется, что поселок существует если не вечно, то очень давно. Но каждое утро идет на работу человек, память которого хранит совсем другую Урдому, еще совсем молодую. Человек, руки которого создавали ее.

Поезд остановился на небольшой станции, со всех сторон окруженной столь густой стеной леса, что и вокзальчик, и стоящие поодаль дома терялись в нем, как незадачливый грибник. С одного из вагонов на перрон спустился парень в солдатской шинельке. Огляделся по сторонам, как-будто запоминая эти места, и, подхватив чемоданчик, зашагал в сторону вокзала.
Поезд, не задерживаясь надолго, тронулся с места и, обгоняя солдата, промелькнул огнями последнего вагончика, открыв на другой стороне железнодорожного пути точно такую же густую стену зимнего леса.
Через пару недель демобилизованный солдат, приехавший навестить сестру, пошел устраиваться на работу. В конторе МДО (машинно-дорожный отряд) N 17, который только приступил к строительству поселка в тайге, записали новичка: "Губкин Александр Васильевич". Спросили про специальность.
Специальности не имел, но был довольно богатый для парня двадцати четырех лет опыт работы. С одиннадцати лет наравне со взрослыми трудился в колхозе. Мальчики военной поры умели делать многое: и пахать, и сено убирать. Еще и восемнадцати не исполнилось, как выбрали бригадиром полеводства. Ну, а какой мужик из северной деревни с топором обращаться не умеет? Зачислили его в бригаду плотников, выдали топор.
На другой день и главный объект работы показали: среди строгих елей и сосен поднялись только что поставленные несколько домиков, в чистых окнах отражались лишь верхушки деревьев да багровое солнце, предвещавшее морозы. Отсюда уходила в лес будущая улица Октябрьская будущей Урдомы.
 Правда, долгое время называли ее по-другому - Шангальская, в честь домостроительного комбината в Устьянском районе, откуда по железной дороге шли и шли сборные конструкции щитовых домов. Домики эти строители собирали быстро, больше времени уходило на подготовку площадки и укладку фундамента под них. Вначале корчевали пни, копали ямы и устанавливали в них обоженные столбы. Потом за один день бригада из шести человек устанавливала стены, еще по одному дню уходило на полы и потолок.
Но такая скорость нелегко давалась даже для парня, прошедшего только что солдатскую школу. Небольшим был список техники: газогенераторные трактор, машина да трактор С-80 без кабины. Основной же "техникой" при подъеме тяжестей оставались лопаты, ломы да веревки. При помощи их разгружались прибывающие по железной дороге щиты для домов (самые легкие из них весили 250 килограммов).
Бригада подобралась дружная, и когда все брались за тяжелый блок, груз уже не казался таким тяжелым. Да и привычка рабочая сказывалась: шли часы работы, а Губкин оставался таким же быстрым в деле, так же весело смеялся шуткам товарищей. И только глаза под самый конец дня выдавали усталость.
Рабочий день заканчивался поздно. Шли темным неприветливым лесом, утопая зимой в снегу, весной - в грязи. Дорога у многих была неблизкой. Рабочих рук на стройке требовалось немало, а вот квартир не хватало, потому и приходилось жить в няндских бараках, где все удобства ограничивались лишь деревянными нарами.
 
Время бежало быстро. Один за другим выстраивались в лесу все новые и новые дома.  Двинулись в тайгу параллельно друг дружке улицы Центральная и Молодежная, в сторону уходила Октябрьская. Теперь уже дома - не как одинокие путники в лесу - целыми рядами, словно воины, наступали на деревья. А там, впереди, еще густел лес. Бежал ручей по будущей улице Железнодорожной, алела в августе брусника на месте еще непостроенного нижнего склада.
Год спустя, к осени пятьдесят шестого, Урдома уже представляла собой полсотни щитовых домов. И хотя в некоторых из них еще велись отделочные работы, проблема с жильем для строителей была в основном уже решена. В одном из таких домов получил квартиру и Губкин, вскоре после этого женился.
Сейчас, пожалуй, трудно себе представить жизнь поселка в те годы. Самой удобной и жизненно необходимой обувью были сапоги. До тротуаров еще у строителей не доходили руки, дороги утопали в грязи настолько, что автомашины без помощи тракторов после дождя не могли проехать. Особенно гиблым было место около нынешней столовой.
Долго решался вопрос с освещением поселка: не было на складе ни внутренних, ни наружных проводов. Поступили просто: натянули по столбам стальную проволоку диаметром полсантиметра. Свет появился, но в доме Губкиных, как и в других, долго еще стояла наготове керосиновая лампа. Линия под своей тяжестью безбожно провисала и при малейшем ветре замыкала. Тогда во всем поселке гас свет, а спустя несколько минут в окнах зажигались слабенькие огоньки керосинок.

Четыре года проработал Александр Васильевич в бригаде плотником, четыре года отмахал ладным, сделанным по руке топором. За срок этот, даже для человека большой, Урдома изменилась заметно. Были уже построены контора Верхнелупьинского леспромхоза (сейчас в этом здании школьный интернат), столовая, пекарня, началось строительство брусовых домов.
У строителей появились уже самосвалы, автокран, пользовались не простой пилой - "Дружбой". А однажды Губкину предложили поработать мастером.
- Недолго, - сказали, - месяц отработай всего.
Он согласился, не предполагая тогда, что этот "месяц" будет столь долгим: без малого двадцать лет.
Хоть Урдома и менялась на глазах, а строительство шло трудно. Из-за плохого снабжения планы срывались. Выкручивались, как могли. Не хватало гвоздей - рабочие рубили их из стальной проволоки, а бывшие в деле гвозди исправляли и пускали в дело во второй раз. Паклю вовсю заменяли мхом, при оштукатуривании стен использовали лучины из сосны, а вместо алебастра мешали глину.
Были трудности и другого порядка. В бригадах часто работали люди случайные, для которых все требования качества работ служили не более чем помехами на пути увеличения объемов работ, а, следовательно, и зарплаты. Для таких молодой мастер, не один раз на день обходивший раскиданные по всему поселку объекты, являлся самым неприятным лицом. Были и угрозы, был и подхалимаж, он не поддавался ни на то и не на другое.
Рабочий день начинался рано, за час до прихода рабочих успевал обойти все объекты, оттого с утра точно знал: куда и кого направить, куда чего привезти. А заканчивался поздно, с вечерней планерки шел домой уже затемно. Особенно хлопотливым выдавалось лето, когда не только об отпуске, о выходных днях забывал.
Объектов, которые строились под руководством Губкина, было немало. Школа, клуб, двухэтажные дома по улице Железнодорожной, многие другие здания - все это проходило при его участии.

Десять лет прошло с того дня, как очутился на заснеженном перроне небольшой станции молодой парень в солдатской шинели. Многое изменилось здесь за эти годы. За холодной, неподвижной стеной зимнего леса, что казался ему тогда столь неприступным, вырос крупнейший в районе поселок с большим Домом культуры, средней школой.
К 1965 году плановое строительство жилья шло к завершению, но именно тогда Александру Васильевичу Губкину выпала судьба еще раз испытать: что такое строительство поселка в лесу с первого колышка.
С каждым годом дальше и дальше в лес врубались лесосечные бригады Урдомского лесопункта, длиннее становилась железная дорога в лес, больше времени затрачивали на нее рабочие. Обстановка требовала постройки в тайге нового поселка.
- Бульдозером на тракторных санях, - возвращается памятью к тем дням Губкин, - завезли в лес вагончик, он и стал нашим первым домом. Днем вырубали лес под будущую строительную площадку, а вечерами, когда стемнеет, запасались дровами и забирались в вагончик спать. Ночами было холодно, хотя и печь топили по очереди всю ночь. Но рабочие подобрались молодые, неунывающие, трудности встречали шутками.
Полегче стало, когда поставили первое здание - магазин. Строители перебрались сюда из вагончика, оборудовали кухонный очаг. Затем началось строительство шестиквартирных домов. По зимнику стройматериалов завезли недостаточно, летом же дороги сюда не было. Поэтому мелкие строительные материалы все лето носили через болото на плечах. И все же в то лето поставили три дома, в один из них осенью переехала семья Александра Васильевича.
Пять лет шло строительство поселка Железнодорожный, много сил отдал ему Губкин, который был не только первым строителем его, но первым комендантом. К 1970 году, когда строительство шло к завершению, он с семьей снова вернулся в Урдому.

Шумят над Урдомою тополя. Сейчас, наверное, вряд ли кто вспомнит имя того человека, кто первым заботливо посадил под окном своего дома хрупкую веточку, давшую начало этому зеленому шатру над поселком. Доброе дело не умирает, в память о нем стали шум зеленых листьев в вышине, легкая ласковая тень в июльский полдень.
Нашим улицам почему-то не принято присваивать имена первых строителей. Хотя стоило бы, заслужили они того.

= ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. И НАЗВАЛИ ПОСЕЛОК УРДОМОЙ =

В самом начале шестидесятых годов выражение "Наше поколение будет жить при коммунизме" служило почти для всех некоей аксиомой, не требующей особых доказательств.

О светлом будущем, в котором будет изобилие всего и, как совершенно ненужные, будут отменены деньги, говорили ученикам в школах. Строя новые здания, строителям старались напомнить, что выполнять свою работу надо качественно, поскольку строением этим стоять доведется и при коммунизме. Это тоже не оспаривалось, поскольку наступление коммунизма ожидалось уже в начале восьмидесятых годов, а двадцать лет - срок для зданий даже деревянных, согласитесь, не столь и велик. Садили тополя, мысленно примеряя: какой рост наберут они к коммунизму.
Зимой 1962 года в леспромхозе проходила теоретическая конференция "Коммунизм - непосредственная задача нашего дня". Выступая на ней, начальник плано-экономического отдела З. Ч. Мишкеев приводил свои расчеты:
- В 1950 году комплексная выработка на одного человека в леспромхозе составляла 250 кубометров древесины, а в 1960 - 493. За счет чего это произошло? В 1950 году были генераторы, а сейчас мощная современная техника. Разделка и сортировка древесины ведется на транспортерах. К 1970 году появится реальная возможность давать комплексную выработку на человек до 960 кубометров, а к 1980 - до 2000 кубометров.
Сейчас, с высот нового столетия к наивной вере отцов и дедов в наступление коммунизма можно относиться скептически. Но нельзя забывать одного: тогда эта вера поддерживалась не только официальной пропагандой с газетных страниц - пусть и небольшие шажки к этому светлому будущему делались и в стране в целом, и в поселках этого края.
Попробуем себе представить: всего пятнадцать лет назад закончилась в стране тяжелейшая война, а в конце ноября 1960 года коллектив Верхнелупьинского леспромхоза перешел с восьмичасового на семичасовой рабочий день с упорядочением заработной платы.
 "Радостным было для лесозаготовителей Урдомского лесопункта шестнадцатое ноября, - рассказывали на страницах районной газеты начальник Урдомского лесопункта С. Пирогов и секретарь парторганизации П. Неспятин, - первый день на сокращенном рабочем времени. В семь часов к пассажирскому поезду собрались рабочие. На лицах радостные улыбки. Машинист паровоза Владимир Дубина дает сигнал к отправлению. Поезд набирает скорость.
Позади двадцать километров. Рабочие собираются на короткий митинг и расходятся по своим местам. Трактористы первыми спешат к своим мощным ТДТ-60. Взревели моторы. Рабочий день начался.
В это же примерно время приступили к разделке древесины и рабочие нижнего склада.
- Каков результат дня? - этот вопрос волновал каждого. И вот стало известно: при плане 290 кубометров вывезено и разделано древесины 363, 1 кубометра.
18 ноября в конторе лесопункта состоялось расширенное заседание цехового комитета с приглашением бригадиров и механизаторов. Были обсуждены результаты первых трех дней. Хорошо работают бригады П. Портнова, Н. Львова, В. Леготина, выполняющие по полторы нормы".

*   *   *

В один из декабрьских вечеров 1960 года жители Вандыша собрались, чтобы отметить 25-летие Вандышского лесопункта. На почетных местах старейшие: трактористы В. Н. Серебренников, С. Н. Волков, и И. В. Варенцов, слесари Ф. И. Беккер и В. Т. Вустин, дорожный мастер И. А. Вихлянцев, рабочие нижнего склада Л. Т. Шульга, А. П. Шуман, Е. В. Заленская, И. А. Алешкевич, все те, кто помнят, как создавался лесопункт. Было в тот вечер немало воспоминаний. Вспоминали, как было построено всего два барака, в которых и разместились первые лесорубы. Не хватало жилья, электроосвещения, клуба, радио, больницы. Не было сообщения с населенными пунктами, а потому туговато было и с продуктами.
Неузнаваемо преобразился Вандыш за четверть века, есть в нем семилетняя школа, детские учреждения, больница, клуб, библиотека, в которой насчитывается свыше десяти тысяч книг, стационарная киноустановка, радиоузел. Более пятидесяти рабочих имеют радиоприемники и радиолы, в поселке имеется у лесорубов двенадцать мотоциклов.
Да и сам Первомайский, который после переезда сюда в 1959 году управления леспромхоза стал центральным поселком его, самый молодой в те годы в районе, по масштабам своего роста служил ярким доказательством строительства именно коммунизма, и ничего иного. В лесном поселке, связанном с миром только железной дорогой, год за годом возводятся новые здания. Сейчас, постаревшие, они затерялись среди более поздних построек. Но представьте себе восхищение тех, кто жизнь свою прожил в тесноте барачной каморки, а сейчас поселился в новой просторной квартире, кто пришел в первый раз в зрительный зал нового клуба, увенчанный большим деревянным балконом.
Был и прежде в Первомайском клуб, стоял он на месте нынешнего здания школы искусств и представлял собой совсем небольшой домик, в котором во время киносеансов всем не хватало мест, самым младшим зрителям отводились привычные места на полу перед самым экраном.
Новый клуб, построенный в октябре 1962 года, конечно же, не шел с ним ни в какое сравнение. Был здесь просторный зал для проведения вечеров отдыха, зрительный зал с большим балконом, помещение для библиотеки, комнаты для кружковой работы. Надо ли говорить, что на первом киносеансе (на экране шла новая веселая кинокомедия "Полосатый рейс") царил настоящий праздник. Еще через четыре года - в клубе появилась широкоэкранная киноустановка.
А на следующий год была сдана Урдомская средняя школа, и это тоже было событие для всего поселка. Первым директором ее стал Е. М. Стрекаловский. Он стал организатором большого строительства, когда силами ребят с помощью взрослых были построены мастерские, школьная столовая, клуб, автоцентр.
В 1964 году в Урдоме открылись новые детские ясли. Еще раньше, в 1960 году в поселок, в приспособленное здание, переехала из Нянды больница, поменяв название на "Первомайскую". Вскоре переехала сюда и аптека.

*   *   *

В январе 1963 года на базе железнодорожной станции Урдома, поселков Первомайский, Нянда и Песочный был образован рабочий поселок Урдома, численностью населения - 4,5 тысяч человек. Няндский сельсовет преобразован в Урдомский поселковый Совет. Председатель Няндского сельсовета Н. А. Бобылев стал первым председателем Урдомского поселкового Совета. Так появился поселок, в который уже в ближайшем будущем станут приезжать за опытом.
Может возникнуть закономерный вопрос: почему именно Урдома, а не какой иной поселок района, приобрела такой вид и стала поселком городского типа? Ведь и сорок, и тридцать лет назад средства на капитальное строительство выделялись государством и другим лесозаготовительным предприятиям района. Но ..."средства, выделяемые на капитальное строительство, в районе не осваиваются, - говорил, выступая на сессии районного Совета в декабре 1968 года директор Верхнелупьинского леспромхоза Ю. И. Ткаченко, - мы бы сумели освоить, однако для нашего леспромхоза их ежегодно уменьшают".
В какой-то степени развитие Урдомы объяснялось близким расположением к железной дороги, но все же в большей мере причину следует искать в ином: развивался поселок во многом благодаря энергии руководителей леспромхоза, Урдомского прорабского участка, поселкового Совета.
При всем том, что финансирование строительных работ осуществлялось государством, приоритетным направлением всегда оставалось развитие промышленной базы. И для того, чтобы сделать поселок таким, каким он стал, чтобы строить клубы, школы, жилье, приходилось урдомским руководителям немало сил и здоровья положить, а порой и на хитрость пойти.
Пример тому хороший - Урдомская средняя школа. Добивались строительства ее долго и настойчиво: сколько же можно детворе в далекую Нянду учиться ходить! Когда же утвержденный выше проект ее до Урдомы дошел, глянули на него и за головы схватились: запланировано тем проектом строить одноэтажную восьмилетку на триста двадцать учеников. Примерно столько уже ребятишек в тот год грязь между Урдомой и Няндой месили, а что будет через год-два?
Спорить и доказывать, что поселок растет и новая школа очень скоро станет мала, было бесполезно, как и о том, что ближайшая школа, дававшая среднее образование, находилась в Слободчиково, вот и приходилось урдомским парням и девчонкам в интернате жить, за Вычегду на учебу попадая. Тогда и решили пойти на хитрость: ту же школу строить ... двухэтажной. Фундамент под здание заложили попрочней, чем было обозначено в проекте. Первый этаж построили без проблем. Когда же вместо чердачных перекрытий принялись второй этаж из бруса сооружать, хитрость ту высшее начальство быстро раскусило.
Понятное дело, посыпались выговоры, угрозы с работы снять. Но самое страшное было в другом: строительство школы решили остановить, а стены второго этажа разобрать. В какие только инстанции не стучались - бесполезно. Наконец решили обратиться к помощи печати, написали письмо в редакцию газеты "Правда". И только после того, как оно было опубликовано на страницах главной в стране газеты, разрешение на продолжение стройки было получено. Первого сентября 1963 года урдомские школьники уже в Нянду не пошли.

*   *   *

С переездом на поселок Первомайский сельского Совета, больницы, аптеки, а затем и школы Нянда быстро утратила свое значение административного и культурного центра. Переехал в Урдому и радиоузел, оставив после себя лишь громкоговоритель на столбе в центре Нянды, слышно его было на всю округу. В освободившееся после переезда сельского Совета здание бывшей комендатуры переезжают клуб и библиотека.
В 1961 году колхоз "Дружба" вошел в состав вновь образованного совхоза "Козьминский" и из прославленного колхоза становится Няндской бригадой Урдомского отделения совхоза. Вскоре уезжает из Нянды семья А. А. Вериго, хозяйство постепенно теряет былую славу.
Выступая на сессии районного Совета весной 1970 года председатель Урдомского поселкового Совета Н. А Бобылев с сожалением признавал: "Не видно заботливого отношения к земле. Когда-то в Нянде отвоевывали землю от леса, а теперь запускают ее под видом создания культурных пастбищ. Перестали садить в Няндском отделении совхоза огурцы и капусту, хотя спрос на них есть".
В конце шестидесятых годов за Няндой ведется расчистка от леса территории под аэродром. Работы ведутся силами общественности путем организации воскресников, в отдельные выходные здесь работает до трехсот человек. Технику выделял леспромхоз. Аэродром, а, точнее, посадочная площадка для самолетов типа АН-2 была подготовлена в соответствии с техническими требованиями. Были организованы авиарейсы Котлас-Яренск-Урдома. Очень удобно было за полчаса преодолеть путь до райцентра, на который по железной дороге уходил больше часа. Однако в дальнейшем посадочная площадка была закрыта, как экономически себя не оправдывающая. 

*   *   *

По железной дороге в первой половине шестидесятых годов ходили только паровозы. Первый тепловоз прошел мимо станции Урдома в декабре 1965 года, с того времени черные дымящие, как завзятый курильщик, трудяги начинают постепенно вытесняться более современным и мощным транспортным средством.
- Я работал тогда уже дежурным по станции, - хорошо помнит тот первый тепловоз А. П. Якимов, - в ночное время с несколькими вагонами он на север прошел. Так выбегали все с вокзала смотреть: какой он, тепловоз, что он из себя представляет. Я уж не помню, какая марка у него была, но меньше размерами был, чем нынешние. Потом, в 1966-1967 годах, начали массово переводить всю железную дорогу на тепловозную тягу.
Анатолий Павлович Якимов пришел работать на железную дорогу летом 1957 года, был сцепщиком, составителем вагонов, дежурным по станции работал несколько лет. А потом пятнадцать лет до выхода на пенсию был начальником станции Урдома.
- Рабочая смена была двенадцать часов, - о работе дежурного по станции рассказывает он, - каждые полчаса - поезд. И надо все на семи путях у станции разместить: паровоз прогнать, состав взять да еще и на проходе не остановить. Это сейчас у дежурного пульт перед глазами, а раньше на бумаге составы, вагоны чертили. Стрелочные посты были, и по каждому поезду - на север он пошел или на юг - отправление надо дать. Вот и крутишь ручку телефона, кричишь в трубку о том, что поезд отправился. Тогда же на пределе работали, мне до сих пор еще сон сниться что не туда сигнал открыл, что-то не так...
Труд железнодорожника оставался таким же трудным. Большая ответственность лежала не только на дежурном, ошибка стрелочника, невнимательность путейца могли обернуться непоправимой бедой. В непростых климатических условиях приходилось работать, особенно сложно приходилось зимой, когда коллектив как по военной тревоге поднимался на борьбу со снегом.
К тому времени складывался крепкий коллектив, в Красном уголке на Доску почета в 1962 году занесено одиннадцать человек передовиков производства. Шестерым из них, стрелочницам Е. В. Ожеговой и Г. П. Наумовой, составителю поездов А. Т. Агалакову и другим было присвоено звание ударника коммунистического труда. Путь от путевого рабочего второго разряда до дорожного мастера, лучшего на дистанции околотка, прошел С. Курбанов.
В год 50-летия Октября в стране осуществлялся переход на рабочую неделю с двумя выходными днями. С 17 июля 1967 года стал работать по пятидневной рабочей неделе и коллектив станции Урдома.
Дружный коллектив работал в отделение связи станции Урдома, возглавляла его А. И. Дорофеева. В 1966 году в зоне, обслуживаемой отделением, приходилось на тысячу жителей 3800 экземпляров газет и журналов.
В 1963 году была открыта на станции швейная мастерская здесь работали на пошиве одежды Е. А. Демидова, Г. А. Курылева, Л. В. Чурина, руководила этим коллективом Х. Ю. Еремина. Не было большого выбора материала, поэтому шить приходилось больше из материала заказчика. Оборудование мастерских было устаревшее, да и сама мастерская ютилась в здании, которое требовало капитального ремонта. Тем не менее отзывались о работе своих швей урдомцы хорошо..
В 1962 году в Урдомской школе N 46 в январе была проведена родительская конференция на тему "Человек коммунистического общества", на которой шла речь об участии родителей в делах школы. Н. Г. Арбатов призвал создавать в школе различные кружки, сам он организовал в школе электротехнический кружок. Был на конференции затронут вопрос о скором преобразовании школы из семилетней в восьмилетнюю. Говорилось и о том, что школа стала мала, размещена в небольшом, малоудобном здании. Помещения рассчитаны на 280 детей, а учится в две смены 429 человек.
- Выход один, - говорили родители, - строительство новой школы.
Новую не построили, но осенью 1967 года школа была переведена на водяное отопление. Школьный интернат перемещен в другое здание, это дало возможность в освободившемся помещении разместить классы и кабинеты и начать работать в одну смену.
В школе проходило немало интересных мероприятий. Зимой 1968 года для проведения игры "Зарница" школьники создали штаб, в который вошли участники Великой Отечественной войны, В. В. Мартынов, В. В. Усов, Н. И. Рожкин, И. А. Паникаровский. Для того, чтобы все выглядело как в настоящем бою, были приобретены настоящие световые ракеты и дымовые шашки.
Игра проводилась двадцать третьего февраля, а через четыре дня в школе состоялась встреча школьников с воинами Архангельского гарнизона, приехавшими в гости. Гостей встретили на перроне вокзала и повели в школу. Все юнармейцы в парадной пионерской форме выстроились на торжественную линейку. Солдаты, чеканя шаг, прошли перед строем школьников, затем старшая пионервожатая предоставила слово ученице 6"б" класса Оле Кардановой. Оля рассказала об успехах своих товарищей и вручила гостям школьный кубок.
Спортсмены школы успешно участвовали в районной спартакиаде пионеров и школьников в Яренске: в 1967 и 1968 годах они занимали третье место среди средних и восьмилетних школ района.

*   *   *

В 1960 году произошло объединение лесхозов с леспромхозами, кроме планов заготовки, вывозки и разделки древесины, появились у предприятия совершенно новые задачи - восстановление лесов на вырубленных площадях. "Раньше у нас не было заботы о лесовосстановлении, - говорил директор Верхнелупьинского леспромхоза И. В. Смирнов, - и это очень печально. За последние десять лет мы не посадили ни одного деревца, сделали "пустыню" на нашей территории. Теперь мы имеем план - посеять в 1960 году 350 килограммов семян хвойных деревьев. Надо быстрее собирать семена".
К новому делу подключили не только работников лесной охраны, но и школьников. "Учащиеся Вандышской школы дружно начали сбор шишек хвойных пород, - сообщает директор Вандышской школы Н. Ермоленко, -  ученица первого класса Ира Шестакова, например, сдала 45 килограммов шишек, второклассник Игорь Бурцев - 57, Валя Болгарина (4 класс) - 29 килограммов".
К маю в леспромхозе заготовлено 35 тонн сосновых шишек, получено 300 килограммов готовых семян. Коллектив леспромхоза справился с заданием по лесовосстановительным работам и вместо 200 гектаров по плану посев леса произведен на площади 360 гектаров.
В Вандышском лесопункте был применен новый способ посева семян - под пни. Все вальщики, после того, как спилят дерево, должны были носком сапога сдирать верхний покров почвы рядом с пнем и бросать туда семена. Предполагалось, что таким образом будут засеяны огромные участки, причем без применения больших затрат. Да вся беда в том, что вальщиков в первую очередь беспокоило количество заготовленной древесины, потому нередко все выданные для посева семена просто высыпались в одну лунку - чтоб не отвлекали от дела.
В леспромхоз поступает новая техника: в январе 1962 года предприятие получило три трелевочных трактора ТДТ-40М, четыре трелевочных трактора ТДТ-60, две автомашины ЗИЛ-157, пассажирский вагон, три комплекта сцепов УЖД. В феврале прибыли три автомашины ЗИЛ-157, трактор С-100. Однако новая техника используется далеко не всегда в полную силу. Несмотря на поступившие в лесопункты трактора среднесуточная вывозка древесины по леспромхозу меньше даже прошлогодней. Старые лесозаготовители, ныне пенсионеры, качали головами:
- Раньше лошадь трелевала по двадцать кубов, а нынче мощный трактор дает почти столько же!
 И действительно, выработка на машино-смену в январе составила по леспромхозу 26 кубометров, в Витюнино - 21,5.
Требовалось готовить у себя кадры не только трактористов, водителей, но и ремонтников. Старший механик Няндского лесопункта А. Пинегин рассказывает: "Когда я приступил к обязанностям старшего механика, в мехпарке лесопункта царил беспорядок. Имелись разнотипные механизмы: тракторы "КТ-12", "С-80", лебедки, электростанции и другое. Эксплуатация их была неудовлетворительная. Ремонтники совсем не занимались профилактической работой, лишь проводили спешные аварийные ремонты.
На каждом мастерском участке, где сосредоточена основная техника, мы создали бригады технического обслуживания. Затем силами рабочих мехпарка оборудовали одну передвижную ремонтную мастерскую в поселке Песочном. При замене газогенераторных тракторов "КТ-12" на модернизированные "КДТ-36" пришлось организовать специальные занятия по изучению дизельного двигателя. Ряд механизаторов - М. Веселов, И. Завадский, В. Дубинский - без отрыва от производства освоили вторые специальности.
В июле 1961 года во главе бригады профилактического обслуживания на мастерском участке Песочный был поставлен Н. И. Коковкин, который в совершенстве знает трактор, слесарное дело, умеет работать на токарном станке и сварочном аппарате. Другую бригаду ремонтников на участке Сосновый возглавил Я. В. Риутта. В прошлом молотобоец, он получил у нас специальность лебедчика, изучил трактор и поработал на нем".
В шестидесятые годы в леспромхозе было многое сделано для усовершенствования и механизации многих фаз производства. В мастерских леспромхоза зажглись лампы дневного света, в мастерские и депо проведен водопровод, сделаны душевые для рабочих. В гаражах, депо и ремонтных мастерских появилось много оборудования, изготовленного своим силами прямо в леспромхозе. "Большая заслуга в этом наших рационализаторов, - считал главный механик леспромхоза Ю. Мамонтов, - и особенно слесаря мастерских И. Н. Захарова. На его счету десятки рационализаторских предложений. Часто ознакомиться с его изобретениями приезжают механики и слесари из других леспромхозов. В прошлом году по просьбе Дмитриевского леспромхоза И. Н. Захаров изготовил устройство для распрессовки бандажей колесных пар для Квагзеньской УЖД".
С 1965 года леспромхоз перешел на трелевку хлыстов за вершину. Десятого декабря 1965 года коллектив предприятия завершил выполнение семилетнего плана по вывозке древесины, за семь лет было дано народному хозяйству 3 миллиона 860 тысяч кубометров древесины. Появились первые бригады-тысячницы, которые за месяц заготовляли более тысячи кубометров древесины, в числе их коллективы С. Т. Скрябина, Н. Я. Букашкина, Н. Н. Львова и другие. Коллективы бригад-тысячниц К. Н. Георгиевского,Н. А. Осьмакова, И. К. Ковалева решили выполнить пятилетний план 1966-1970 годов по заготовке древесины за четыре года. Инициатива нашла поддержку в области, бригады с честью справились с обязательствами.
В марте 1966 года в составе делегации областной партийной организации секретарь парткома Верхнелупьинского леспромхоза Н. Г. Шаров участвовал в работе ХХIII съезда КПСС. В сентябре того же года большая группа работников предприятия была награждена орденами и медалями. Орден Ленина был вручен бригадиру комплексной бригады Урдомского лесопункта К. Н. Георгиевскому, орденом Трудового Красного знамени был награжден Н. Я. Букашкин, орденом "Знак почета" - директор Верхнелупьинского леспромхоза Ю. И. Ткаченко. В 1967 году коллектив леспромхоза стал участником юбилейной выставки Достижений народного хозяйства СССР, участниками ее от леспромхоза были десять человек, а директор Ю. И. Ткаченко и секретарь парткома Н. Г. Шаров были награждены медалями ВДНХ.
Леспромхоз превратился в крупное механизированное предприятие. В 1967 году здесь насчитывалось 120 тракторов и 114 машин, поступили в леспромхоз первые челюстные погрузчики П-19, одним из первых освоил новую машину витюнинский механизатор И. Н. Верещагин. Осенью 1969 года на нижнем складе Урдомского лесопункта была сдана в эксплуатацию первая в районе модернизированная поточная линия ПЛХ-3АС по переработке стволов с кронами и сортировке древесины на нижнем складе Урдомского лесопункта.
Больше внимания стало уделяться комплексному использованию древесины: на железнодорожные склады стала вывозится вся лиственная древесина, здесь она перерабатывалась на такие дорогостоящие сортименты, как фанерный и лыжный кряж, спичосина, пиловочник.
В апреле 1968 года в Урдоме прошел слет передовиков производства, а в июне отмечалось 25-летие Верхнелупьинского леспромхоза. За годы своего существования он поставил государству более 9 миллионов кубометров леса. Эшелон, груженный бы этим лесом, имел бы длину свыше двух тысяч километров.
В канун своего юбилея леспромхоз достиг годовой производственной мощности по вывозке свыше шестисот тысяч кубометров древесины В составе предприятия - пять механизированных лесопунктов. За четверть века 56 лесозаготовителей предприятия были награждены правительственными наградами.
На карте района появился еще один населенный пункт: двадцать третьего февраля 1965 года на 33-м километре от Урдомы была свалена первая елка и начато строительство первого здания нового поселка. Быстро росли здесь под руководством матера Урдомского прорабского участка А. В. Губкина жилые дома, магазины, клуб, школа, детский сад. Связь с ним осуществлялась по тонкой ниточке узкоколейной железной дороги, в честь ее и поселок в тайге назвали Железнодорожным.
Кроме нового поселка и Урдомы работники предприятия живут в Витюнино, Лупье, Тыве, Вандыше. За годы работы леспромхоза было построено более 36-ти тысяч квадратных метров жилья. Во всех поселках открыты детские ясли и сады, их в юбилейном для леспромхоза году посещало 590 детей, в школах обучалось 1179 человек. В летний период открывался пионерский лагерь, в котором могли проводить месячный отдых до двухсот школьников.

*   *   *

Урдомский поселковый Совет к середине шестидесятых годов стал самым крупным в районе. К 1967 году он объединяет до пятнадцати населенных пунктов: лесных поселков, деревень, железнодорожных станций и разъездов, в них проживало более десяти тысяч человек населения. Да и сам рабочий поселок представлял собой несколько микрорайонов В одном жили лесозаготовители, в другом работники совхоза, в третьем - железнодорожники. Сохранились и старые названия их поселков - Первомайский, Нянда, Песочный.
В мае 1965 года во всех поселках прошли большие торжества, посвященные 20-летию Победы в Великой Отечественной войне. В Урдоме в центральном клубе леспромхоза восьмого мая состоялось торжественное собрание, в празднично украшенном зале места в президиуме занимали ветераны. А. П. Калинин был на фронте политработником, З. Ч. Мишкеев - начальником разведки кавалерийского полка, участвовал в Сталинградской битве, в битве на Орловско-Курской дуге, имел тяжелое ранение. М. Г. Мишкеева была медсестрой, сколько солдатских ран было перевязано ее руками.
Девятого мая у здания управления леспромхоза собрались люди со всего поселка. Подошла колонна учителей и учеников школы N46, со знаменами и портретами героев-комсомольцев прибыла колонна Урдомской средней школы, они выстроились в сквере, где недавно был установлен обелиск памяти всех погибших в годы войны земляков. Все взоры устремлены на ветеранов войны, кавалеров ордена Красной Звезды Р. Н. Таучелова и Е. С. Рябцева. Они снимают покрывало с обелиска. Раздается гром аплодисментов. На мемориальной доске обелиска надпись "В ознаменование 20-летия Победы над фашистской Германией 1945 - 1965 гг."
Готовясь к тому, чтобы достойно встретить 50-летие Советской власти, трудовые коллективы леспромхоза включались в социалистическое соревнование за благоустройство поселков. Улицы и дороги, некогда утопающие в грязи, отсыпались гравием и шлаком. Проводились воскресники по благоустройству и озеленению, по очистке территорий поселков. Только в 1966 году было посажено 3500 деревьев и кустарников, построено 1200 метров штакетной изгороди. Большую роль в работе по благоустройству играл Урдомский поселковый Совет под руководством его председателя Н. А. Бобылева.
Комитет комсомола леспромхоза в 1966 году возглавил В. Лоскутов, вскоре комитет, объединяющий десять комсомольских организаций, стал работать на правах райкома комсомола. Молодежь поселка с приходом нового комсомольского вожака стала активнее проявлять себя в делах. Всегда участвовали в каждом мероприятии А. Рябцев, В. Автуевич, В. Жулин, С. и А. Угрюмовы, Л. Сбитнев, Е. Харькова, В. Фадеева, Р. и Г. Кадырмаевы. Наладилась работа художественной самодеятельности. Молодежь принимала активное участие в оборудовании стадиона с футбольным полем, а зимой 1966 года комсомольцы расчистили площадку на стадионе и залили каток.
Хорошела Урдома, но особенно красивой была она летом, когда палисадники у домов наполнялись яркими красками цветов.
С каждым годом в поселке становится все больше цветоводов. Летом проходили конкурсы на лучшую улицу, на лучший палисадник, которые ежегодно организовывал поселковый Совет. Росло и число участников: конкурс на лучший палисадник, проведенный в 1967 году, привлек 190 участников. В конце лета проходила выставка цветов, а выращивалось их немало, только поселковый Совет приобрел в 1967 году семян цветов на сто рублей и снабдил ими всех любителей цветоводства.
Не один год победителем этого конкурса выходила А. Н. Пономарева. В палисаднике у нее росло по 30-60 различных видов цветов. Она обычно с января начинала выращивать рассаду. У нее была заведена переписка со многими цветоводами. Хорошей последовательницей ее стала А. С. Мацак, жившая на улице Центральной. Она тоже была непременной участницей выставок цветов. Лучшими цветоводами признавались также М. А. Георгиевская, Л. М. Абрамова, Г. В. Ростокина, Х. З. Кадырмаев, С. П. Кошман.
Как лучший поселок лесозаготовителей, Урдома два года подряд была отмечена премиями объединения "Архангельсклеспром". А в июле 1967 году Министерство лесной промышленности СССР провело на базе поселка семинар-совещание по быту, в нем принимали участие руководители многих лесозаготовительных предприятий области.
К 1968 года в Урдоме организована широкая торговая сеть. Только в поселке лесозаготовителей работало три промтоварных, книжный и два продовольственных магазина. Повысился спрос на холодильники, радиолы, мотоциклы, телевизоры. В 1967 году были проданы четыре автомашины "Москвич-408" и "Запорожец".
Вместе с тем сокращалось число скота в индивидуальном секторе. Выручало подсобное хозяйство Верхнелупьинского леспромхоза в Вандыше. Там имеется 32,5 гектаров пашни, свиноферма на 150 голов, птицеферма. В 1969 году было собрано 107, 5 тонн картофеля, произведено 17, 8 тонны мяса в живом виде, почти 274 тысячи яиц.

*   *   *

Каждый год приносил что-то новое в жизнь поселка. Летом 1964 года в городе Сыктывкаре был установлен телевизионный центр, хотя Урдома и находилась далеко за пределами зоны уверенного приема, энтузиасты принялись за сооружение принимающих антенн. Первая такая антенна поднялась рядом с клубом, вскоре к восторгу собравшихся зрителей на небольшом экране купленного для клуба телевизора появилось изображение, пусть и не очень нечеткое.
Каждый вечер экран клубного "Рекорда" собирал у себя полный зал публики. Программы телепередач еще нигде не печатались, но зрители готовы были смотреть и слушать все, включая и сыктывкарские телепередачи на коми языке. И уж совсем невозможно было найти свободного места в те часы, когда транслировался футбольный матч или чемпионат мира по хоккею с шайбой. Шайбу на хоккейной площадке при таком изображении разглядеть было трудно, а в иные дни качество передачи было таким, что и фигуры игроков на мерцающем экране различались с трудом, однако пыла зрителей это не остужало.
- Тогда же и мы в школе решили поставить телевизор, - вспоминает Н. А. Кузин, работавший в шестидесятые годы преподавателем производственного обучения в Урдомской средней школе, - первое дело - антенну надо установить. Выбрали хлыст дерева подлиннее, а саму антенну я сделал в мастерской по чертежам, вместе с ребятами ее установили рядом со школой. Потом и учителя, и ученики в перемены и после уроков смотрели телепередачи. В те годы и я свой "Рубин" купил. Несколько книг прочитал по телевизорам, пытался сделать более мощную остронаправленную антенну, чтобы качество приема было лучше. Сделать-то сделал, да только высоты мачты немного не хватило. Но с той поры телевизорами увлекся, свой "Рубин-6", а он до сих пор работает, сам, когда надо, чиню.
Увлечение оказалось заразительным: в поселке вырастают одна за другой антенны. Если в 1966 году в магазинах орса леспромхоза было продано только четыре телевизора, то на следующий год - тридцать четыре, а только в первом полугодии 1968 года - больше семидесяти.
И, как это часто бывает, одно увлечение перерастает в другое. Популярность чемпионатов мира по хоккею с шайбой и слава знаменитый советских хоккеистов многих мальчишек привела на лед. Сначала для игры расчищались небольшие площадки на замерзшей реке, первые клюшки мастерились своими руками. Зимой 1966 года первый каток был залит на стадионе, а к зиме 1968 года в поселке силами энтузиастов был выстроен и залит хоккейный корт. Сооружали бортики и оббивали их доской вагонкой школьники, материал для этих работ выделил леспромхоз.
Урдомские спортсмены давно уже участвовали как в районных, так и областных соревнованиях в различных видах спорта, добиваясь на них неплохих результатов. Вот и летом 1968 года на районной спартакиаде пионеров и школьников из двенадцати команд сборная команда Урдомской средней школы заняла второе место. В 1969 году на областных лыжных соревнований ДСО "Урожай" врач участковой Урдомской больницы С. Вишнякова завоевала третье призовое место по времени на двух дистанциях и вошла в состав сборной области.
С появлением в поселке корта необычно популярными стали встречи двух постоянных соперников - хоккеистов Урдомы и Яренска.
Контакты между двумя крупнейшими населенными пунктами района не ограничивались только спортивными встречами. В 1969-1970 годах в Яренской школе побывала делегация старшеклассников из Урдомы во главе с секретарем комитета комсомола В. Бурцевым, ответный визит нанесли Урдоме и яренчане, делегацию школы райцентра возглавляла секретарь комитета ЯСШ М. Лизунова. Гостям в Урдомской школе понравилось здание, в котором размещена школа, школьная столовая и клуб. Побывали они на уроках, на вечере в школьном клубе.

*   *   *

Конец шестидесятых годов был отмечен началом еще одного крупного строительства: по территории района через Урдому и Светик должна была пройти нитка газопровода. В декабре 1967 года на станции Урдома обосновывались первые строители, прибывала мощная техника, вагоны под жилье, трубы. Механизированная колонна N2 стройуправления N1 треста "Татнефтьпроводстрой" вела нитку газопровода "Сияние Севера" по участку Урдомского лесхоза.
Суровые условия Севера, заболоченная местность, бездорожье, сжатые сроки строительства создавали перед строителями немало трудностей. Потребовались новые механизмы повышенной грузоподъемности и проходимости, пришлось вести строительство лежневых дорог. К 1969 году строительство линейной части газопровода было закончено. В этом же году началось строительство компрессорной станции-13.
Первыми в эти места, куда жители тихой станции Урдома часто ходили за грибами, пришли изыскатели Гипроспецгаза, вслед за ними появились строители треста "Печоргазстрой". Мощные бульдозера готовили площадку под строительство, расчищали ее от леса, отсыпали дороги.

В. Гасиджак

::: ТЫ СНИМИ МЕНЯ, ФОТОГРАФ! :::

Сегодня вряд ли найдется в Урдоме семья старожилов, в семейном альбоме которой не увидите вы хоть одной фотографии, выполненной руками этого человека. Сделанная качественно, добротно, на высоком профессиональном уровне и, не побоюсь этого слова, - с большой любовью. И даже само время "не берет" их: как и многие десятилетия назад, они по прежнему свежи и четки. Когда рассматриваешь в эти фотографии, невольно сама собой приходит мысль о высоком творческом почерке мастера, незаурядности его таланта...
Живет Иван Григорьевич Кицанюк в небольшом домике на станции Урдома, сейчас ему далеко за семьдесят. Дети давно уже выросли и разъехались. Много лет назад похоронил жену, так и остался один. Мой приход обрадовал старого фотографа, настроил на доверительную беседу. По всему было видно, что человек не избалован вниманием общества, как, впрочем, и большинство живущих ныне стариков.
Родился он в Хмельницкой области в семье крестьян. Жили тем, что давала земля. В тридцать девятом заканчивает четырехмесячные учительские курсы и два года работает в школе. С началом войны педагогическая деятельность обрывается. На фронт из-за больных ног его не взяли, так оказался в оккупации. Вел крестьянское хозяйство. В апреле 1944 года пришла Красная армия и Кицанюка взяли в запасной полк. Так бы и служил, да какой-то "доброхот" раскопал, что в годы оккупации вызывали местные власти Ивана помочь с бумагами разобраться, этого оказалось вполне достаточно для вынесения приговора по 58-ой статье - "враг народа".
Затем была Печора, строил мосты, железнодорожные переправы. После того, как пришло освобождение, остался работать в Печоре, но уже в качестве вольнонаемного. Часто его, как бухгалтера, направляли в командировки в Урдому, здесь потом и обосновался. Женился, дом свой поставили. Иван Григорьевич устроился работать бухгалтером в Няндский лесопункт. Так и зажили.
Но все чаще давали знать о себе ноги, простуженные с детства. В 1956 году ему дают вторую группу инвалидности. Это могло сломать и такого сильного человека, как он. Помог случай. Как-то в том же 1956 году поехал по путевке на курорт в Эстонию. Там и познакомился с соседом по палате - фотографом-любителем. Присмотрелся, дело его заинтересовало. Пока лечился, сосед постепенно ввел его в курс дела. Все показал, доходчиво объяснил. А через год, будучи на лечении в Кисловодске, познакомился с отличным мастером, у которого перенял много полезного.
Первый свой фотоаппарат "Киев 4М" он купил, откладывая часть своей небольшой пенсии. Спустя год, приобрел дорожную фотокамеру. Так и пошло. Особой прибыли фотодело в дом не приносило: приходилось тратиться на фотоматериалы, реактивы, поэтому подрабатывал страховым агентом. Выезжая в какой-нибудь населенный пункт, обязательно брал с собой фотоаппарат. Снимал свадьбы, юбилеи, торжества. Делал портреты. Не одну сотню фотографий сделал для паспортов. Уже будучи опытным мастером, Иван Григорьевич, тем не менее, бывая на курортах, проезжая Москву, всегда находил время посетить самые престижные фотоателье, где консультировался, дотошно расспрашивал о новых методах работы с фотографией.
Он первым в поселке попробовал делать снимки под "цветную" печать, когда приходилось от руки раскрашивать каждый отпечаток. Даже теперь, спустя столько лет, эти фотографии смотрятся красочно и свежо. А черно-белые фотоснимки удивительным образом не желтеют!
Особую гордость мастера вызывают фотопортреты, которые в свое время ему пришлось делать для Доски почета лесозаготовителей. Пришлось для этого даже специально изучать мастерство ретуши. Работа тонкая, ответственная, требующая умелой, крепкой руки.
Одна из больших комнат его дома, та, что некогда была рабочим кабинетом мастера, и ныне несет следы своего предназначения: по углам расставлены осветительные приборы, на стенах укреплены светильники, осталось еще и кое-какое оборудование, самое ценное. А большинство пришлось продать: на семидесятом году жизни стало сдавать здоровье, труд же фотографа только со стороны кажется легким. Да и конкурентов прибавилось.
Сколько фотоснимков прошли за годы работы через его руки, этого не считал никто. Сегодня эти снимки хранятся во многих семьях не только Урдомы. И если кто-то из молодых людей, не знакомый лично со старым фотографом, возьмет когда-нибудь в руки одну из его фотографий, то непременно поинтересуется у старших - чья это работа. И вспомнится имя Мастера.

Д. Тимяшкина

::: ЛЕТО В РАБОЧЕЙ СПЕЦОВКЕ :::

В начале пятидесятых годов в поселках Верхнелупьинского леспромхоза не было даже восьмилетних школ, не говоря уже о средней. А начальные школы, как правило, размещались в неприспособленных помещениях барачного типа. Для продолжения образования дети лесозаготовителей вынуждены были уезжать учиться в Слободчиково, Яренск или в Лену. В интернатах не хватало мест.
Было принято решение о строительстве школы в поселке Урдома. Воспоминаниями делится Вильгельм Александрович Гардт, бывший старший прораб Урдомского прорабского участка: "Отсутствие школ в лесных поселках очень сказывалось на закреплении кадров. Первая восьмилетняя школа в Верхнелупьинском леспромхозе была построена в поселке Вандыш в 1951 году. Несколько лет спустя началось строительство нового лесозаготовительного предприятия - Урдомской узкоколейной железной дороги (УЖД), в поселок Первомайский в 1959 году было переведено управление леспромхоза.
Поселок Урдома все разрастался. Возникла необходимость строительства новой школы. Благодаря настойчивым требованиям руководства предприятия, Урдомского поселкового Совета, райкома партии и райисполкома в начале 1962 года удалось добиться выделения средств на строительство типовой школы. Поручено было вести его Урдомскому прорабскому участку.
Об энтузиазме и соревновании сейчас говорить вроде бы и не принято, якобы это было веянием застойного периода. Но они на строительстве школы сыграли большую роль. По всему фасаду здания был вывешен лозунг "Почетный долг строителей сдать в эксплуатацию школу к новому учебному году!"
Стройка была в самом центре поселка, каждый взрослый, проходя мимо, присматривался к ходу работ. Интерес был понятен: строилось не что-нибудь, а школа. И что самое главное, в выполнении обязательств строители не были одиноки. Школа действительно оказалась ударной стройкой. Родители, учащиеся, учителя принимали самое активное участие в строительстве. На воскресниках и субботниках было отработано 870 человеко-дней".
До сих пор строители с волнением вспоминают о помощи оказанной коллективом Няндской школы, преподавателями Г. В. Плаховой, В. П. Ложкиной, Е. В. Петровой, Р. П. Софроновой, С. П. Черепановой и другими.
Валентина Петровна Ложкина рассказывает: "Работала я тогда в Няндской восьмилетке, а зимой 1963 года, когда строили на Первомайке среднюю школу, мы с ученикам ходили выгребать снег из будущих классов на втором этаже. Крыши еще не было, а начинались снегопады. Наша помощь была нужна, ведь строители спешили сдать школу к новому учебному году".

В 1963 году только что построенная школа казалась настоящим дворцом по сравнению со стареньким школьным зданием в Нянде. Но уж очень одиноко и сиротливо смотрелась она на пустыре. Школе требовались хорошие хозяйские руки. Тогда и принял ее Евгений Михайлович Стрекаловский.
На общешкольном комсомольском собрании было принято решение о дальнейшем строительстве. Для руководства всей этой работой был создан штаб комсомольской стройки во главе с секретарем комсомольской организации школы Александром Рябцевым. Объем работ предстоял большой: намечалось строительство мастерских.
В поселке мало кто верил в то, что школа сможет самостоятельно справиться с поставленной целью. Евгений Михайлович обратился с призывом о помощи ко всем работникам и ученикам школы, к руководителям предприятий и организации поселка и района. Посланцы штаба и комитета комсомола лично побывали на всех предприятиях поселка, встречались с руководителями комбината "Котласлес", направили письмо в областные организации.
Работа началась. Все ученики старших классов были разбиты на бригады, перед каждой стояла своя задача. Были прорыты глубокие траншеи под фундамент, для заливки был необходим гравий и камень, его собирали по всему поселку. Для того, чтобы бетон был прочнее, по всей округе собирали обрезки труб, старые рельсы, обрывки проволоки и все это закладывали в стены.
Работа была тяжелой, почти все работы производились вручную, но ученики и Евгений Михайлович трудились, не покладая рук. Бригады соревновались кто больше замесит бетона. Раствор в ведрах переносили к месту строительства и заливали в опалубку. Работа пошла быстрее, когда на стройке появилась бетономешалка.
За лето на школьной территории поднялись стены будущих мастерских. Устройство отопления, крыши и полов взяли на себя Верхнелупьинский леспромхоз и стройучасток. Леспромхоз безвозмездно выделял для строительства необходимые материалы.
К концу 1965 года были закончены работы на мастерских, в декабре они были торжественно открыты. А в школе освободилось место для размещения двух классов.

Успех строительства был важен для всех. Ученики увидели, что от них многое зависит. А не верящие в это дело взрослые перестали посмеиваться. Можно сказать, что в силу нашей школы поверили. А потому в дальнейшем все, как могли, помогали школе.
Успех был заразителен, потому на следующий год подобным же образом взялись за строительство столовой, которая прежде ютилась в одном классе. Строительство благополучно завершилось.
В школу зачастили делегации из других школ района, из лесных поселков области, школа стала своеобразной визитной карточкой района и леспромхоза.
Начали строительство и клуба, через два года на нем были завершены все работы. А следующей задачей стало строительство автоцентра. Руководство в этом деле взяли на себя учителя труда Л. Н. Лопатин и А. Е. Пирожников. Строительство шло долго. Планы менялись, но благодаря тому, что леспромхоз взял на себя кладку стен и возведение крыши, работы были завершены через три года. В мастерских высвободилось место для слесарного цеха, а в новом здании разместился учебный класс по автоделу, ремонтный цех и большой гараж.
Большой спортивный зал был построен с помощью министра лесной промышленности.
Все это строительство велось с большим подъемом. В конечном итоге у школы не только появились новые здания, но и сформировался дружный и крепкий коллектив учителей и учеников.

О. Угрюмов

::: ВЕРТОЛЕТ ЗАХАРОВА :::

Мы жили по соседству, его сын был моим сверстником, и поэтому я с детства хорошо помню его домашнюю мастерскую с широко распахнутыми воротами на улицу. Неудивительно, что нас, мальчишек, так и тянуло туда, столько там было столько загадочного и привлекательного.
Но больше всего меня тогда поразило одно, вещь для нашего лесного края и вовсе невиданная - огромный металлический винт, на отполированной поверхности лопастей бликами отражался свет летнего дня. Он был подвешен под потолком и тянулся по всей длине мастерской, сразу делая ее тесной.

О том, что Захаров в домашних условиях мастерит небольшой вертолет, знала вся улица, а может и вся Урдома с нетерпением ждала момента, когда же начнутся первые испытания и тяжелая металлическая машина с человеком в кабине поднимется в воздух. А что все будет именно так - верили все. Это было начало шестидесятых голов, время, когда мало кто сомневался, что те школяры, бежавшие каждое утро с портфелями в школу, уж точно будут жить при коммунизме. Коммунизм этот представлялся почему-то огромным магазином, в котором всего завались и всего можно набирать полные сумки. Что ж тогда говорить про вертолет, они у ребятни к той поре не иначе как вместо велосипедов будут у каждого.
И ведь все к тому шло, к коммунизму. По крайней мере, в масштабах такого поселка, как Урдома. Что ни год, так открывались или новая школа, или огромный клуб с залом, где словно в городе каком, высился балкон. Поднимались у домов антенны, и уже телевизионный экран в квартирах вовсе не казался каким-то чудом. Прилетали в поселок и вертолеты, собирая возле себя огромную толпу мальчишек, мечтающих не то чтоб прокатиться - об этом и помыслить не могли - хотя бы стальной поверхности птицы небесной коснуться. Однажды в порыве восторга кто-то из пацанов в момент подъема тяжелой машины метнул вверх свою шапку. И чуть не наделал беды: от ушанки, понятное дело, только ошметки остались, но и лопасти оказались повреждены, пришлось летчикам сажать вертолет и заниматься ремонтом.
А что же было с вертолетом Захарова, спросите вы. Иван Николаевич Захаров построил вертолет и даже в воздух поднялся. Не очень высоко, правда, рассказывали, что для страховки веревкой машину свою к пню привязывал. Для, того, чтобы летать, требовалось немногое: комиссия столичных чиновников, которая должна была вынести свое решение по пригодности аппарата Захарова к полетам.
Написал Иван Николаевич письмо в Москву. И ответ вскоре получил: готова комиссия из Москвы выехать, но только с условием, что принимающая сторона обязана все командировочные и прочие расходы взять на себя. Ну где же у простого токаря деньги такие возьмутся. Махнул на все рукой и соорудил аэросани, на которые разрешения высокого не требовалось.

С техникой он был знаком с детства, да еще как знаком. Родом с Орловщины, в войну оказался в Челябинске, работал мальчишкой на тракторном заводе, там тогда выпускались танки. Если кто видел кадры работы военных городов, где мальчишкам у токарных станков из-за небольшого росту приходилось ящики под ноги подставлять - легко можете представить и Захарова, он был одним из таких токарей. После войны вернулся в Орловскую область, откуда по вербовке приехал в наши северные края на лесозаготовки.
Кто только не вербовался в ту пору на Север, одни за длинным рублем гнались, другие на Север посмотреть приезжали. Кто бежал отсюда, проклиная все: комаров, бараки, тяжелый топор, а кто и оставался, словно прирастал к этой земле, ни на какую другую менять ее больше не собираясь. Остался и Иван Николаевич, тем более, что его, как замечательного токаря, взяли работать в мастерские.
В токарном деле ему всегда доверяли самую сложную работу, в которой и смекалка нужна, и точность, где счет идет на миллиметры. А еще был он школьным преподавателям, учил токарному делу мальчишек. Однажды в леспромхозе предложили ему вести в школе уроки производственного обучения: учить мальчишек работать на токарном станке. Сначала сомневался в успехе: "Баловаться начнут, где же мне справиться с озорниками". Но озорники оказались хорошими учениками и нередко, увлеченные делом, даже звонок с урока пропускали мимо ушей.

Но больше, пожалуй, был известен Захаров, как рационализатор. В Урдоме этим мало кого удивишь, была в леспромхозе и своя организация рационализаторов и изобретателей. Причем, не просто на бумаге числилась, Вениамин Ильин, Михаил Комаров, Сергей Тропников, Владимир Мальчевский - редкий год проходил у них без того, чтоб какой-то своей задумкой всех не удивить. Не на бумаге идеи оставались - доводили до производства.
И все же Захаров выделялся даже на их фоне. Если бы в леспромхозе решили однажды устроить выставку его работ, первым и самым, наверное, сложным стал бы вопрос о выборе помещения для нее. Далеко не каждое смогло бы вместить все агрегаты, станки, приспособления, придуманные Иваном Николаевичем и сделанные его руками. Взять хотя бы станок для расточки скатов сцепов узкоколейной железной дороги. Захарову, тогда еще совсем молодому механизатору, пришлось столкнуться с отправкой их для расточки в Сольвычегодск.
- А почему бы не сделать нужный станок у себя? - задался он вопросом.
И сделал. Потом не из Урдомы, а уже в Урдому с других предприятий района скаты стали возить на расточку.

Разработка и внедрение каждого такого рационализаторского предложения требуют всегда немало сил, времени и знаний.
- Нужен человек, - решили в середине восьмидесятых годов в Верхнелупьинском леспромхозе, - который бы не только занимался ремонтом, но и отвечал за внедрение новинок в производство, кто бы мог не только дать дельный совет начинающему рационализатору, но и делом помочь.
Кандидатуру долго выбирать не пришлось, предложили Захарову. Оборудовали для него отдельный цех, более того, велся даже разговор о том, чтобы освободить его от другой работы, доверив только работать над внедрением рационализаторских предложений. Конечно, должности новатора в штатном расписании даже такого крупного предприятия, каким являлся тогда Верхнелупьинский леспромхоз, и быть не могло. Но, с другой стороны, она вполне могла бы появиться специально под таких людей, как Захаров, чье техническое творчество дает столь высокий эффект.
Мне однажды довелось зимой перешагнуть порог его мастерской. Большой токарный станок у окна. Несколько других станков с одной стороны, с другой - длинный верстак, множество различных инструментов. Здание новое, но в нем чувствуется порядок, который, как характер, формировался годами. Все лежало на своем месте, под рукой, все продумано до мелочей.
И только одно отклонений от правил - у сверлильного станка была прикреплена к стене ... верба. А вон там, наверху, на веточках ее, заметил я и ту, кому это деревце было предназначено - крохотная пичуга. Испуганная моим приходом, вдруг всполошилась и принялась метаться под потолком.
- Синица, она тяжелее всех птиц мороз переносит, - Иван Николаевич, улыбаясь, следил за взбалмошным полетом, - вот и впустил в тепло. Накормил. Потеплело на улице, думал, что улетит. Улетела, а потом назад вернулась, едва дверь открыл. Так и работаем вместе.

Вообще-то синицу редко кто беспокоил. Захаров в основном работал тут один. Ремонтировал масляные насосы. Работы хватало, случалось порой, что уже под конец рабочего дня занесут в мастерскую насос с валочной машины, и не уйдешь, на завтра дело не оставишь - срочный заказ, техника-то в лесу простаивает. Вот и копался до позднего вечера с этим заказом.
- А как же с изобретательством? - несколько разочарованно произнес я. То, что валочная машина в строй войдет без большого простоя - хорошо, но как же быть с творческой мыслью, которая требует воплощения в дело?
- Да вон в углу, - кивнул Захаров головой куда-то в глубь мастерской, - посмотри.
В углу стоял непонятный агрегат: металлическая труба, внутри ее электродвигатель с небольшой турбиной.
- На нижнем складе зимой для очистки подкрановых путей каждый день по несколько человек с лопатами выставлять надо, так ведь. А это устройство стоит только к "ноге" крана приладить - оно станет снег с рельсов отбрасывать струей воздуха далеко в сторону. И лопаты не понадобятся.
Знаков восхищения Иван Николаевич не любил и на слова о лучшем рационализаторе только морщился.
- Одному что-то придумать и создать нелегко, - в таких случаях говорит, -взять хотя бы этот станок. Пока делал его, то один, то другой что-то дельное присоветует. На нижнем складе в работе его опробовали, слесари из бригады обслуживания Льва Залманова тоже кое-что подсказали. Так что рационализаторская работа - дело коллективное, чем больше споров, чем больше разных мнений, тем совершеннее будет новинка.

В Иване Николаевиче Захарове все больше привыкли видеть очень творческого человека, большого Мастера. Я только недавно от жены его узнал, что очень любил он лес, был охотником, рыбаком. И в последний день своей жизни, перед самым новым годом и накануне своего юбилея он пошел в лес, чтобы принести елку в дом.
С сердцем стало плохо, но все же так, с елочкой, тихо брел в сторону дома. До него он не дошел совсем немного...

Л. Чувашева

::: ЕСЛИ НЕ ТЫ, ТО КТО? :::

- ... И все-таки, в чем, по-твоему, смысл жизни?
- Сказать - служить обществу - значит ничего не сказать. Наверное в том, чтобы работать. Нет, погоди, этого, конечно, мало. Общественные нагрузки, спорт. И этого мало. Нужна жизнь, такая, чтоб многим людям от нее польза была. Понимаешь? Как бы тебе это объяснить?...
- Ты хочешь сказать - всесторонние интересы? То есть то, что сейчас называют "гармоничным развитием" человека?
- Да, именно это.
- Но возможно ли оно в условиях поселка, где ты живешь?
- А почему нет? Нужно лишь понять, каждому понять, что все зависит от тебя самого. И если не ты, то кто же еще будет организовывать самодеятельность, спорт?
Володя остановился, словно споткнувшись вдруг о какую-то мысль. И изучающе посмотрел: не от скуки ли весь этот разговор? Задумчиво потеребил кепку.
- Может быть как раз и начинается самое трудное, Володя?
- Может быть и так.
Не знаю, бывает ли для него что-нибудь проще. Или характер у Володи такой, что жить проще у него не получается. У него есть три больших друга: работа, спорт, семья. Все очень дороги ему. И все между собой в конфликте. Было бы проще жить так, как это ему уже не раз советовали: "что тебе больше всех надо?"
В детстве Володя Окладников уже твердо знал, что будет только техником. В школе уже получил специальность тракториста и шофера. Была у мальчишки мечта: соединить в своей жизни море и технику. Но в мореходку не прошел по конкурсу. К неудачам, большим и маленьким, привык относиться спокойно. И все переживания закончились решением идти работать. Не прихоть - необходимость: в ту пору семья осталась без отца, и роль "главного" пришлось взять на себя старшему - Володе. Кстати, для своего младшего брата он оказался строгим и взыскательным воспитателем до сего времени.
Работал слесарем, токарем. Вечером ходил в школу. Немного завидовал парням, которые вечером брели на танцы. Но никогда не жалел о том, что стал учиться.
Потом поступил в Архангельский лесотехнический техникум. С 1965 года работает в Верхнелупьинском леспромхозе.
У одного в жизни все просто и ясно: работа, семья и... И, пожалуй, все. У другого сложнее, потому что кроме работы он еще состоит в народной дружине (между прочим, первый по леспромхозу значок "Отличный дружинник" был вручен Володе Окладникову), ведет спортивную секцию, является заместителем секретаря партийной организации Урдомского прорабского участка. Спросите у людей, какой он, Володя Окладников, и вам ответят по-разному. Одни скажут: хороший парень, спортсмен, первый разряд по лыжам, другие: нет, опять на соревнования засобирался.
Кстати, из-за них чаще всего разгорается сыр-бор. И я не знаю, кто тут прав: Володя, который так одинаково любит работу и спорт, или те, для кого подобная любовь, как нож по сердцу. Кто прав? Еще Белинский поверял порядочность человека алгеброй его общественного поведения. Из статьи в статью он повторял мысль о том, что люди не должны замыкаться в узком кругу, в личных переживаниях. Это значило бы, говорил он, отказаться от своего человеческого достоинства.
Володя не хочет отказываться. Потому, когда в еще в начале семейной жизни у них с женой произошел спор: ехать или не ехать ему на соревнования, он сумел убедить жену в том, что ехать надо. Но это в прошлом. Сейчас ему двадцать семь, в это время убеждения редко меняются.
Некоторые говорят, что в это время семья, быт, возраст влияют на общественную активность. Мол, человек неизбежно в какой-то степени замыкается в кругу мелких забот, уходит от коллектива. К сожалению, примеров этому немало. Сколько их, молодых семей, откололось от художественной самодеятельности в Первомайском, сколько ушло навсегда со стадиона. Естественный процесс? "Нет, с этим нельзя мириться, - убежден Окладников.
- Но, Володя, ведь для занятий спортом существует же какой-то возрастной барьер?
- Лет до тридцати пяти можно заниматься самому. А потом ведь существует тренерская работа. Это тоже очень интересно. Убедился на опыте - веду спортивную секцию. Мне еще только двадцать семь. Значит, все еще впереди.
И попробуй переубедить.
Кто-то шептал: все равно медаль за это не получишь и благодарности никакой. А он говорил о том, кто он, сегодняшний молодой специалист.
- Знаешь, мне кажется, что мало быть только хорошим работником. Я вообще не понимаю людей, которые живут только для себя. Не понимаю, почему надо "тянуть" человека на стадион, на концерт? Разве это не тебе же самому надо? Конечно, жить только работой и своими личными заботами... Это легче.
Кто виноват в том, что у нас пока еще мало таких активистов? Трудно им, приходится пробивать равнодушие ко всему, что не касается работы и "лично меня".
Придет время, когда день сегодняшний человечество будет оценивать как прошедший этап. И тогда оно даст оценку нашей деятельности. Какие черты оно назовет основными для нашего поколения? Похож ли будет сегодняшний Володя Окладников на тот образ, который нарисуют наши потомки?

Н. Попов

::: МАСТЕР - ВОСПИТАТЕЛЬ :::

Более двадцати лет работает в Сольвычегодской дистанции пути Сафар Курбанов. За это время он прошел путь от путевого рабочего второго разряда до дорожного мастера, лучшего на дистанции околотка.
Десять лет назад его назначили дорожным мастером одного из отстающих участков производства. Можно было слышать ропот, недоверие: "Какого-то нерусского нам дали". Действительно, он узбек по национальности, слабо владел русским языком. Но не прошло и полгода, как Курбанова стали все прекрасно понимать и уважать за его добросовестное отношение к труду, знание своего дела, а, главное, за справедливость, честность, большую заботу о людях. Пренебрежительное "нерусский" сменилось на уважительное "Николай Николаевич", так по-своему стали его звать.
Подробнее хочется рассказать о Курбанове как о воспитателе путевых рабочих на станции Урдома. В Сольвычегодской дистанции пути двенадцать околотков, три цеха. Достаточно сказать, что на одиннадцатом околотке в 1964 году из 24 дисциплинарных взысканий по дистанции было 6, из 118 дней прогулов - 43 дня. Больше всего текучесть кадров наблюдалась именно здесь. Станция Урдома была захламлена и загрязнена.
 Немало труда пришлось приложить, чтобы исправить положение. Начал Николай Николаевич с изучения людей, их нужд и запросов. В семье путевой рабочей Окуневой случилась большая беда - трагически погиб муж. Мастер пришел на помощь: организовал переезд семьи, добился ей и отцу квартиры, помог устроиться на новом месте. Как-то зашел он на квартиру к путевой рабочей Бурлаковой. Вместе с ним в дом ворвался свирепый северный ветер, так как крыльца не было. Решил помочь, нашел плотников, доски и вскоре был сделан тамбур. Длительное время механик Иванов ютился на десяти квадратных метрах. Николай Николаевич нашел возможность переселить эту семью в более удобную квартиру. Заметил Курбанов, что путевому обходчику Черняеву не под силу установить и оборудовать одному антенну к телевизору. Организовал коллектив, пришел на помощь.
Околоток не имел настоящей табельной, совсем не было красного уголка. Тов. Курбанов вместе с председателем цехового комитета Париловым вынес этот вопрос на общее собрание. Приняли обязательство - каждому отработать на общественных началах в нерабочее время не менее двадцати часов. Прошло несколько месяцев - и табельная была готова. Оборудован красный уголок всем необходимым кульинвентарем, оформлена разнообразная наглядная агитация.
Заслуги тов. Курбанова по воспитанию коллектива по достоинству оценены. В его трудовой книжке 34 различных поощрения, он награжден именными часами Министра, значком "Отличник социалистического соревнования железнодорожного транспорта", ему дважды присвоено звание "Лучший дорожный мастер Северной железной дороги".
Таким образом одиннадцатый околоток, худший в прошлом, стал одним из лучших сейчас и трудится там коллектив коммунистического труда, руководимый мастером Сафаром Курбановым.

= ГЛАВА ПЯТАЯ. ОРДЕН НА ЗНАМЕНИ =

Начало семидесятых годов в Урдоме выглядело если уж не как прямая дорога в коммунизм, то по крайней мере к неизбежному процветанию.

Широко отмечалось в 1970 году 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. Накануне, весной 1969 года, в Урдоме побывал агитпоезд "Ленин и Север", для жителей поселка были прочитаны лекции, был дан концерт. Двенадцатого апреля в леспромхозе прошел коммунистический субботник. На перроне станции УЖД Урдомского лесопункта состоялся митинг, старейший коммунист А. П. Калинин коротко рассказал рабочим лесосечных бригад об истории и значении субботника. Под торжественные звуки духового оркестра поезд с рабочими ушел в лесные делянки.
А в восемь часов утра мелодии духового оркестра разносились уже у нового здания управления леспромхоза, здесь собрались работники управления леспромхоза и лесопункта, больницы, поселкового Совета. После митинга колонна под звуки духового оркестра двинулась на нижний склад, где весь день занимались разделкой и погрузкой дров.
Участвуют в субботниках не только взрослые. В 1972 году ученики Урдомской железнодорожной школы N 46 решили в день коммунистического субботника собрать столько макулатуры, чтобы на бумаге, изготовленной из нее, можно было отпечатать один разовый тираж районной газеты ""Маяк" (4600 экземпляров). Обязательство было выполнено: собрано восемьсот килограммов макулатуры.
Школа, общественность решают важную задачу о перехода на всеобщее среднее образование. Работает вечерняя школа, в которую привлекают работающую молодежь, которая не имеет аттестатов о среднем образовании. Дело, правда, продвигается медленно: "...ежегодно не выполняется задание, учрежденное решением РИК в феврале 1972 года по определению выпускников восьмых классов для дальнейшего обучения, - фиксировали недоработку депутаты поселкового Совета в 1974 году.
Причины? В. А. Кибалина, директор железнодорожной школы N 46: "Осуществить переход ко всеобщему среднему образованию очень трудно, родители сами мало обращают на это внимания. Б. М. Зубов, старший инспектор кадров леспромхоза: "Среди молодых рабочих половина не имеют среднего образования. Из двухсот тридцати человек молодежи более чем у пятидесяти нет даже восьмилетнего образования. Проводили ряд бесед, но желания получить образование у молодежи нет".
Урдома продолжает строиться. В 1970 в самом центре поселка выросло кирпичное двухэтажное здание, в апреле в нем открывается Комбинат бытового обслуживания.
В сентябре 1970 года учреждается почетное звание "Заслуженный работник Верхнелупьинского леспромхоза". На предприятии ширится соревнование за право именоваться Коллективом коммунистического труда. Первым звание такое присуждено коллективу электростанции, которым долгое время руководил Заслуженный работник леспромхоза М. Н. Турбал. В числе первых такого звания был удостоен и коллектив детского сада "Ласточка" (заведующая Н. Ф. Ветренникова).
Верхнелупьинский леспромхоз успешно завершает пятилетку. Пятилетнее задание уже в сентябре 1969 года, первыми в районе, выполнили бригады нижнего склада Урдомского лесопункта А. И. Дружинина и Н. И. Семеновых, в ноябре 1969 года - машинист тепловоза Урдомского лесопункта Н. А. Бровин, ко дню строителя 1970 года о выполнении докладывал Урдомский прорабский участок. В ноябре 1970 года о досрочном выполнении пятилетнего задания рапортовал Верхнелупьинский леспромхоз: на середину ноября 1970 года заготовлено и вывезено 2 миллиона 969 тысяч кубометров древесины.
И, как самое большое событие в жизни всего коллектива предприятия - в начале 1971 года в газетах публикуется Указ Президиума Верховного Совета СССР "О награждении Верхнелупьинского леспромхоза орденом Трудового Красного знамени".
Третьего марта 1971 года в центральном клубе леспромхоза в Урдоме прошло торжественное собрание, посвященное вручению ордена. Под звуки торжественного марша передовики производства орденоносцы К. Н. Георгиевский, Н. А. Тропников, Н. А. Бровин внесли и установили на сцене алое бархатное знамя предприятия, а первый секретарь Архангельского обкома КПСС Б. В. Попов зачитал Указ и под бурные аплодисменты прикрепил к знамени орден и синюю орденскую ленту.
Имена урдомских производственников известны теперь не только в районе. По итогам работы в первой половине 1971 года лесосечной бригаде И. М. Зарецкого из Урдомского лесопункта Министерством лесной промышленности и ЦК профсоюза было присвоено звание "Лучшая бригада промышленности". Бригадир лесосечной бригады из Урдомы Н. Я. Букашкин в 1977 году стал победителем в соревнованиях вальщиков леса объединения "Ленсклес", а на следующий год занял третье место в областных соревнованиях вальщиков. Приказом по Министерству лесной и деревообрабатывающей промышленности осенью 1974 года машинисту тепловоза Урдомской УЖД А. А. Фомину было присвоено звание "Почетный мастер заготовки леса и лесосплава", в 1979 году слесарь Верхнелупьинского леспромхоза И. Н. Захаров признается лучшим рационализатором объединения "Архангельсклеспром"
На смену лесовозам ЗИЛ-157 пришли более мощные МАЗ-509. Начинает отходить в прошлое профессия сучкоруба, в делянках на обрубке сучьев начинают применять сучкорезки. В лесу осуществляется переход на работу укрупненными лесосечными бригадами, первыми так начали работать бригады М. Г. Малых и М. Л Волохова из Верхнелупьинского леспромхоза. Применяется вахтовый метод лесозаготовок, первый вахтовый участок - "Таежный" - появился в Тывском лесопункте.
В конце шестидесятых - начале семидесятых была осуществлена реконструкция нижнего склада на базе четырех поточных линий ПЛХ. Опытными мастерами своего дела стали операторы полуавтоматических линий по разделке древесины В. А. Гузей, Н. М. Роговцов, А. И. Бадалан и другие механизаторы. В 1976 году на нижнем складе была сдана в эксплуатацию установка по выработке технологической щепы УПЩ-6А.
В 1979 году была введена в эксплуатацию линия электропередач Жешарт-Яренск-Лена-Урдома. Поселок получил устойчивое централизованное энергоснабжение.

*   *   *

Пятого декабря 1972 года произошло событие, которое не могло не отразиться на всей будущей истории Урдомы: с пуском в эксплуатацию первой турбины компрессорной станции N 13 газопровода "Сияние Севера" поселок лесозаготовителей, железнодорожников, работников сельского хозяйства становился и поселком газовиков.
 Большая работа предшествовала этому пуску: через тайгу и топкие болота, через реки и ручьи еще к концу 1969 года были проложены трубы газопровода. В 1971 году началось непосредственно сооружение компрессорной станции. Стройка не было легкой В Урдому были завезены сотни тонн всевозможного оборудования и материалов. Километры кабелей, трубопроводов, здания и сооружения размещались на сравнительно небольшой площадке. Возникало немало сложных инженерных проблем, которые казались порой неразрешимыми. Большую помощь в строительстве и монтаже оборудования оказывали работники УМГ "Севергазцентр", уже имевшие опыт строительства и эксплуатации компрессорных станций. В числе первых строителей, кто сделал так много для пуска станции, были Г. И. Подлеснов, В. И. Иноземцев, Б. Н. Велигжанинов, Н. И. Колобов, В. П. Тамонтьев и другие. Огромную роль сыграл Н. Г. Коваль, который возглавил компрессорную станцию в самый ответственный период пуско-наладочных работ.
Станция была построена, но требовались люди, кто стал бы ее обслуживать. Зарплата у эксплуатационников в первые годы была мала, жилья своего не было, жить приходилось в вагончиках или тесном общежитии. Специалисты приезжали по направлению вузов, кто-то оставался на станции, кто-то уезжал. Из тех, кто начинал работать на станции с первых лет ее работы, остались П. Н. Софьин, В. А. Федяев, Т. А. Лодкина, Г. И. Ковзан и другие.
В 1976 году в строй действующих вступила вторая очередь газопровода, к 1978 году - третья. С 1977 года компрессорная станция N 13 выделена в самостоятельное линейно-производственное управление, его возглавлял В. И. Заводнов. В сутки перекачивалось 160-170 миллионов кубометров газа.

*   *   *

В начале семидесятых годов на месте строительства газопровода и компрессорной станции произошла история, которая вполне могла бы обернуться большой трагедией для всей Урдомы. Хорошо помнят о ней в поселке Песочный, для кого-то из местных жителей она не более чем курьезный случай, а кто-то вспоминает о ней со вздохом пережитого страха. Но так или иначе история эта - хороший урок и для людей безответственных, и для чересчур любопытных.
Для надежности сварки труб газопровода применялся строителями прибор с радиоактивным веществом, с помощью его просвечивались сваренные швы, проверяя их на наличие трещин или пустот. Существовала строгая инструкция по хранению прибора: должен быть и специальный сейф, куда надлежало его убирать после работы, и сигнализация.
А теперь познакомлю вас с одним из героев той давней истории речь. Точнее, героиней, зовут ее Лариса. В ту пору не было ей еще и шести лет, и фамилия она носила другую - Дудко. Вот что вспоминает она:
- Стояли недалеко газовики, ребята-подростки с Песочного постоянно бегали к ним, интересно было на технику смотреть. Брат Вася меня на десять лет меня старше был, я постоянно ходила с ним. Высмотрели мальчишки какое-то сооружение, что-то вроде сарайчика, рабочие в него заходили часто. Интересно стало: что они там такое прячут? Выждали, когда выходные начнутся, и - к сарайчику тому. С замком быстро справились, зашли. Попался на глаза аппарат какой-то, взяли с собой, чтобы дома поближе с ним разобраться. А до Песочного идти примерно около километра. По дороге шли, а я же маленькая была, вокруг мальчишек вертелась и, видимо, под ноги кому-то попала, они запнулись, аппарат этот у них упал и разбился. Ампула какая-то выпала из него. Были у Васи друзья, два брата Саша и Сережа, они и понесли к себе домой эти обломки.
Что было дальше? Принесли братья домой сломанный аппарат и решили ампулу загадочную вскрыть и посмотреть: что у нее внутри. Долго ли свинцовую оболочку расковырять, да, к счастью, затее этой старшие помешали: отец домой пришел. Мальчишки второпях все, что было, под кровать ему и сунули. А назад как достанешь, поскольку отец, на кровати этой лежал? Когда стало возможным до ампулы загадочной добраться, интерес к ней всякий потеряв, закинули ее подальше в сугроб. Это чтоб взрослым на глаза не попались, не принялись расспрашивать: откуда, мол, принесли.
В понедельник утром рабочие пришли в сарайчик и ... можно представить себе их состояние после того, когда обнаружили они пропажу прибора и ампулы в нем: если бы кто догадался свинцовую оболочку ее вскрыть, радиоактивное заражение распространилось бы на десятки километров вокруг. Не только Песочный оказался бы в зоне заражения, но и вся Урдома, другие ближние поселки и деревни.
О Чернобыле в те годы еще и не слышали, но то, что в некое подобие малого Чернобыля, безжизненной земли мог при вскрытии ампулы весь этот край с более чем двухтысячным населением превратиться - факт неоспоримый.
Когда из столбняка вышли, кинулись на поиски пропажи, со счетчиком Гейгера по дорогам и улицам принялись разъезжать. Немного успокоились, когда увидели, что первое время он ничего страшного не показывал. Но только в сторону Песочного машина повернула, по улицам покатила, тут и застучало...
Нужный дом нашли быстро, мальчишек из школы вызвали, допрос учинили. Те, пораженные скоростью, с какой их так быстро нашли, тут же на сугроб, где злосчастная ампула покоилась, указали.
- Я помню только, что за мной приехали в детский садик, - продолжает свой рассказ Лариса, - забрали, посадили на вертолет и переправили в Архангельск. Забрали вместе со мной и мальчишек, кто прибор взял, и тех, кто в квартире, где ампула лежала столько времени, жил, и соседей по дому - больше десяти человек увезли. Держали нас в большой больнице, весь этаж закрыли с обоих сторон, никого больше к нам не пускали.
- Чувствовала ли какое-то недомогание после этого?
- Маме врач говорил про меня: у девочки облучение может повлиять или на зубы, или впоследствии могло быть бесплодие. С детьми у меня все, слава богу, в порядке: двоих родила, а вот на зубы, наверное, все-таки повлияло. Даже в школе когда училась, помню, что мне ставили пломбу и буквально через неделю она у меня чернела. Но у нас не вспоминали больше о том случае никогда. И сколько в больницах я ни была, у нас никогда не интересовались: что у вас там такое было за облучение?
История эта, можно считать, закончилась счастливо. Если считать, что в те зимние дни до катастрофы, способной погубить всю Урдому, оставался всего лишь какой-то шаг, какая-то случайность.
Что же касается урока... Усилительный пункты, расположенные по всей линии газопровода у взрослых уже грибников и охотников интерес вызывают большой. Один такой "любознательный" сорвал кран манометра, прибывшие на место повреждения, долго удивлялись: только по чистой случайности нарушитель остался жив. Достаточно было малейшей искры - и произошел бы страшный взрыв.

*   *   *

Уже в начале семидесятых годов на фоне громких успехов передовиков и нового строительства довольно явственно просматривается тревожные явления. Падает трудовая дисциплина, в Верхнелупьинском леспромхозе за 1971 год и пять месяцев 1972 года было допущено 4822 человеко-дня прогулов, подавляющее большинство по причине пьянства.
Большую долю в огромную цифру вносили сезонные рабочие, которые каждую осень появлялись в лесных поселках и до весны работали в лесосечных бригадах, на нижнем складе. Были это, как правило, посланцы колхозов Молдавии, Украины, южных областей страны. Кроме платы, получаемой вместе со всеми рабочими за свой труд, насчитывали им в бухгалтерии и определенное количество норм, по которым леспромхоз отгружал древесину в адрес направивших рабочую силу колхозов.
Конечно же, предприятие несло значительные затраты: нужно было готовить к зиме общежития, обеспечивать всех прибывших бесплатной спецовкой, обучать новичков навыкам работы, технике безопасности. Но в те годы на первом месте стоял план, выполнять его надо было любой ценой, а без применения сезонной рабочей силы было не обойтись.
Разный народ обитал в комнатах рабочих общежитий. Много приезжало в Урдому молодых парней, которые отслужив в армии, брали направление от колхоза для того, чтобы как-то встать на ноги, заработать в лесу определенный капитал. В семидесятые годы много приезжало сюда ребят из Молдавии, кому-то пришлись по душе эти края, отработав положенный по договору срок, приезжали еще раз. Были и такие, кто не испугался морозов зимой и комаров летом, кто остался, оформился на постоянную работу, обзавелся семьей. Это благодаря им стали урдомскими молдавские фамилии Леон, Доника, Прескур, Рошу и другие.
Но много было и таких, кто приехал сюда в погоне за большим заработком и предпочитал вести в общежитии вольную жизнь. Свою лепту в нарушение порядка, и немалую, вносили строители газопровода компрессорной станции, с их приездом участились драки, больше стало беспорядка на дорогах.
 Главным злом в поселке, как и во всей стране, становилось пьянство.
Осенью 1967 года в Урдоме открылось одно не очень крупное учреждение. На фоне возводимых объектов того времени, выглядело оно довольно скромно, большой популярностью не пользовалось (хотя как сказать, для кого-то как раз наоборот) и высоких гостей, наезжающих в Урдому, туда не водили. Называлось новое учреждение медвытрезвителем.
Запись в журнале посетителей с регистрационным номером N1 от двадцать второго ноября 1967 года гласит о том, что "...Илья Яковлевич Н., 1930 года рождения, работает на нижнем складе Урдомского лесопункта, был подобран лежачим возле магазина поселка Урдома. Сопротивления не оказал. В вытрезвителе вел себя спокойно. После вытрезвления благодарил работников за хороший прием".
Чуть больше месяца действует медвытрезвитель, но в нем уже побывали десять человек из Урдомского лесопункта, девять из Няндского... Любителям спиртного, попавшим сюда, мог быть оказан целый ряд "услуг": в качестве принудительного вытрезвления мог применятся нашатырный спирт, а для буйного и смирительная рубашка. Курить в вытрезвителе было запрещено. Сутки пребывания оценивались прейскурантом в 15 рублей.
Можно предположить, что большинство из урдомчан услугами того прейскуранта не пользовались, более того, даже не предполагали, где это учреждение находится. И тем не менее клиентуру свою вытрезвитель тоже имел. И немалую, например, только с июня по ноябрь 1972 года находились на вытрезвлении 278 человек
- Могли бы подобрать больше, - говорил начальник медвытрезвителя А. Иванов, - если бы была своя автомашина.
В 1972 году в поселке открыт специализированный винно-водочный магазин, с этого времени торговля спиртным в других магазинах запрещена. Однако и это не поправило положения. На сессиях поселкового Совета в 1974 году депутаты выступают с новыми предложениями: закрывать винно-водочный магазин хотя бы в выходные дни или дни, когда на предприятии выдается заработная плата.
Многие в поселке понимают, что только с помощью изменения режима работы магазина положение не изменишь. Учитывая рост числа правонарушений, допускаемых несовершеннолетними, особенно в рабочем поселке Урдома, а также намечаемый в не такой уж и далекой перспективе рост населения за счет рабочих и служащих для строительства компрессорной станции КС-13 газопровода "Сияние Севера" и ее обслуживания, исполком Урдомского поселкового Совета депутатов трудящихся просит отдел внутренних дел Ленского районного Совета открыть в поселке Урдома детской комнаты милиции. Такая комната открыта. В том же году при Урдомской поселковом Совете был создан штаб добровольной народной дружины, который координировал работу дружин, внештатных автоинспекторов, утверждал графики дежурств. В 1974 году опыт работы урдомских дружинников по наведению порядка отмечен на районном слете добровольных народных дружин. В числе лучших считалась народная дружина Урдомского лесопункта, которой руководил В. Ф. Коршунов.
В октябре 1975 года на сессии поселкового Совета рассматривается вопрос "О состоянии правоохранительной работы, работы товарищеских судов, ДНД на территории поселкового Совета". Выводы неутешительны: за десять месяцев в Урдомском вытрезвителе побывало 354 человека, опорный пункт, созданный для координации работы милиции и дружинников, работал слабо.

*   *   *

Четырнадцатого сентября 1974 года в Урдоме состоялось торжественное собрание посвященное 20-летию начала строительства Урдомы, с докладом на нем выступил директор леспромхоза Ю. И. Ткаченко.
За двадцать лет своего существования Урдома превратилась из небольшого поселка в крупнейший промышленный центр района. К этому времени в ней и других лесных поселках проживало 5774 человека, в том числе 1724 рабочих, было 556 жилых домов, жилая площадь на одного человека составляла 6,8 квадратных метра.
Жилье продолжает строится, но к середине семидесятых годов в жилищном вопросе возникает одна очень серьезная проблема: капитальный ремонт жилых домов, и, в первую очередь, в щитовом исполнении. А оно было преобладающим на лесных поселках: из 556 домов 355 были щитовые.
 Дело осложнялось тем, что в середине пятидесятых годов Урдома строилась стремительно, целыми улицами. По истечение двадцати лет, когда пришло время думать о капитальном ремонте этих домов, уже не дома - целые улицы требовали капитального ремонта. И не только в Урдоме, но и почти во всех поселках леспромхоза.
Требовались средства и рабочая сила, но не только оно - не было разработано технологии ремонта щитовых домов, поскольку такое жилье считались временным.
Коллектив жилищно-коммунального отдела, руководил им в те годы Н. Г. Гакман, принялся проводить капитальный ремонт первых щитовых домов: каждый разбирали до основания, меняя все, что пришло в негодность, затем щиты собирали снова, сооружали крышу. Но оказалось, что при разборке и сборке деревянных щитов, опилок, который находился между слоями досок, частично вытрясался, и зимой в домах после проведения капитально ремонта становилось еще холоднее, чем было.
Пришлось на следующий год поступить иначе: проводить все те же работы, оставляя на месте стены. Времени на ремонт уходило меньше, зато качество его стало выше.
Для выполнения большого объема ремонтных работ требовалось и большое количество строительных материалов, и рабочая сила. Пиломатериал к лету в ЖКО запасали в течение всего года, в качестве рабочей силы стали привлекаться приезжие бригады плотников.
Каждое лето Урдома превращалась в огромную стройплощадку: сновали машины с кирпичом, досками, брусом, до позднего вечера делали свое дело плотники. Ну, а для жильцов ремонтируемых домов лето тоже было полным хлопот и неудобств: на месяц-два приходилось со всем имуществом перебираться жить в летние кухни. Неудобства, впрочем, окупались теплом в квартирах, обновившимся видом старого дома. Покрашенные в разные цвета, они и всей улице словно возвращали вторую молодость.

*   *   *

Велось строительство и в Нянде. В 1975 - 1977 годах была построена новая ферма - самая крупная в совхозе "Козьминский". Здесь содержится 854 головы крупного рогатого скота, в том числе 595 коров. Но каждый год, несмотря на помощь в всех предприятий и организаций Урдомы на сенокосе, кормов для такого стада не хватает.
Корма заготовляются и зимой: "Обязать руководителей предприятий, организаций и учреждений в срок до десятого марта 1974 года, - принимает постановление исполком поселкового Совета, - выполнить плановые задания по заготовке хвои в количестве 64 тонн". Заседание исполкома поселкового Совета двадцать четвертого ноября 1976 года, управляющая Няндским отделением Гладышева В. А: "С кормами в этом году обеспеченность низкая: сено 2,1 килограмма, силоса - 10. Комбикормов нет. При такой обеспеченности кормами коровы очень плохие. Просьба к руководителям организаций помочь в заготовке хвои для общественного животноводства, нужно заготовить 130 тонн".
Сказывается и то, что в отделении часто меняются управляющие, слаба трудовая дисциплина. В 1978 году надой от каждой коровы составил 1664 килограмма, это значительно ниже плана.
Строятся в Нянде жилые дома. В 1978 году здесь появилась новая улица - Лесная. Растет и население поселка.
В районе в те годы идет укрупнение населенных пунктов, планируется, что вместо существующих ста шестидесяти деревень района должно остаться ( исключая лесные поселки) пять крупных сел: Яренск, Ирта, Лена, Козьмино, Белопашино, будут развиваться также Нянда, Суходол, Слободчиково, Устье. Остальные будут признаны неперспективными. Уже к 1980 году планируется сселить на центральные усадьбы совхозов и колхозов более четырехсот семей.
 Политика "неперспективных" деревень подрубает под корень ближние деревни. Из Княжинья переехали в Нянду семьи Л. М. Шалевой, Л. П. Векшиной, из деревни Урдома - большая семья А. С. Дорофеева, семья И. М. Белых, из деревни Тылавол семьи М. П. Хомутниковой, Ф. И. Терентьева, из Острова - Бильковы, Бережные, Пировы, Висковы, Залужские, Кобычевы, Ивановы и многие другие.

*   *   *

Поселок городского типа Урдома продолжает развиваться: только весной 1972 года в поселке посажено более тысячи деревьев и кустарников, начата работа по устройству тротуаров. Проходят конкурсы на лучший палисадник, как у жилых домов, так и у зданий организаций. В 1974 году первую премию за лучший палисадник получила А. М. Штохмаль (улица Центральная). Отмечены палисадники Г. Кадырмаевой, М. А. Георгиевской, А. В. Хлызовой, Г. В. Ростокиной, А. И. Бикбашева.
Премия за лучшее оформление детской площадки была вручена коллективу детского сада "Ласточка". Работники его всегда очень творчески подходят к этому делу. И не только летом. Зимой 1979 года воспитатель Н. А. Уткина вылепила из снега большой пароход, на котором могли поместиться сразу более двадцати малышей. Рядом площадка детей старшей группы, В. П. Лоскутова слепила на радость детей жирафа. Воспитатели других групп тоже постарались. На игровых площадках выросли фигуры крокодила, лягушки-квакушки, грузовой машины, самолета. Шефы детсада, работники ППЧ-72, залили на площадке для детишек каток. Территория детского сада превратилась в настоящую зимнюю поляну сказок.
Первая премия за лучший палисадник около предприятия и организации была вручена Урдомской больнице (главный врач И. И. Ростокин) и вторая - табельной 11-го околотка ПЧ-27, станция Урдома (дорожный мастер С. Курбанов) Отмечены комиссией палисадники продовольственного магазина ОРСа-6, железнодорожной амбулатории.
С опытом работы по строительству, благоустройству не раз знакомились руководители других предприятий области, четыре крупных межрегиональных и областных совещания были проведены в эти годы в Урдоме. За большую работу по благоустройству и за хорошее санитарное состояние поселок награждался почетными грамотами Министерства лесной, деревообрабатывающей и бумажной промышленности.
Зимой 1976 года в Урдоме побывал министр лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР Н. В. Тимофеев, он встречался с работниками нижнего склада Урдомского лесопункта, посетил общежития рабочих, детский сад, Дом быта, школу. Летом 1978 года в Урдомском ЛПУМГ прошло совещание, проведенное министром по строительству газовой промышленности Щербиной и министром газовой промышленности Орунжий. Речь шла об ускорении строительства производственных и бытовых объектов.
В Урдоме была организована пожарная часть ППЧ-72. Руководитель ее Г. С. Кожин принял одни голые стены да пожарную машину. В короткий срок работники своими силами оборудовали и оформили кабинеты, сделали пристройки на две стоянки машин, создали уютный скверик.
Пожалуй, самым важным из всех строительных объектов семидесятых годов в поселке стал больничного городка. Начало свое местная больница берет еще из сороковых годов, к 1960 году, когда она переехала из Нянды на поселок Первомайский, в ней работал один врач и девять медработников. В 1964 году в связи с закрытием Вандышской больницы она расширилась, однако здания ее были приспособленные, места не хватало и с ростом поселка такая больница явно была мала.
Добивались решения о строительстве новой больницы в Урдоме руководители леспромхоза и поселкового Совета долго, наконец, средства были отпущены, работы началась. Для того, чтобы хоть немного приблизить окончание строительства, медики устраивали воскресники, убирали со стройки мусор. Тринадцатого октября 1973 года Урдомская больница переехала в новое, типовое здание. На фасаде ее появилась табличка: "Урдомская городская объединенная больница".

Деревянный клуб леспромхоза, который в начале шестидесятых годов представлялся настоящим дворцом, был в 1978 году заменен двухэтажным зданием нового Дома культуры в кирпичном исполнении. Старый же клуб был перенесен в другое место, в здание его, правда, оно по своему внешнему виду заметно отличалось от старого клуба, на следующий год здесь открылась музыкальная школа и поселковая библиотека.
Новый Дом культуры с его более просторным залом сохранил все традиции своего деревянного предшественника. А связано у тех, кто может назвать себя старожилом, с клубом немало воспоминаний. Может быть, у каждого они свои. Для кого-то он - большой зал, в котором у новогодней елки собиралось чуть ли не пол-поселка, для кого-то - первый в поселке телевизор, установленный в небольшой комнатке, как раз напротив библиотеки, и - плечо к плечу - яростные болельщики, которые усиленно пытаются углядеть в крохотном мутном экране перипетии футбольного матча.
Кто-то вспомнит концерты Северного народного хора, настолько много нашлось желающих увидеть воочию выступление прославленного коллектива, что билеты на концерт распределялись по коллективам рабочим комитетом леспромхоза. Места явно не хватало не только в зале, но и на сцене. Какой большой ни была она, хор, приехавший в Урдому в полном своем составе, помещался на ней с трудом. Хорошо, что на дворе стояла середина лета, готовились артисты к своим номерам прямо на улице.
И все же для большинства урдомчан старый клуб будет всегда связан с рождением такого уникального явления в жизни поселка, как свой ТЕАТР.
Зрители, очень тепло принявшие спектакль, поставленный двадцать первого мая 1972 году заочником режиссерского факультета Архангельского культпросветучилища Е. Япрынцевым по пьесе К. Финна "Бесхитростная история, или старый дурак", вряд ли предполагали, что ни год, и ни два, а десять лет, и двадцать лет будет самодеятельный коллектив собирать вот такие же полные залы своих почитателей. В главной роли в спектакле выступил учитель Урдомской средней школы А. Галин. Среди актеров - Г. Федорова (Пономарева), А. Павлова, В. Меньшаков, Т. Панкова. После этого спектакля были новые интересные работы, будут новые актерские работы в исполнении Г. Царева, Н. Саленкова, Е. Турбал и многих других. А постановка в 1977 году спектакля по пьесе А. Вампилова "Прошлым летом в Чулимске" принесла театру Урдомского Дома культуры звание "народного".
Сопутствовал успех урдомским самодеятельным артистам и на районных смотрах. Зимой 1970 года в поселке Урдома выступали художественные коллективы Урдомской и Литвиновской средних, Рябовской, Пилесской и Октябрьской восьмилетних школ. "Урдомские артисты показали много удачных номеров, - писала районная газета, - были удостоены Почетной грамотой школьный духовой оркестр, ансамбль "Звездочка", хор учащихся 5 "а" класса. Затаив дыхание, слушали зрители Бетховенский этюд на фортепьяно "К Элизи" в исполнении Светланы Гардт, "Неаполитанскую песенку" Чайковского сыграл на трубе Владимир Пантюхин. В оригинальном жанре выступила Шура Черепанова: индийский танец "Посмотри, мама!" с одновременным пением текста на языке хинди".

*   *   *

В семидесятые годы Урдома становится одним из спортивных центров района, и во многом благодаря энергии инструктора по спорту Верхнелупьинского леспромхоза В. Пономарева. Сам замечательный и разносторонний спортсмен, он выступил организатором проведения соревнований, в том числе и районного масштаба, создания спортивных кружков.
Как всегда, основные соперники на баскетбольной и волейбольной площадках, на хоккейном корте - спортсмены райцентра. Но когда представлялась возможность, выезжали урдомские команды и на областных соревнованиях: летом 1978 года сборная команда Верхнелупьинского леспромхоза по легкой атлетике в составе пяти человек отправилась на областное первенство ДСО "Труд". Заняли второе место среди команд-представителей лесозаготовительной промышленности. Хорошие результаты показали Н. Хомутников (занял второе место в беге на три тысячи метров), В. Пономарев (был вторым в тройном прыжке) и В. Фролов (на дистанции на 400 метров стал третьим).
Старый спортзал Урдомской средней школы в последнее время стал "тесен" для спортсменов, вскоре спортивные секции перекочевали из него в новый спортивный зал в кирпичном исполнении, который был выстроен рядом со школой. На открытие нового его приехали спортсмены Козьмино и Яренска, они приняли участие в волейбольном турнире, посвященном этому событию. Урдомские спортсмены обыграли всех соперников и стали победителями.
В списке "Лучших спортсменов района 1978 года", составленном районным спорткомитетом, значится имя О. Гришин (волейбол), лучшей в районе признана постановка физкультурно-массовой и спортивной работы в Верхнелупьинском леспромхозе (инструктор по спорту В. Пономарев). Среди восьмилетних школ первое место заняла школа поселка Железнодорожный (преподаватель физкультуры В. Васенев)

Б. Велигжанинов

::: СТАРАЯ ДЕЛЯНКА :::

1.

Когда в Ухтинском управлении "Газмонтажавтоматика" решали, кого назначить прорабом на КС-13, я предложил свою кандидатуру. Не без основания, конечно. С теми местами меня связывали кой-какие воспоминания прошлых лет.
Морозным февральским днем 1972 года я прибыл на станцию Урдома и, не дожидаясь попутного транспорта, пошел на стройку.
- Недалече тут. Сначала прямо, а потом налево, - объяснили мне словоохотливые земляки.
А тогда, в сорок третьем, нам, призывникам 1926 года рождения, самим пришлось отыскивать кратчайший путь от Вычегды до Нянды. Возможно, на станцию мы выходили тем же путем, где теперь проложена бетонка. Правда, тогда здесь еще не было поселка, а небольшое зданьице вокзала было обложено, как крепостной стеной, штабелями свежесрубленного леса.
Дойдя до поворота, откуда уже просматривался поселок КС-13, я огляделся. Где-то в этих местах нашей команде был отведен участок для прорубки. Там была и моя делянка. И пока я не торопясь шел до поселка газовиков, многое вспоминалось.
Жили тогда мы в поселке Нянда и каждое утро вышагивали с лучковыми пилами на плече не один километр вдоль деревянной узкоколейки, которую называли Корчагинской. По ней козьминские возчики конными вагонетками возили нашу продукцию на станцию, где она, не залеживаясь, шла в топки паровозов. Для тех, которые возили уголь.
- Норма, ребята, три куба, - такую задачу поставил нам мастер.
Но не легко и не сразу давались нам эти "три кубика" Лопались, словно балалаечные струны, стальные полотна пил, падали не туда, куда надо спиленные деревья, першило в горле от едкого дыма костров, на которых сжигали сучья. Уродливо высокими получались пни. Только в сумерках, измотавшись в конец, мы возвращались в Нянду и, похлебав крупяную затирушку без хлеба (на дополнительные сто граммов надо было выполнить норму), полуголодные и обозленные мы ложились спать. А утром, обнаружив чью-то пустую кровать, только тяжко вздыхали, одни осуждая, а другие, возможно, и завидуя.
Рядом с нами работал дядя Миша, всклоченный, ершистый мужичок из Слободчиково. Мы диву давались, как такой тщедушный, болезненный мужичонка всегда к концу дня выкладывал аккуратный 8-9-ти кубовый штабель, а мы и трех не могли дотянуть.
- Пила всему голова. Кхе! Кхе! - нудно и надсадливо кашлял он от вонючего самосада.
И хотя мы каждый день поутру меняли пилы и смазывали керосином добела отполированные бока, норма все равно не шла. Видно, не одна пила была виновата.
"Второе дыхание" к нам пришло через неделю, а может и чуть позднее , но - в дни, когда наши начали наступать на Орловско-Курской дуге.
- Чего бы им раньше не начать? Смотришь, и мы бы раньше освоились, - сказал по этому поводу тукминский Коля Килюшев. А кто-то подсчитал, что мы на этом потеряли по целой ковриге дополнительного хлеба. Целое состояние по тем временам.
Мы уставали ничуть не меньше, однако после ужина не заваливались сразу спать, а непременно прослушивали очередную сводку Совинформбюро. Однажды, услышав, что на фронте наши продолжают наступать, кто-то сказал:
- По такому случаю я попробую завтра выжать две сотки лишних.
- А я три...
Теперь, когда пошла норма, веселей шагалось и на работу. С шутками и прибаутками осваивали "лапоточки".
- Легко, тепло и комар не прокусит, - рекламировал свою работу специально приставленный для этого дела "лаптеплет" дед Кузьма. - Держа, паря, аккурат по твоей ноге.
Мы были благодарны деду Кузе, как все его называли, за эти фирменные лапоточки, сохранившие нам последнюю обувку - парусиновые туфли или купленные еще перед войной ботинки.
На работе мы были разобщены. Каждый трудился на своей делянке, а значит и давал свои "кубики". Хорошо если попадались златоствольные сосны. И пилить одно удовольствие, и сучьев мало, и, смотришь, одну-две шпалы можно выкроить, а в каждой побольше сотки. Это не то, что чирикать метровые чурки. Куда хуже было с елью и с седоватой пихтой. Для новогодней елки они, конечно, чем пышнее, тем лучше, а для нас одна маета - и сучьев невпроворот, и пила засмаливает. А если по толщине не проходят чурочки, то и колоть надо клиньями. О березах и говорить не хочется. Красивые о них песни сложены, по туеску соку с каждой можно взять по весне, прожорливую паровозную топку быстрей насытят, чем, скажем, сосна или ель. А русская баня "без березового веника, что поп без рясы, - как говаривал дед Кузя, - одна видимость". Но после трех березовых кубиков баня уже не нужна.
- Мать честная, замаялся совсем! - проклинал свою делянку и мастера впридачу лантышский Володя Симонов. Он целую неделю "парился" на березах, а мастер и не думал переставлять его на другое место. Тогда мы приняли решение. В конце дня к трем симоновским кубикам - на меньшее Володя был не согласен - мы аккуратно добавляли четвертый.
Так рождался наш маленький, но дружный коллектив. Через месяц мы уже поджимали штатных работников лесопункта, а Володя Симонов, выпутавшись наконец из березок, наступал на пятки дяде Мише, и тот только недовольно крякал: видно, не хотел уступать первенства.

2.

- Ура! Киповцы приехали! - встретили меня первыми электромонтажники, наши родственные души. Они уже по всем статьям освоились на КС-13 и Миша Глузман, начальник участка, носил в кармане готовую процентовку тысяч на двадцать пять. Меньше он не брал.
А нам надо было все начинать сначала. Мы последними приходим на стройку, последними и уходим.
Где-то на железной дороге двигался наш груз, а я, быстренько обернувшись, на вертолете МИ-6 "гнал" на Урдому самое нужное на первое время: "кантемировский" (там он проходил военную службы) ГАЗ-63 и сварочное оборудование.
Старая делянка, с тех пор как я появился на КС-13, не выходила из головы, и я решил, коль представилась такая возможность, поискать ее сверху. Но где там! Не успел я даже толком осмотреться в пилотской кабине, как пришлось подыскивать место посадки.
А потом было не до поисков. Непрерывным потоком шли материалы и надо их было принять, почти ежедневно по одному - по два прибывали монтажники и их надо было разместить, прежде чем дать работу. А первый десант: Юра Моисеев и мой земляк родом из Ирты Леша Гобанов - уже проложили на газораспределительной станции первые метры труб и газосварщик Паша Козин сваривал первый шов. Это было наше начало.
Компрессорную станцию построить - не дом срубить. Десятки организаций, сотни бригад - и воркутинцы, и пермяки, и москвичи, и "комяки", как незлобливо звали ухтинцев, со своей грохочущей, рокочущей и татакающей техникой делали то, что было отмечено каждому проектом.
Шум, гам, покрикивание, ругань.
- Куда прешь! Куда прешь! Видишь, кабель лежит, - кричал шоферу Миша Глузман.
- Я тебе подпишу путевку! Я подпишу! За два часа одна ходка, - разбирался рядом начальник комплекса Герман Подлеснов, некоронованный король стройки.
- Бетон давай, Федяша! Бетон - две машины! - басил громче всех какой-то бригадир.
- Кирпичики, родненький, подкинь! Кирпичики! - щебетал тут же женский голосок.
Вира, вира помалу! -командовали крановщику.
Отдельно разбирались "сварные" - газосварщики:
- Ароныч, кислород кончается!
- Карбида на одну заправку...
- У меня какая-то ... полный баллон заменила.
Блеск, треск, шипение газоэлектросварки. И так с утра до позднего вечера. Юрий Владимирович Ступин - сам шофер, сам начальник - едва поспевал на своем "уазике" туда, куда надо. Он заказчик, значит, следи за всем, согласуй, и выдай что положено.

3.

По весне строительную площадку так разъездили и размесили, будто квашню заквасили, что без болотников ни на шаг, и только наш "кантемировец" да те "тапочки", у кого обувка потяжельше - гусеничная (так называл транспорт начальник комплекса), могли подбираться к компрессорному цеху. А там уже устанавливались турбины, и начальник участка Володя Тамонтьев, как невесту на выданье, обхаживал их.
Нам, киповцам, работы было невпроворот.
- Тут надо принаровляться, шеф, - сказал мне Ваня Лабутин, для которого что ни начальник, то "шеф", и нырнул под турбину, которая словно была рассчитана на таких вот "малогабаритных" юрких и ловких сварных, как Лабутин. А рядом трудился другой Ваня, Макаренков. Он ни в чем не уступал Лабутину. Даже по росту они были скроены под одну мерку и носили одинаковые вязаные шапочки с бубончиком. Со спины не сразу и поймешь, который это Ваня.
Ваня Лабутин "принаровился" и через месяц уже гнал не первый километр труб, которые толщиной всего с мизинец , но проложить их надо было так ровненько и аккуратненько, порознь и пакетами, чтоб вся эстетика была на виду. Ваня Макаренков занимался кабелем. Не таким, конечно, как у наших родственных душ - не с руку толщиной. Его надо было проложить не один километр да так, чтобы не перепутать "адреса". Здесь надо было смотреть в оба и следить за Петром Васильевичем Кирилловым, который вместо бирок частенько маркировал кабель по-своему - зарубками. Попробуй потом разберись, откуда и куда идет кабель с такими метками, когда кабелей этих сотни.
- Я тебе на носу зарубку сделаю, чтоб не потерялся! - грозил ему Макаренков и бежал на другой конец цеха, где, казалось, только его и не хватало, чтобы затянуть кабель в трубу.
Слава Копысов с девчатами Любой Одинцовой и Шурой Колышковой занимался самой "интеллигентной" работой: распускал веревочками кабель и подключал куда надо тысячи проводочков.
- Люба, 243-й красный, 244 зеленый, 245 траурный, - кричал он в телефонный гарнитур, и Люба за тридевять земель находила нужные кончики.
Вечером Слава бренчал на гитаре, напевая вполголоса "Бригантину" или еще какую-нибудь модную песенку.
Когда по телевизору шел футбол, хоккей или кино, в моем балке нельзя было ногу протянуть. У нас была самая высоченная антенна во всей округе, ставили ее двумя кранами и легковес Ваня Лабутин забирался на самую макушку, чтобы дать нужное направление. Правда, она не раз падала, пока прижилась, а в ветреную погоду так раскачивалась, что, казалось, вот-вот перевернет балок. Но зато на нашем экране не "снежило", будто Сыктывкар был под боком.
Так мы и жили на КС-13... Не так, конечно, как в сорок третьем. Тогда у нас был только хрипящий громкоговоритель.
В один из выходных дней я, наконец, выбрал время для поисков. Исходив вдоль и поперек Нянду, я однако не нашел ни барака, где мы жили, ни домишка, где дед Кузя плел нам лапти. Все изменилось и обновилось за эти тридцать лет. Не оставила следа и "корчагинская" узкоколейка. Только лес, прикрывающий своей тенью замшелые пни, был прежним, а может чуть пониже ростом. Возможно, здесь и были наши делянки.
А что осталось от нашей команды? Многие, как Володя Симонов, не вернулись с войны. В те дни, когда мы давали "кубики", погиб и мой друг Леля Туробов. Возможно, над их могилами вот так же, как в этом лесу, шелестят повзрослевшие елочки и березки. А у нас, оставшихся в живых, были еще дела земные, свои "кубики" и свои делянки.
Больше я не приходил в эти места. У меня теперь была другая делянка - КС-13 и другая команда.

4.

Не по-архангельски жаркое стояло в том году лето. Впору было и искупаться в обеденный перерыв. Но до Вычегды семь километров. А вечером, когда заканчивали работу, было уже не до купания: уставали монтажники, как мы когда-то после березовых "кубиков".
Поджимали сроки, и на самых видных местах появились транспоранты: "До пуска КС-13 осталось ... дней". Правда, цифры еще были двухзначные и напоминали мне фронтовые указатели, на которых вот так же было написано: "До Риги осталось ... километров". Только там наша работа измерялась километрами, а здесь днями. И попробуй не уложиться в график. Накачают и разложат на планерке так, что дальше некуда.
Больше всего перепадало Виктору Кузьмичу Руденко, главному инженеру "Свармонтажа". Кузьмич с утра до позднего вечера, как заведенный, мотался по площадке, но в сроки не укладывался.
- Где задвижки-сотки? Где отводы на пятьдесят? Почему на котельную трубы с утра не завезли? - выкручивался как мог Руденко. И если это не помогало, подключалась "тяжелая артиллерия" - вызванный на стройку начальник управления Митрофанов.
- Все, что вы написали нам, не реально, - басовито рокотал его голос. И Мамулай - так звали на стройке управляющего трестом Мамулайшвили, - который никогда не давал спуску за срыв сроков, шел на компромисс:
- Нэзэвытэ свэи сроки, Иван Тимофэевич.
Но на этом дело не заканчивалось. Удар по касательной достигал Ступина. Но он заказчик и с него стружку, как с субподрядчика, не снимешь. К тому же, зачастую все это уже было выдано. И затерялось. На такой стройке можно и трактор упрятать - не найдешь, не то что какие-то задвижки и отводы. Накрой плитой, и нет их!
Но так или иначе дело шло. Зачастили вертолеты с высоким начальством и позарез нужными грузами. Встала на место первая труба компрессорного цеха с флажком на самой верхотуре с надписью "1972 год". Кузьмич ходил именинником и даже не пришел на планерку, чтоб не испортили настроения.
Рядом с площадкой раскинулся палаточный лагерь стройотряда. Студентов, как резервный батальон, бросали туда, где было туго и куда не могла подступиться техника. То и дело натыкаясь на пни и корневища, они, как солдаты, во главе с комиссаром прокладывали траншеи для труб.
... В конце лета на щитах появились однозначные цифры. Но о пуске говорить еще было рано. Выходит, поспешили со сроками, не учли что-то в спешке "Давай! Давай!"
Держала в первую очередь "гитара". Не семиструнная, конечно, как у Славы Копысова, а многотрубная, технологическая, на которой тоже играли, но газовым потоком.

5.

Осенью площадку развезло похлеще, чем весной. Да еще вечерами стояла такая темень, что мы с Кузьмичем, пробираясь на ощупь с "гитары" до бетонки, редкий раз не попадали в какую-нибудь яму, проклиная на чем свет стоит строителей - опять перекопали площадку, видно, не ту трубу заложили - и электриков. Не ладилось у наших коллег что-то с хваленными "Сириусами", хоть на прожекторной мачте сидел не первый вечер сам начальник управления Григорий Иванович Зотов и снимал в рассрочку стружку с Миши Глузмана.
Не выдержал последних испытаний и наш "кантемировец" - застучал, загрохотал и встал. Все киповское пришлось носить на себе.
Больше всех доставалось тем, кто работал на "гитаре". Как назло погода не ладилась: то снег, то дождь. Промокла донельзя сварочная роба Вани Лабутина: сбрось - не упадет, будет стоять колоколом.
Это уже был предпусковой период. Планерки проводились дважды в день. Там, кроме накачки, можно было запросто схлопотать очередное "повышение" от начальника участка, как Герман Подлеснов, а то и совсем вылететь со стройки. Можно было получить и денежную премию, если ты все сделал для пуска, как Володя Тамонтьев, которому только тепла и электроэнергии недоставало, чтобы закрутить первую турбину.
Темной декабрьской ночью, когда станция купалась в море огня - на площадке светились все глузмановские "Сириусы" и во всех зданиях горел свет, - в компрессорном цехе собрались те, кто был причастен к пуску. И высокое начальство, конечно. Уже доложили о готовности все, кому положено, и соловьем-разбойником просвистел через свечу вуктыльский газ, но последнее слово было за Тамонтьевым. Не первая это станция на его счету, но чем черт не шутит. Постукивая по рифленке своим "стетоскопом" - полуметровой трубкой с тарелкой-наушником, он чего-то выжидал, поглядывая на приборы - маслонасосы турбины уже трудились.
- Ну, не тяни за душу! Давай! - так хотелось крикнуть Володе. Но он и министра, пожалуй, не послушал бы в этот момент. Негромко переговариваясь с Председателем Государственной комиссии, он неторопливо делал свое дело.
И, наконец, басовито всхлипывая, закрутилась, завертелась турбина, неспеша набирая обороты. Выслушав ее с ног до головы своим "стетоскопом", Володя добавил "газку", и пошла родная с таким улюлюканьем и свистом, словно ты оказался на космодроме и только гагаринского "Поехали" не хватало. Да еще бутылки шампанского, которую положено в таких случаях разбить о "задний стул" турбины.
... Летом 1973 года, когда все наши работы были закончены и станция вышла на проектную мощность, я с остатками своего "войска" - Лешей Гобановым, Колей Дугиным и Любой Одинцовой - уезжал на Север. И было немножко грустно расставаться с Урдомой, словно я прощался со старым другом, знакомство с которым состоялось еще на "корчагинской" узкоколейке в сорок третьем.

О. Угрюмов

::: ДЕВУШКА С КАЙЛОМ :::

 Если б лет тридцать назад решили урдомские железнодорожники украсить свой поселок модной в те годы скульптурой в духе соцреализма, на пьедестале бы бодро устроилась гипсовая девушка. Но не с веслом, как было принято, а с кайлом.
Натуру для монумента подобрать не сложно. Проезжая по железной дороге, вы не раз натолкнетесь взглядом из окна на путейских рабочих. Поверх толстых свитеров - одинаковые оранжевые куртки, которые выдают, подозреваю, не столько для безопасности, сколько от желания хоть как-то оживить мрачную картину. Отличить в такой форме, особенно в зимнее время, женщину от мужчины очень сложно: у всех в руках инструмент, для женских ручек малопригодный.
Но дорожные впечатления мимолетны, иные мысли, иные разговоры скоро отвлекут вас от увиденной картины. А вот уже и наплывает в окне светлый многоокончатый фасад урдомского вокзала. В Урдоме, как обычно, много выходящих пассажиров. Еще поезд отойти не успел, а заполнившая перрон портфельно-сумчатая толпа разделяется на два потока: один направляется в сторону поселка газовиков, другой - в сторону противоположную, в Урдому, центральный поселок леспромхоза.
Вот уж сколько лет два этих поселка, объединенные в один населенный пункт, ведут меж собой негласное соперничество. В леспромхозе самый большой Дом культуры, у газовиков - плавательный бассейн. У одних музыкальная школа, зато у других деткомбинат, которому и горожане позавидует.
Идеальным арбитром в споре мог бы выступить поселок железнодорожников, стоящий между ними. Да только здесь уже без малого сорок лет не ведется никакого строительства.
Наверное, сюда приятно приезжать тем, кто здесь родился и вырос. Стоит зайти за внушительный фасад урдомского вокзала - и словно не уезжал. Те же двухэтажные бараки, разве что еще почернели от времени и от дождей. Клуб тот же, разве что вблизи разглядишь, насколько обветшал.
Только вот сами жители этих почерневших домов испытывают иные чувства, нежели умиление по прошлому. У соседей-газовиков ванна в квартире и горячая вода давно уже перестали считаться роскошью. А здесь до сих пор в ходу печное отопление и туалет во дворе сразу на несколько квартир. Поселок, как та гипсовая девушка с тяжелым кайлом на плече, словно остановился во времени.
А работа здесь легкой не назовешь. И не только у тех, кто с ломом в любую погоду на путях. Вспомнилась одна встреча.
Будка стрелочника стоит в полукилометре от станции Урдома у самого леса. Когда рядом проходит состав, она наполняется гулом, короткими толчками пола в ноги отдается стук колес на стыках. Промелькнет за обледенелым окошком последний вагон, гул стихнет, опять совсем по-домашнему тикают старенькие ходики, закипает чуть слышно чайник на плите.
Вообще-то работает Зинаида Васильевна дежурной по станции, но так уж случилось сегодня, что заболела стрелочница. Начальник станции, подыскивая замену, к одной сходил, к другой - все напрасно. И тут вспомнил, что у Григорьевой выходной, заскочил к ней: Васильевна, выручай!
- Еще когда проходила мимо Урдомы однопутка, - рассказывала в редком промежутке между составами, - работала, на разъезде.
Потом на Север проложили еще одну ветку - пятнадцать лет была стрелочницей, пока не поставили ее на пост дежурного по станции.
- Трудная работа?
- Смотрите сами: на станцию один за другим прибывают составы, и надо так рассчитать за несколько часов вперед, чтобы пассажирский поезд можно было принять на нужный путь, чтобы грузовой состав не задержать на станции дольше положенного.
Железная дорога не делит дни на будни и праздники. Нередко случалось и Новый год встречать на смене. Веселые хлопоты и накрытый стол - все это далеко, здесь же обычная смена, и только машинисты прибывающих на станцию составов после обычных слов рапорта добавят совсем неофициальное: "С Новым годом!"
Про бытовые условия много говорить моя собеседница не захотела, только рукой махнула:
- По станции пройдите, посмотрите сами, как мы живем.
Если собрать в одном месте все протокола совещаний и встреч местной власти с руководством Сольвычегодского отделения железной дороги по поводу строительства на станции Урдома, том получился бы солидный. Следуя всем законам диалектики, эта история развивается по одной спирали: принятое решение - обещания и заверения - долгое, долгое молчание. Спираль эта, в зависимости от энергии народных депутатов, писем жителей, приближении сроков выборов или решимости местной власти, может то скручиваться упругой пружиной, то надолго ослабевать.
Но и в том, и в другом случае результат один: энергия уходит в пустоту. Протоколы копятся, дела - не движутся.

В. Кобычев

::: ПЕРВЫЕ ТРИ ДНЯ :::

Девятое апреля 1970 года. Первые три дня работы нового Комбината бытового обслуживания.
- Первые впечатления на новом месте?
Хилка Юрьевна Еремина, заведующая Урдомским комбинатом бытового обслуживания, отвечая на наши вопросы, успевает одновременно распорядиться по текущим делам, сходить в цех по вызову ("Я сейчас, на минутку"), переговорить с представителями леспромхоза, которые пришли узнать, что еще сделать, доделать...
Кстати, о недоделках. Цехи комбината работают только третий день. Уже сейчас, как, впрочем, по обыкновению бывает на новоселье, обнаруживается, что...
- Нет, нет. Мы благодарны нашим строителям, - не соглашается Хилка Юрьевна, - а то, что мы называем недоделками, - это скорее всего определенная технологическая притирка: здесь надо вешалку устроить, там еще какое-то приспособление. Сколько лет строили новое здание? Насколько помню, фундамент был заложен весной позапрошлого года. Если сравнивать с тем, как строятся подобные объекты в нашей области, то два года - это довольно быстро.
- Хилка Юрьевна, здание КБО выглядит очень внушительно на урдомском фоне. Не велико оно для Урдомы?
- Что вы! Строительство комбината давно было настоятельной потребностью. По численности населения, обслуживаемого комбинатом, нам бы впору целый дворец нового быта строить. "Радиус действия" Урдомского КБО широк: станция и рабочий поселок Урдома, Витюнино, Лупья, Шиес, Пилес... Уверена, и яренские модницы не погнушаются оформить у нас заказ... С пуском КБО закрылись маленькие мастерские. Теперь служба быта будет централизована. И это удобно.
- Конкретно, в чем удобно?
- Вы слышали, наверное, о бригадном методе работы в швейных ателье. Это нечто конвейера: каждый в бригаде шьет свою часть раскроя. Когда наш цех будет располагать достаточным количеством мастеров, мы, перейдя на бригадный метод, ускорим выполнение заказов.
Да, "ускорим выполнение заказов". Мечта любого заказчика - получить готовый костюм, готовое платье, скажем, на третий день. Несбыточно? Хилка Юрьевна, конечно, отдает себе отчет в том, что надо для этого сделать. Вот и рук рабочих пока не хватает - не только в швейном цехе. Комбинат выстроен на сорок пять рабочих мест, а сегодня работает двадцать восемь человек. Еще не открыт цех по изготовлению трикотажных изделий - здесь должно работать два - три мастера по ручной и машинной вязке. При КБО будет работать фотограф. В сапожной мастерской один мастер, а требуется - шесть.
Спрашиваю Хилку Юрьевну, как она рассчитывает укомплектовать цеха комбината кадрами.
- Учениками местных школ. Придется, как говорится, по сусекам поскрести, здешних мастеров-практиков привлечь в КБО...
Первые три дня работы комбината. Первые клиенты и заказчики. Не будем мешать, а просто пожелаем комбинату успешной работы. И доброй славы - пусть книга жалоб и предложений всегда будет книгой благодарностей!

= ГЛАВА ШЕСТАЯ. ВИРУС ПОД НАЗВАНЬЕМ "ДЕФИЦИТ" =

В восьмидесятые годы дефицитный вирус захватывает все новые и группы товаров: мясомолочные консервы, ковры, постельные принадлежности, краску...

Пятого декабря 1982 года исполнилось десять лет с момента пуска первой турбины компрессорной станции 13 газопровода "Сияние Севера". За эти десять лет станция перекачала 453 миллиарда кубометров газа, мощности газоперекачивающих агрегатов за этот срок возросли с 30 до 240 тысяч киловатт, транспорт газа увеличился с 0,8 до 84,4 миллиарда кубометров. Были построены четыре нитки газопровода, четыре компрессорных цеха, мощная электростанция. Начальником Урдомского ЛПУМГ работает Ю. Н. Лодкин, его стаж в этой должности исчисляется с 1982 года.
 За десять лет был создан крепкий коллектив, где и сейчас трудится немало замечательных специалистов. Из 350 человек, работавших в 1985 году на прямом производстве, 96 имели высшее и среднее техническое образование. Здесь сложилась своя система профессиональной подготовки, около ста работающих в течение учебного года занимались на производственно-технических курсах. Когда появлялась возможность отправлять работников на курсы за пределы предприятия, желающих долго искать не приходилось: молодые рабочие охотно соглашались на учебу. Учиться в ЛПУ никого не надо заставлять, поскольку повышение квалификации и выгодно, и престижно.
Поощрялись новаторы: в коллективе проходили смотры "Лучший рационализатор объединения", "Лучшая творческая бригада". Только в 1984 году было подано 59 рационализаторских предложений, а за годы одиннадцатой пятилетки экономический эффект от их внедрения превысил сумму в 110 тысяч рублей. По итогам работы в 1985 году один из лучших рационализаторов начальник газокомпрессорной станции Г. К. Чумичкин был признан и лучшим организатором производства на предприятии.
В числе лучших здесь часто назывались коллективы компрессорных станции N1 и N2 (начальник Г. К. Чумичкин), N 4 (начальник П. В. Ермалюк), деткомбината "Малышок" (заведующая В. М. Яковлева). А коллектив линейно-эксплуатационной службы Урдомского ЛПУМГ (руководитель Л. А. Захаров) вышел победителем в соревновании честь 50-летия стахановского движения и завоевал почетное звание "Лучшая ЛЭС Мингазпрома в 1985 году". Сварщик шестого разряда А. К. Брезгин в соревновании "лучший по профессии" стал третьим среди сварщиков объединения "Ухтатрансгаз".
В 1982 году на предприятии было организовано свое подсобное хозяйство, к концу восьмидесятых годов здесь содержалось девяносто голов крупного рогатого скота. Хозяйство быстро развивалось: если в 1985 году удой на одну корову составлял 800 килограммов, то через три года он достиг 2547 килограммов. Обслуживали это хозяйство четырнадцать человек: механизаторы, доярки, телятницы. "В 1988 году в столовую, детский комбинат и магазин, - говорит директор подсобного хозяйства А. А. Федоров, - мы отправили почти пять с половиной тонн мяса и 59 тонн молока. Конечно, не все гладко, есть множество проблем. Особенно плохо с пастбищами и сенокосами. Сено заготовляем на лугах, где уже проведена уборка его совхозом, выбираем все неудобья".
Мощности предприятия росли, увеличивался и коллектив, однако строительство жилья велось медленно. Были построены два 90-квартирных дома, но всю остроту проблемы не решили и они. Выступая в июле 1988 года на пленуме райкома КПСС, Герой Социалистического труда, слесарь Урдомского ЛПУМГ А. И. Парилов, говорил: "Более ста тридцати семей нуждается в улучшении жилья, девять семей живут в вагон-домиках, семнадцать - в общежитиях. Есть семьи, состоящие из четырех - пяти человек и проживающие в однокомнатной квартире".
Не дожидаясь, пока жилищный вопрос на предприятии станет решаться быстрее, работники ЛПУ сами принялись строить себе дома, каждый на свой вкус, кому какой проект понравился. Предприятие оказывало застройщикам помощь, оплачивая своим работникам часть ссуды в зависимости от стажа работы.
- Кроме того, помогаем людям стройматериалом, - говорил заместитель начальника Урдомского ЛПУМГ Л. В. Чубан, - разработана смета по проведению на этой территории инженерных коммуникаций. Всю эту работу предприятие берет на себя.
Так в Урдоме в 1986 появилась целая улица, ее назвали улицей Энтузиастов.
Коллектив Урдомского ЛПУМГ в восьмидесятые годы можно было смело назвать молодежным: 205 человек еще не достигли возраста тридцати лет, 90 - от тридцати до сорока. Поэтому неудивительно, что центр развития спорта постепенно из поселка леспромхоза смещался в поселок газовиков, неутомимым организатором спортивной работы стал Г. Софронов.
В 1984 году был организован клуб любителей бега, его возглавил В. П. Акимов. В клубе занималось более двадцати человек. Машинист компрессорной станции В. Бабенко рассказывал: "Пробегаю ежедневно до десяти километров. Два года назад участвовал в московском марафоне любителей бега, где стартовало около трех тысяч человек. Дистанцию закончил в первой полутысяче".
Семью Захаровых можно было всю считать спортивной: папа был членом сборной команд КС-13 по волейболу и футболу, сын посещал секцию "футбол-хоккей" и играл за сборную школы в футбол, мама занималась в группе здоровья, а дочь делала первые шаги в спорте и уже участвовала в детских лыжных соревнованиях.
На предприятии проводилась своя Спартакиада по различным видам спорта: лыжи, футбол, волейбол, шахматы и другие. Спортсмены становились активными участниками всех проводимых в районе соревнований, так, например, летом 1985 года сборная команда Урдомского ЛПУМГ вышла победителем районных соревнований по летнему многоборью ГТО. Хорошие результаты показали В. Бабенко, И. Филиппова, Г. Софронов, Н. Сухнев, команде был вручен переходящий приз районного совета ДСО "Урожай". В апреле 1986 года в спортзалах поселка Урдома прошли соревнования по волейболу на кубок Урдомского ЛПУМГ. В них приняли участие девять команд, большинство из производственного объединения "Ухтатрансгаз", из городов Сосногорска, Микуни, Грязовца, рабочих поселков Синдор, Приводино, Нюксеницы, а также Урдомы, Литвино и Яренска. Первое место и кубок завоевала команда из Микуни, вторыми стали урдомские спортсмены.
Был образован в Урдомском ЛПУ и свой коллектив художественной самодеятельности, создана вокальная группа, вокальный дуэт. С увлечением занимались на репетициях Л. Курченко, З. Мисник, Т. Лодкина, Г. Наумова и другие самодеятельные артисты. В январе 1982 года коллектив участвовал в смотре художественной самодеятельности коллективов компрессорных станций Вологодской, Ярославской, Архангельской областей и Коми АССР в городе Микунь. Один из номеров урдомских артистов был включен в программу заключительного концерта.

*   *   *

С образованием поселка газовиков Урдома еще более отчетливее разделилась по ведомственному признаку на отдельные зоны.
Местная власть, при весьма скромных размерах финансирования ее, в общей системе управления поселком и роль играла довольно скромную. По крайней мере на такую сферу, как строительство жилья и объектов социальной сферы повлиять могла только теоретически. Практически же многие объекты социальной сферы находились в ведомственном подчинении, так же как и весь жилой фонд, поэтому развитие их целиком зависело от состоятельности этих ведомств. Крупнейшие предприятия Урдомы - леспромхоз и Урдомское ЛПУМГ -не только усиленно занимались строительством, благоустройством, но и по мере возможностей оказывали помощь школам, больнице.
Из года в год леспромхоз выделял на капитальный ремонт жилья, торговых и других объектов, на благоустройство поселков более пятисот тысяч рублей. Имея на своем балансе более 57 тысяч квадратных метров жилья, леспромхоз отремонтировал более половины. Были построены новые бани в поселках Песочный, Железнодорожный, Тыве, спортзал в Тыве. Отремонтированы почти все торговые объекты леспромхоза.
Силами Урдомского ЛПУМГ сделана пристройка к железнодорожной школе N 46, школа с их помощью перешла на обучение учеников с шести лет. С середины восьмидесятых годов начался капитальный ремонт детского и родильного отделений в больнице. Предприятие газовиков помогло в приобретении ряда дефицитных стройматериалов для этого ремонта, оплатило сорок тысяч рублей за выполненные работы прорабскому участку. Отстраивался и поселок газовиков, к концу восьмидесятых годов здесь уже стояли пятиэтажные жилые дома, делавшие микрорайон похожим на городской квартал.
В Нянде, где располагалось отделение совхоза "Козьминский", тоже появлялись новые дома, хотя отдельные семьи до сих пор проживали в бараках постройки тридцатых годов.
Куда в более сложном положении оказалась железнодорожная станция Урдома, где строительства жилья практически не велось с пятидесятых годов. Люди жили в старых домах постройки сороковых - пятидесятых годов, которые мало того, что были безо всяких удобств, но и большинство требовало срочного ремонта. "У железнодорожников Урдомы 49 жилых домов, - говорил начальник Сольвычегодского отделения Северной железной дороги Н. В. Мотовилин, - на первое ноября 1985 года 36 из них - с просроченными сроками капитального ремонта. Ремонтировать не успеваем: всего на дистанции у нас 165 таких домов, а ежегодно ремонтируется 11-14. В 1986 году на станции Урдома планируется строительство 64-квартирного жилого дома. Строить будет Сольвычегодская дистанция сигнализации и связи. ".
Заявление такое внушало оптимизм, тем более в конце 1983 года на станции Урдома был торжественно сдан в эксплуатацию большой вокзал в каменном исполнении. На станции было установлено современное оборудование, автоблокировка, которая позволила закрыть посты стрелочников.
- До перехода на новое оборудование у нас работало тридцать пять стрелочников, - говорит А. П. Якимов, работавший в те годы начальником станции, - сейчас их функции выполняет автоматика. Без участия человека сжатым воздухом при помощи компрессорной станции производится и очистка стрелок. При небольшом снеге эта система действует автоматически, кроме того дежурного по станции может сам включить станцию и стрелки обдуваются автоматически.
Что же касается строительства 64-квартирного дома...
- Место определили, где этот дом должен был стоять, - рассказывает А. П. Якимов, - на этом месте два жилых дома было. Дома снесли, а потом нам сообщают из отделения дороги: денег не хватает на строительство целого дома, одним не вытянуть. Договорились мы с Урдомским ЛПУМГ на паях строить: половину дома займут газовики, половину - железнодорожники. Богатые будем - потом еще дом построим, тоже наполовину. На строительство уже кирпич пошел, бетонные блоки. Много навозили их. Все, думаем, вот-вот начнут строить. Потом стали потихоньку увозить: то блоки в другом месте понадобились, то кирпич. Так назад и увезли все, ничего не построили.

*   *   *

Впрочем, ведомственные разграничения проявлялись не только в степени благоустройства жилья в том или ином поселке - там, где два разных коллектива по долгу службы являлись партнерами, разграничения могли очень скоро перерасти в разобщенность. 
Нехватка вагонов для погрузки древесины в Верхнелупьинском леспромхозе ощущалась еще в семидесятые годы. "Из запланированных на два с половиной месяца 1979 года 1079 железнодорожных вагонов, - отмечал главный диспетчер ЛПХ В. А. Гардт, - леспромхоз недополучил 690. Запасы древесины на нижнем складе постоянно растут, угрожая остановкой работы бригад на разделке. Во избежании таких остановок раньше приходилось древесину отвозить в сторону, в результате нерационально используется транспорт, древесина портится".
В 1979 году было леспромхоз был вынужден сделать непривычный ход: лиственный баланс четвертого сорта стали отправлять на Котласский ЦБК по реке. Помогли сплавщики Козьминского участка: предоставили технику, обучили технологии сплотки. За неполных два месяца было отправлено по реке 12,6 тысячи кубометров древесины, на перевозку такого количества по железной дороге потребовалось бы около двухсот пятидесяти вагонов. Если учесть, что древесина лиственных пород при длительном складировании портится быстрее, чем хвойная, то была решена очень важная для леспромхоза проблема.
Но все это требовало от предприятия дополнительных затрат, к тому же вопросы с реализацией остальной лесопродукции остались нерешенными. Леспромхоз работал стабильно, так, например, в 1983 году годовой план по вывозке древесины выполнен на 100,2 процента, по разделке на 105,8. Не выполняется план по одному показателю: по реализации продукции из-за плохой обеспеченности вагонами. На следующий год - та же картина.
Летом 1985 года вопрос "О работе Урдомского лесопункта и станции Урдома по улучшению использования железнодорожных вагонов" рассматривался на заседании бюро Ленского райкома КПСС.
Как отмечалось на заседании бюро, одна из главных причин такого положения - отсутствие деловых взаимоотношений между леспромхозом и станцией. "В действиях отдельных работников станции наблюдается ведомственный подход к делу. К примеру, не решен вопрос с приемкой вагонов во вторую смену, хотя погрузка ведется в две смены. Леспромхоз не обеспечивается со стороны станции точной информацией о времени подачи вагонов, указанное время меняется. Порой подаются неисправные вагоны, неочищенные от грузов. Называлось немало примеров несогласованности действий, игнорирования интересов леспромхоза".

*   *   *

К завершению одиннадцатой пятилетки, точнее, к 1985 году в леспромхозе работали двадцать одна сучкорезная машина марки ЛП-30Б, восемь валочно-трелевочных машин. Эта техника позволила механизировать обрубку сучьев на восемьдесят процентов. Леспромхоз устойчиво работает по основным производственным показателям. Производительность труда на одного рабочего лесозаготовок за пять лет выросла с 521 до 621 кубометра.
В октябре 1986 года сессия поселкового Совета рассматривала план экономического и социального развития поселкового Совета на 1986-1990 годы. "К 1990 году машинная валка леса, - говорилось в решении ее, - должна возрасти в семь раз. По леспромхозу планируется снижение объемов лесозаготовок в среднем за пятилетку на четыре процента, предусматривается более комплексная переработка древесины".
В 1985 году коллектив РММ леспромхоза начал обживаться в новых мастерских, здесь оборудованы просторные, теплые цеха: механический, агрегатный, инструментальный, кузнечный и другие, все они изолированы друг от друга. Немало сделал и сам коллектив для того, чтобы ускорить новоселье, но особенно в этом велика роль начальника РММ В. Ф. Коршунова. Летом 1989 года в леспромхозе прошел областной семинар главных механиков лесозаготовительных предприятий области. Все они высоко оценили состояние ремонтных мастерских леспромхоза.
В январе 1989 года в леспромхозе прошел слет передовиков леспромхоза. Алую ленту "Лучший по профессии" получили оператор ЛО-15 Н. А. Брожко, водитель из Тывы Н. Н. Воронцов, мастер леса из Витюнино А. К. Жибуртович и другие. Для тружеников леса народный театр поставил спектакль по пьесе Л. Филатова "Про Федора-стрельца, удалого молодца".
Леспромхоз не раз завоевывал переходящее Красное знамя районного соревнования, но в торжественные рапорта о выполнении и перевыполнении планов уже закрадывалась тревожная нотка: "Что будет при таких объемах лесозаготовок с леспромхозом, с Урдомой через пять-десять лет?" За годы существования леспромхоза лесные поселки, такие, как Пилес, Шиес, прекратили свое существование только по той причине, что лес в округе был вырублен. Но это были небольшие поселки, жителей из них переселили в Урдому. Но что ждет саму Урдому, куда переселять из нее коллектив, которому не на чем будет работать?
Тревога была вполне обоснована: практически все эти годы расчетная лесосека перерубалась, ежегодно леспромхоз перерубал на 80-100 тысяч кубометров. Уже в середине восьмидесятых годов рабочие лесосечных бригад вынуждены были вести заготовку все дальше и дальше из дому, тратить по пять часов на дорогу утром на работу и вечером домой, все меньше и меньше остается нетронутых лесов. Самому крупному в леспромхозе Урдомскому лесопункту с годовым объемом вывозки 235 тысяч кубометров оставалось работать в целых кварталах только до 1992 года.
"Леспромхоз работает свыше сорока лет, - бил тревогу директор Верхнелупьинского ЛПХ А. Д. Федулов, - сырьевая база истощена. И несмотря на это ежегодно план устанавливается выше утвержденной производственной мощности. На начало 1984 года производственная мощность была 445 тысяч кубометров, а план на 1984 год - 491 тысяча кубометров. Расчетная лесосека вообще во внимание не принимается. Вместо того, чтобы приводить в соответствие производственную мощность и план вышестоящие организации росчерком, еще раз повторяю, росчерком пера увеличивают производственную мощность. Через год, на начало 1985 года производственная мощность выросла сразу на 30 тысяч кубометров, из них на 20 тысяч по истощенной Витюнинской дороге, в которой летнего лесфонда практически нет. Жизнь предъявляет более высокие требования к планированию. Мы не ощущаем этого в нашем предприятии, у нас нет прав самостоятельности".
Говорил об этом директор и на ХХХI районной партийной конференции в декабре 1985 года: "В планировании вышестоящие организации часто используют волевые методы, производственные мощности и некоторые другие обстоятельства не учитываются. Так, например, на 1986 год доведен план по выработке технологической щепы в объеме 39 тысяч кубометров, тогда как мощность цеха УПЩ-6А - 20 тысяч кубометров. Огромный план дан по выработке коры (140 тонн), хотя установка по производству ее вот уже два года как демонтирована и списана".
Но несмотря на то, что в стране уже вовсю говорят о перестройке, в том числе и вопросах планирования народного хозяйства, вопрос о снижении плана для спасения Урдомы и лесных поселков решается очень сложно. Летом совет трудового коллектива Витюнинского лесопункта, где более всего истощена лесосырьевая база, обращается с письмом в областной комитет партии, добивается во всех инстанциях снижения плана по заготовке со 120 до 60 тысяч кубометров. Вести заготовку в основном в зимний период, отказаться от применения сезонных рабочих ( в леспромхозе ежегодно готовилось к зиме восемь общежитий более чем на 250 человек) - только такие меры позволят продлить жизнь лесному поселку.
В лесопункт выехала комиссия из представителей областного комитета КПСС, объединений "Архангельсклеспром" и "Котласлес", побывала она в лесных делянках лесопункта, которые на протяжении многих километров представляли собой почти безжизненную пустыню. После ее пребывания ответ в Витюнино пришел неутешительный: план в 120 тысяч кубометров остался в силе.

*   *   *

В то же время, как в леспромхозе бьют тревогу о перерубе расчетной лесосеки, в Урдоме появляется новое лесозаготовительное предприятие - Первомайский лесопункт Яренского механизированного лесхоза (еще один пример узковедомственного отношения). Построен железнодорожный тупик, введены в эксплуатацию механизированный нижний склад с годовым объемом переработки 80 тысяч кубометров, лесоцех.
Появляется в восьмидесятые годы еще одно новое предприятие - нефтеперекачивающая станция (руководитель М. М. Бегма).
Открывается участок Ленского дорожного ремонтно-строительного управления (руководитель А. П. Осколков). Тоже новая организация, вот только техника, на которой работают урдомские дорожники, в основном старая, некоторые машины проработали по десять лет и более. И кто знает, будь здесь иной коллектив, не с такой дисциплиной, может быть эти самосвалы просто ржавели бы на приколе.
А коллектив подобрался дружный, ответственный. Благодаря ему вторую жизнь обрели суходольские деревни, которые связаны с Урдомой хорошей дорогой. Построив эту дорогу, дорожники перешли работать за Вычегду, на строительство трассы Яренск - Котлас.
В восьмидесятые годы произошли значительные изменения в жизни Няндского отделения совхоза "Козьминский". Здесь был построен большой животноводческий комплекс, кормоцех, мастерские, овощехранилище, значительно выросла механизация животноводческих ферм. Построено двенадцать жилых домов. Улучшилась товарность и сортность молока, за 1982 год около половины всего надоенного молока сдано первым сортом. Работает в отделении 135 человек.
Новая механизация осваивается и здесь. Еще несколько лет назад в Нянде с некоторым удивлением смотрели на необычный способ заготовки сена и на полученную при этом продукцию - тюки прессованного сена. Агрегаты ходили по лугу, оставляя после себя огромные 300-килограммовые рулоны А в 1985 году механизированное звено В. И. Белых, занимавшееся раньше прессованием сена, стало работать на базе двух рулонных пресс-подборщиков. Это позволило коллективу полностью освободиться от ручного труда.
По-прежнему предприятия и организации Урдомы шефствуют над своим единственным сельскохозяйственным соседом. И не только на полях. Осенью 1985 года перед механизаторами и доярками Няндского отделения совхоза "Козьминский" в несколько необычной для себя роли выступили работники Урдомского Дома быта: после торжественного вечера, посвященного Дню работников сельского хозяйства, в зале клуба состоялась демонстрация моделей легкого платья, которую подготовили урдомские швеи. Они же и стали манекенщицами.
Главным недостатком в работе Няндского отделения остается нехватка кормов для общественного животноводства. "Обеспеченность кормами составляет 61 процент, - отмечается на сессии 20 февраля 1981 года". Как и в семидесятые годы, в коллективе то и дело меняются управляющие, как результат - низкая дисциплина, масса организационных неурядиц.
Зимой 1989 года в Нянде царило непривычное оживление: здесь собрались животноводы и специалисты совхоза "Козьминский". Приехали неспроста: животноводы первой Няндской фермы первыми в районе подписали договор на арендный подряд. Гости побывали на фермах. "...Первым делом зашли в телятник, который члены звена сами оборудовали. Клетки чистые, на каждой кличка животного. Это суходольским животноводам понравилось. "Как свои, домашние, - сказал кто-то. Из телятника перешли на ферму. Кто не был здесь давно, наверное, и не узнал бы помещения. Тоже все побелено, опилки под коровами. Заметили, что днем на ферме сторож постоянно чем-то занят, чистил двор, подметал. "А у нас, - говорили суходольские доярки, - и сторож, и слесарь днем на ферме не переработают". Прошли и по второй ферме, здесь тоже стало чище, сухо".
Через год руководитель арендного звена А. Доника подвел невеселые итоги его: "Что показал этот год? Такая форма аренды может существовать только там, где все специалисты компетентны, грамотны, а главное - где отношения между руководителем хозяйства и арендатора сложились хорошие. У нас, к сожалению, все наоборот. Когда в январе-феврале-марте мы были с убытками, всем было вроде хорошо. И многие специалисты, да и не только они, мечтали, чтобы мы никогда из этих долгов не выбрались. Но стоило нам начать выходить из долгов, как все изменилось, стали относиться к нам, как к врагам. Начали заставлять нас выкупать некачественные корма за высокие цены...".
Конец восьмидесятых годов, который позже будут называть "перестроечным", многих заставил совершенно по-новому взглянуть на происходящее. Н. И. Пасынков, он возглавлял поселковый Совет до середины восьмидесятых годов, не раз предлагал Нянду, Суходол и Вандыш, которые находились на одной стороне Вычегды, но относились к разным хозяйствам, объединить в один совхоз.
Все они пребывали на положении пасынков у совхозов "Козьминский" и "Слободчиковский", где все руководство и специалисты находилось на той стороне реки. Имея хорошие приречные луга с одной стороны, хорошие кадры животноводов, механизаторов, а с другой - поддержку урдомских предприятий, они вполне могли бы стать хозяйством, снабжающим своей продукцией всю Урдому. А если бы еще в него, преодолев все ведомственные границы, смогли влиться подсобные хозяйства этих предприятий, так страдающие нехваткой сельскохозяйственных угодий. Например, в подсобном хозяйстве Вандыше Верхнелупьинского леспромхоза имелось лишь пятьдесят два гектара земель, которых хватало только для посадки картофеля да зеленой смеси, а лугов практически не было. А потому коровы существовали милостью соседей - "Козьминского" и особенно "Слободчиковского" совхозов, которые предоставляли площади для заготовки кормов.
Такой совхоз образовался, но только когда деревня Вандыш уже обезлюдела, а все сельское хозяйство в стране приходило в упадок, когда на прилавках магазинов в изобилии появлялись кировское масло, сметана.

*   *   *

В восьмидесятые годы привычное слово "дефицит" подобно коварному вирусу распространялось на все новые и новые группы товаров. "В магазинах плохое снабжение товарами и продуктами, - говорит, выступая на сессии поселкового Совета депутат Н. С. Левшенкова, - люди требуют от депутатов, а депутат ничего не может добиться. Большое количество товаров уходит из-под прилавка, что вызывает недовольство среди населения.
В феврале 1982 года распоряжением председателя поселковой администрации Н. И. Пасынкова рекомендовано считать товарами повышенного спроса мясо и мясные продукты, молочные консервы, сухое молоко, ковровые изделия, постельные принадлежности, электросамовары, комплекты для новорожденных и т. д., список включает в себя четырнадцать наименований. Торгующим организациям рекомендовано также установить минимальные нормы отпуска товаров со склада магазинам, фиксировать поступление и реализацию товаров в специальном журнале, продажу перечисленных товаров производить по талонам".
Торгующим организациям все сложнее становится справляться с планами товарооборота, заявки по всем товарным группам выполняются в среднем на 50-70, а по отдельным видам на 20 процентов. В число дефицитных попадают клеенка столовая, при заявке в 1983 году на 3000 метров ее поступило только 1580, краска эмалевая (из 8 тонн только 1,2) а также игрушки, радиолы, кипятильники, магнитофоны.
Еще хуже положение с продовольственными товарами. В 1982 году в ЦК КПСС принимается Продовольственная программа на 1982-1990 годы, предусматривающая рост выпуска продукции сельского хозяйства, однако полнее от нее полки магазинов не стали. По общественному питанию план не выполняется из-за отсутствия мяса. Выделенные фонды отовариваются в основном птицей - курой и уткой. Не выбираются фонды по рыбе, очень редко появляется в продаже молоко.
Из-за недостатка выделяемых фондов по сортовой муке происходят перебои в выпечке сортового хлеба. Фондов на обойные сорта муки хватило бы, если бы хлеб не скармливали скоту. Но комбикорма давно уже относятся к товару дефицитному, вот и идет в ход хлеб, который стоил тогда очень дешево - 18-20 копеек. Больше всего хлеба скармливают скоту в Витюнино, Лупье, Урдоме, Вандыше. Орсом применяются меры борьбы, материалы на хозяев, кормивших скот хлебом, передавались на административную комиссию в поселковый Совет. В 1982 году было оштрафовано шесть человек.
Орс Верхнелупьинского леспромхоза - крупнейшая в Урдоме торговая организация, в восьмидесятые годы она объединяет двадцать два магазина, шесть столовых, пять хлебопекарен. Трудится здесь немало опытных работников. Коллектив хлебопекарни поселка Урдома в 1983 году был награжден почетной грамотой Министерства лесной и деревообрабатывающей промышленности. Летом 1985 года в Урдоме прошел конкурс хлебопечения, участие в котором приняли пекари Верхнетоемского, Вилегодского, Красноборского, Котласского, Устьянского и Ленского районов. Коллектив хлебопекарни поселка Урдома (заведующая Л. Ф. Руденко) поделил второе место с работниками орса Нюбского леспромхоза.
Всему району была известна продукция урдомских кондитеров. Когда в 1989 году на пленум районного комитета был вынесен вопрос "О задачах партийных организаций, советских, хозяйственных руководителей по обеспечению продовольствием населения района", в перерыве между заседаниями участники его стали посетителями выставки изделий предприятий общепита. Больше всего публики собрали столы с продукцией орса Верхнелупьинского леспромхоза, на которых были представлены шестьдесят пять (!) наименований продукции, выпускаемой пекарями и кулинарами.
С резким уменьшением фондов здесь стали искать возможности пополнения продуктов. "Открыли в Урдоме магазин "Кулинария", реконструировав центральную столовую, - говорила, выступая на пленуме в 1989 году начальник орса Верхнелупьинского леспромхоза В. П. Петракова, -продукция кондитерского цеха еще горячей поступает на прилавок, товарооборот магазина доходит до 20 тысяч рублей в месяц. Держим свое подсобное хозяйство, в дело идут отходы столовых, больницы и детсадов. В 1988 году держали сто восемьдесят свиней".
Частично выручали личные подсобные хозяйства, хотя к разведению скота в поселках леспромхоза относились по-разному. Основная доля его приходилась на Витюнино и на Лупью. В этих поселках не знали такого дефицита молочных и мясных продуктов, какой был характерен для Урдомы, где в 1983 году в личных хозяйствах лесопункта имелось только четыре коровы. Правда, в Урдоме больше, чем где-либо держали поросят, их в личных подсобных хозяйствах около полутора сотни голов. Очень мало желающих заниматься разведением скота было в Тыве: ни один житель не держал коров, в личном хозяйстве находилось только около двадцати поросят.
Хорошим подспорьем для работников леспромхоза выступало подсобное хозяйство предприятия. По сравнения с совхозами поголовье вандышского стада выглядело скромнее: сотня коров и четыре с половиной сотни свиней, но только 1986 году на стол лесозаготовителей поступило 397,5 центнеров мяса и 628 центнеров молока, работникам леспромхоза было продано 579 поросят.
Восьмидесятые годы - годы расцвета подсобного хозяйства Вандыш. По результатам работы в 1986 году оно было награждено Дипломом областного совета профсоюзов и объединения "Архангельсклеспром", а затем коллектив получил диплом и переходящее Красное знамя Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности. В 1987 году в подсобном хозяйстве Верхнелупьинского ЛПХ состоялся семинар директоров подсобных хозяйств лесопромышленного объединения "Архангельсклеспром", на котором опытом работы делился директор его М. В. Московченко.

*   *   *

От "перестройки" (не было во второй половине восьмидесятых годов популярнее слова) многие ждали скорых результатов. Казалось: стоит принять смелое решение - все измениться. Большую надежду возлагали и на развернувшуюся по всей стране после выхода 1 июня 1985 года Указа Президиума Верховного Совета СССР "О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения" борьбу с пьянством. В леспромхозе прошли партийные и профсоюзные собрания, их участники пришли к единому мнению: хватит укрывать пьяниц, хватит попустительствовать нарушителям дисциплины. В лесопунктах возобновились медицинские осмотры рабочих перед началом работы. В Урдоме такое освидетельствование проходило в диспетчерской перед отправкой людей в лес.
12 июня на заседании административной комиссии при Урдомском поселковом Совете за пьянство оштрафован ряд работников разных организаций.
В середине февраля 1986 года в леспромхозе развернулось движение за ограничение продажи спиртного: решением исполкома районного Совета народных депутатов полностью закрыта торговля винно-водочными изделиями в поселках Вандыш и Железнодорожный. Водку на территории Урдомского поселкового Совета теперь можно было купить в ограниченном количестве только в субботу.
Первые результаты обнадеживали: в леспромхозе в марте 1986 года по сравнению с тем же периодом прошлого года с 367 до 147 снизилось количество прогулов. За три первых месяца 1986 года на дорогах Урдомы не произошло ни одного дорожно-транспортного происшествия.
Ограничение продажи спиртного дало лишь временное улучшение. Говорит П. Ярошенко, оператор нижнего склада Урдомского лесопункта: "Магазин закрыли, но пьянство этим не уничтожили. В одну из суббот довелось мне в составе добровольной народной дружины дежурить у магазина. Поток людей не ослабевал, шли и шли сюда работники разных организаций, мужчины и женщины. Каждый стремился запастись спиртным. Когда магазин закрылся, поинтересовались, какова же выручка за несколько часов работы. Сумма оказалась просто огромной: более двенадцати тысяч". Начальник Урдомского поселкового отделения милиции И. И. Ковалев: "По сравнению с прошлым годом сокращается преступность, но все же пьянка процветает. Если не торгуют винно-водочными в поселке, то люди едут за пределы поссовета и привозят сколько нужно, пьют дома, на работу не выходят".
Есть иной путь борьбы с пьянством: создание всех возможностей для занятий спортом, продуманная организация досуга, позволяющая каждому выбрать себе дело по душе. На заседании исполкома поселкового Совета 25 июня 1985 года принимается решение о создании в поселке Урдома культурно-спортивного комплекса. В нем отмечается, что в поселке имеются два спортивных комплекса при школах, тир, хоккейный корт, стадион леспромхоза, детские спортивные площадки. Однако стадион и корт требуют ремонта, мало установлено спортивных площадок. Культурно-спортивный комплекс создан для координации проведения культурно-массовых, спортивных и других мероприятий. Особое внимание КСК должно быть обращено на создание спортивных сооружений, запланировано построить спортивные детские площадки на улице имени Седунова и Юбилейной.

О. Угрюмов

::: ТАКАЯ РАБОТА :::

Вот уж никак не предполагал, что поверхность нашего района может быть столь неровной. Есть знаменитые рябовские угоры, в которые машина едва вкарабкивается, но тем они и знамениты, что только на краю района и встречаются. Когда же мне в Урдомском ЛПУМГ показали схему участка, по которому пролегают многокилометровые нитки газопровода - основная зона деятельности линейно-эксплуатационной службы - и схематичный рельеф ее, мне он почему-то показался больше похожим на Кавказский хребет.
Впрочем, что удивляться: те подъемы и спуски, которые мы просто не замечаем на дороге, для газовиков, проложивших в свое время нитки газопровода и для работников ЛЭС, контролирующих его сейчас, весьма ощутимы.
Но для того, чтобы окончательно завершить картину и ощутить всю сложность работы службы, надо сказать о самом главном препятствии - болотах. А они занимают большую часть всей протяженности трассы.
Некоторые участки на схеме были закрашены в черный цвет.
- Что это обозначает, - интересуюсь у работников службы. 
- По этим участкам можно проехать только в зимнее время года.
Но выход газа на поверхность или, более того, авария на газопроводе случиться может в любом месте и в любое время. К этому надо быть готовым всегда. На стене в кабинете начальника службы висит график вызовов, в который занесены адреса и номера телефонов всех работников службы. Раз в квартал объявляется здесь учебная тревога. Случалось порой, что дежурный автобус, собирающий работников по трассе, заезжал и к тем, кто находился в отпуске. И они так же быстро собирались, одевались по рабочему. Такая работа.

Аварию здесь рассматривают скорей как закономерность, нежели как случайность. Быстрей всего может произойти в месте ненадежном. Надо такие ненадежные места знать и по возможности ликвидировать.
Где есть слабина - линейщики знают хорошо, даже в самое бездорожное время они регулярно облетают весь свой участок трассы на вертолете. А когда наступает настоящая зима, когда морозы помогают многочисленным болотам удержать могучую технику газовиков, начинаются работы.
Слабые места, как правило, возникают там, где нитка газопровода находится близко к поверхности земли или совсем на поверхности. Чаще всего встречается такое на очень заболоченной местности. Разность температур приводит к тому, что нитку газопровода уводит в сторону, в некоторых местах она сдвигается более чем на десять метров. Это у железнодорожных рельсов можно сделать зазор, у газопровода какой зазор может быть?
Выпрямляется такой участок следующим образом: нитка газопровода перекрывается, опасный участок обрезается и вместо него напрямую прокладываются новые трубы.
Сложно и дорого. А если попробовать по-другому? И попробовали. По обеим сторонам нитки газопровода, которая выгнулась дугой, выкопали траншеи, а затем грузом закрепили ее. Застывшие неподвижно трубы уже не создают опасности.
Применение такого метода, с одной стороны, дало экономию труб, с другой, сократило продолжительность работ. В целом же вся эта операция только на ремонте участка длиной в 350 метров позволяет сэкономить 125 тысяч рублей. Для таких операций и подобным им требуются и особая, мощная техника, и люди с опытом и высокой квалификацией. Но высокая квалификация - это только одна сторона дела. Будь ты самый классный водитель тягача, отдача от тебя будет невелика, если ты, доставив людей на место работы, ничем больше не сможешь им помочь. Значит, требуется, чтобы каждый механизатор имел кроме своей специальности хотя бы одну-две смежные.
А где взять таких рабочих? Вопрос этот остро стоял на предприятии лет пять тому назад, когда в ЛЭС не хватало бульдозеристов, а самое главное - не было даже своего сварщика.
Искать на стороне - дело ненадежное. Растить свои кадры - это, правда, посложнее, но вернее.
Стали чаще предлагать поехать на учебу, большинство механизаторов с охотой на такое предложение откликнулось: и специальность приобретешь, и заработок будет выше. Так появлялись свои специалисты. Теперь командированные сварщики сюда не выезжают. Есть свой специалист, да еще какой! Анатолий Константинович Брезгин в соревновании "Лучший по профессии" весной 1985 года сначала вышел победителем среди коллег по Урдомскому ЛПУМГ, а затем стал третьим среди сварщиков всего объединения "Ухтатрансгаз". Работает с личным клеймом, а начинал сварщиком средней квалификации.
Однажды в службе подсчитали и оказалось, что сейчас каждый механизатор имеет как минимум три специальности. Это минимум. А есть и универсалы, как к примеру, Владимир Александрович Мосеев. Он водитель первого класса, тракторист второго класса, механик-водитель канадского снегохода, линейный трубопроводчик, может выполнять различные слесарные работы. Большинство этих специальностей получил, работая здесь.
Но, пожалуй, лучше всего возможности роста можно проследить на примере молодых ребят, которых здесь большинство (средний возраст коллектива не превышает тридцати лет). Три года назад Владимир Сосна после службы в армии пришел в коллектив, имея только специальность механика-водителя. Сейчас он одинаково умело водит тягач и канадский снегоход, выполняет другие работы.
Человек с такими техническими знаниями и опытом не может подходить к своему делу как слепой исполнитель чьих-то приказов, он способен сам разобраться в обстановке, найти верное решение. И в этом труд таких механизаторов вплотную приближается к труду инженерному.

О. Угрюмов

::: РЕЖИССЕР :::

Скоро в Урдоме состоится премьера: народный театр покажет новую свою работу. Я не знаю, как пройдет спектакль, хотя вот уже четверть века урдомский зритель каждую новую работу своих артистов встречает очень тепло. Не потому что они - свои, просто каждый спектакль готовится в стенах Дома культуры самым тщательным образом.
Не знаю, останутся ли довольны своим выступлением сам режиссер и артисты. Когда доводилось в такие минуты оказаться по ту сторону занавеса, видел не только улыбки. Говорили - еще не стерт с лица грим и не прошла усталость - о том, что можно было сделать, сыграть лучше.
Но в одном я уверен: когда все закончится и разойдутся зрители, режиссер народного театра Евгений Никифорович Япрынцев, по старой дружбе я позволю себе называть его Женей, поздравит всех своих артистов с премьерой. А потом сделает то, что делает каждый год вот уже двадцать пять лет: прикрепит на стене театралки афишу с выделенным словом на ней "Премьера".
Если когда-нибудь историкам вздумается изучать такой феномен, как театральная жизнь лесного поселка Урдома, лучшего места для подобного исследования, чем этот небольшой зал в Доме культуры, не найти. Три его стены (четвертая - окна) -увешаны афишами премьерных спектаклей. Здесь вся история: десятки спектаклей по пьесам Островского, Вампилова, Розова и других русских драматургов. Причем, удивительное дело, часто бывало, что из множества пьес, печатались которые впервые в журнале "Театр", урдомский режиссер выбирал мало кому известные, но через год-два они ставились на сценах столичных театров, по ним даже снимались фильмы. Было так со спектаклями "Мы - нижеподписавшиеся" Гельмана, было так с "Прошлым летом в Чулимске" Вампилова.
Автору этих строк довелось, нет, скажу точнее - посчастливилось участвовать в первых работах народного театра еще в семидесятых годах. Запомнились особенно ярко даже не сами спектакли, хотя каждый из - них событие незабываемое, но репетиции и горячие, порой задолго за полночь, споры о пьесе, о том, что хотел тем или иным действием сказать автор. Наверное, так, в спорах единомышленников, и должен рождаться каждый театр.
И все эти споры, копания в сути, а значит и в себе, неизменно крутились вокруг одного человека, да, наверное, крутятся и теперь - режиссера. В народе таких людей зовут иногда, кто в насмешку, кто с затаенным уважением - чудаками. И кто еще согласится обречь себя на вечно мизерную заработную плату работника культуры, да еще работать с такой отдачей, пропадая в Доме культуры с утра и до позднего вечера.
Он так живет. Порой может бросить все, надеть рабочую спецовку (а он неплохой токарь), отречься от всего, что связано с культурой, с театром. Но проходит какой-то срок, он возвращается. И опять пойдет по организациям, выискивая подходящих актеров на роли в новом спектакле, при этом - еще одно необъяснимое явление - никогда не получая отказа. В театр идут не получать аплодисменты, идут работать всерьез, зная прекрасно, что репетировать придется недели и месяцы, в чем-то переламывая себя и заражаясь сценой так, как заразился ею он.
За эти двадцать пять лет сложился свой прочный костяк из тех, кого Женя не без основания называет профессионалами: Николай Саленков, Василий Меньшаков, Геннадий Царев, Елена Турбал и другие, чьи имена значатся в программках многих спектаклей театра. Занимайся только с ними - и успех обеспечен, да и на репетиции столько времени не потребуется.
Ярпынцев же почти в каждый новый спектакль вводит новичков, и порой таких, кто в жизни своей не выходил на сцену. Не всегда, быть может, это идет на пользу самому спектаклю: чувствуется порой в новичках и скованность, и заученность текста, сразу от этого не избавишься. Но вот в спектакле по пьесе В. Астафьева "Прости меня", поставленном к 50-летию Победы, и новички, и ветераны создали удивительный по слаженности ансамбль.
О том спектакле хочется поговорить особо. Знакомясь с работами таких вот любительских театров в других районах, чувствуешь в них некоторую обреченность на успех. И актеры - люди свои.  И зритель здесь не особо избалован театром, а потому не взыскателен, любую постановку встретит аплодисментами, лишь бы декорации были какие на сцене да артисты по ходу пьесы текст не забывали. Так стоит ли трудиться над каждой постановкой так, как будто она - последняя в твоей жизни? Видно, все-таки стоит, и только в этом будет виден почерк мастера, но не ремесленника.
Что, казалось бы, проще: подобрал к юбилейной годовщине Победы пьесу побоевей, где и героизм налицо, и герои выглядят так, хоть сейчас их - на пьедестал. На сцене урдомского спектакля не гремели выстрелы и не умирали герои. Война шла, но очень далеко, здесь же она предстала обычным тихим тыловым госпиталем. И герои живут самой обычной жизнью: играют в карты, говорят о женщинах и даже тайком от строгих медсестер прикладываются к фляжке со спиртом.
Такое хрупкое, неустойчивое равновесие только подчеркивает весь драматизм происходящего: за порогом госпиталя каждого поджидает Смерть. И она - тоже действующее лицо. Не похожая совершенно на то, какой обычно изображают ее, она в образе обычной медсестры в белом халате заботлива и милосердна.
Мне не удалось попасть на премьеру, я смотрел его, когда театр давал здесь второй спектакль. И несмотря на это, в зале почти не было свободных мест. Я видел, как многих потряс взрывной, почти на крике финал этой, казалось бы, спокойной тыловой жизни.
- И какой из спектаклей тебе больше всего дорог? - с такими вопросом я провел Женю вдоль галереи с премьерными афишами. Простой вопрос поставил его в тупик. Спектакли, это как дети, каждый дорог по-своему, несмотря на удачи и неудачи. Конечно же, запомнился дипломный спектакль, он ставил его еще будучи выпускником режиссерского отделения Архангельского культпросветучилища. Несомненно, будет отмечен в истории театра и спектакль, который принес Урдомскому театру звание народного. А может быть, через какое-то время самым дорогим будет считаться недавний, новогодний спектакль, веселый и задорный. Он интересен не только тем, что создан полностью по сценарию Япрынцева, но он сам на сцене впервые исполнил свои песни. И пел неплохо.
Жизнь каждого спектакля коротка, измеряется она мгновениями. Это сейчас есть возможность каждую работу записать на видеомагнитофон, десятки прежних работ народного театра, работ интересных, запоминающихся, уже никогда не восстановить. Остались они в фотографиях, в газетных рецензиях. Но сильнее всего - в памяти.

= ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ДЕНЬ УРДОМЫ =

Девяностые годы принесли с собой новые слова: "плюрализм", "бартер", "ваучер". И еще - "храм".

Учитель Урдомской средней школы Л. А. Федулова в мае 1990 года провела в шестом классе сочинение на тему  "Что бы я сделал, если бы все мог?" Простая, очень даже детская тема, дающая возможность школьникам хоть ненадолго перенестись в сказку, почувствовать себя волшебником.
Ответы на заданный вопрос поразили учителя, проработавшего всю жизнь в школе, тем, что не было в них детской беспечности, беспочвенной мечты. Представьте себе, с каким выражением детских глаз писалось это: "Я сломал бы все магазины под названием "Курево" и Водка". Или это: "Заимел бы свою корову и пил свое молоко...", "сделал бы весь мир счастливым, да не могу этого"
А может быть, и не было в этих строчках ничего поразительного, просто настроение взрослых, их тревоги и проблемы  стали частью жизни детей?

*   *   *

Девяностые годы ворвались в жизнь Урдомы, втягивая в круговорот перемен даже детей, и неся с собой такие понятия, о которых и родители их, и деды представление имели весьма смутное: "плюрализм", "приватизация", "ваучер".
Уже в конце восьмидесятых годов жизнь в Урдоме трудно было назвать сладкой: даже сахарный песок  надолго попал в разряд дефицитных товаров и продавался по строго отмеренной норме: полтора - два килограмма на человека в месяц. По талонам продавались папиросы и сигареты. Пачки "Беломора" или "Стюардессы" несли в сумках домой из магазина все: и курильщики, которые были рады любому окурку, и некурящие, готовые обменять табак на другой товар.
Стойким дефицитом продолжала оставаться водка, тоже отпущена строгая норма: две бутылки в месяц на человека. Случаются, правда, и исключения: свадьбы,  юбилеи, похороны...  "Выделять винно-водочные на проводы в армию в количестве десяти штук , -  вводит исполком поселкового Совета в июне 1991 года еще одно исключение из правил.
После того, как в сентябре 1990 года в Урдоме начались перебои с хлебом, исполком поселкового Совета вынужден печатать еще один вид талонов -  хлебные: "Организовать торговлю хлебом в поселке Урдома по заказам (талонам). Норма отпуска хлеба на работающего и пенсионера - одна буханка. Семьям, имеющим троих и более детей дополнительно - одна буханка ". Тем, кто возрастом постарше, выданные талоны уж больно напоминали хлебные карточки конца сороковых годов.
- Но ведь тогда только закончилась война, - недоумевали они, - страна восстанавливала разрушенное хозяйство, вот и не хватало всего. Что случилось сейчас со страной, спустя сорок пять лет после войны?
Очереди у пустующих полок магазинов, слухи, талоны, и, наверное, самое страшное - неизвестность впереди: "Может будет еще хуже?"  приводили к тому, что раскупалось все, что пока еще не стало дефицитом. Взлетел спрос на поросят из подсобных хозяйств предприятий - почти в каждом дворе хозяева спешно возводили хлевы для скота. По данным статистики в среднем каждая восьмая семья, живущая в лесных поселках, к началу девяностых годов обзавелась коровой, каждая четвертая держала овцу или козу, каждая вторая - поросенка. Да и в самой Урдоме на нижний склад лесопункта еще никогда не поступало столько заявок на древесину для строительства помещений для скота.
Впрочем, каждый решал вопрос обеспечения семьи продуктами питания по своему. Улицу Новую, на которую осенью 1989 года стали переселять семьи из закрывающегося поселка Железнодорожный, очень скоро в Урдоме окрестили Бражной за чрезмерное увлечение новоселов гнать и продавать самогон. Преступность в 1990 году в Урдоме по сравнению в 1989 годом выросла сразу в три раза, участились кражи. Стали по осени даже воровать картошку с огородов, чего раньше не было, в зимнее время участились нападения на картофельные ямы урдомчан.
Дело дошло до того, что жители одной из улиц, объединившись, организовали в зимнее время ночное патрулирование у своих картофельных ям, стояли они в стороне от жилых домов, у самого леса. В один из таких ночных рейдов услышали "дружинники" какой-то странный шум у охраняемых объектов. Подошли поближе - дверь у ямы нараспашку, а внизу, в погребе, где картошка хранится, голоса слышны. Дверь быстро захлопнули, на защелку замок накинули, а сами - в милицию скорей. И полчаса не прошло, с нарядом милиции взяли запертых в яме воришек на месте преступления. 

*   *   *

В сентябре 1990 года, когда вопрос о распределении товаров повышенного спроса обсуждается на сессии поселкового Совета. Сообщение о том, что в следующем году таких продуктов питания, как мясо, масло, сахарный песок, будет еще меньше, большой радости у депутатов не вызвала. Выход стали искать в более продуманном распределением среди населения Урдомы того, что имеется.
Заместитель начальника орса Е. А. Ушакова предложила от системы талонов, которых уже выпускалось более десятка на самые различные виды как промышленных, так и продовольственных товаров, перейти к иной форме: "Сейчас почти все товары стали дефицитными. Много нашей продукции, например, из магазина "Кулинария" уходит покупателям не нашей сферы обслуживания: приезжают из Сольвычегодска, Котласа, Коряжмы и увозят выпечку, полуфабрикаты в больших количествах. Работникам леспромхоза сложно бывает купить чего-то в конце рабочего дня. Встает вопрос о продаже как продовольственных товаров, так и промышленных по визитным карточкам. С вводом таких карточек снабжение рабочих леспромхоза улучшится ".
Но даже в тех условиях кто-то жил лучше, кто-то хуже. В таких предприятиях, как леспромхоз и Урдомское ЛПУМГ, выручали подсобные хозяйства, производящие молоко и мясо и закупающие его у населения. Они оставались убыточными, даже добиваясь рекордных надоев, тем не менее в начале девяностых годов они спасали положение. "За три месяца 1990 года, - делился опытом заместитель директора леспромхоза Г. Г. Трошин, - через магазин был реализован 181 центнер мяса, это продукция подсобного хозяйства плюс мясо, закупленное у населения. Мы заключаем с населением договора на выращивание скота, по этому договору даем владельцу комбикорм ".
Свои работники отдачу от таких хозяйств несомненно ощущали. Но если были "свои", значит всегда будут и "чужие". Осенью 1989 года открылся в Урдоме неприметный специализированный магазин. Не имел он больших торговых площадей, ярких витрин, да и стоял-то в стороне от дороги, тем не менее о существовании его в поселке быстро узнали все, поскольку только там работающие в леспромхозе всегда могли купить определенное количество мяса. Работники  других организаций возможности такой не имели. Несправедливо?
- Да, - считали те, кто в леспромхозе не работал, - мы обслуживаем лесозаготовителей, нам тоже положено.
- Хорошо, - соглашались руководители подсобного хозяйства, - давайте кооперироваться. Вы оказываете помощь подсобному хозяйству, например, в уборке картофеля, и получаете за это право пользоваться его продукцией.
Охоты помогать никто не высказал. Однако специализированный магазин превратился в настоящее яблоко раздора и еще более четко обозначил ведомственные границы, без того дробившие поселок.
Впрочем, не только он. В лексике  конца восьмидесятых- начала девяностых годов среди множества новых словечек родилось и такое - "бартер", говоря русским языком - обмен товара на товар без помощи денег. Многие предприятия, в том числе и Верхнелупьинский леспромхоз, меняли лесопродукцию на продукты питания, на обувь и одежду, на видеомагнитофоны, которые тогда только-только появлялись в квартирах урдомчан.
Товары, обмененные на свою продукцию, как и мясо, произведенное в своем подсобном хозяйстве, леспромхоз тоже распределял среди своих работников. Это, в свою очередь, вызывало немало недовольства со стороны работников станции Урдома и других организациях. "Железнодорожникам менять нечего, - говорил, выступая на сессии в феврале 1992 года, начальник станции Урдома А. П. Якимов, - но ведь железной дорогой пользуются все, в том числе и леспромхоз. Надо решить вопрос о распределении товаров, получаемых леспромхозом по бартеру, среди всего населения Урдомы, в том числе и железнодорожников ".
Разгоравшийся спор угас так же быстро, как и разгорелся. Помогла этому либерализация цен, опять же говоря русским языком: свободное назначение цен на все виды товаров.
О том, как назначались эти цены, можно проследить на примере совещания руководителей и специалистов сельского хозяйства района, оно прошло в январе 1992 года. Цена молока, производимого в хозяйствах, в том числе и Нянде,  - 7 рублей 70 копеек - была определена так: себестоимость молока в 1991 году умножалась пятикратно, к полученной сумме плюсовался уровень рентабельности хозяйства ( он не должен быть ниже сорока процентов).
Как показало время, это было далеко не последнее решение по цене молока, она росла из месяца в месяц, приводя к спору производителей молока и тех, кто его перерабатывал на масло. Первые, ссылаясь на высокие затраты, старались продать молоко подороже. Вторые, видя, как  дорожавшее масло покупают все хуже и хуже, пытались рост цен остановить.
Так происходило везде, где производитель продукции сам устанавливал на нее цену. Нетрудно представить себе степень потрясения большинства жителей поселка после того, как магазины, в том числе и возникшие к тому времени частные, быстро наполнялись некогда столь дефицитным товаром. Продавался товар этот без всяких талонов и списков - свободно! И даже без очередей. Хотя трудно сказать,  что ошеломляло сильнее: появление этого товара или растущие стремительно цены на него...

*   *   *

Зазвучали в ту пору и такие забытые слова, как,  "безработица", "забастовка".  За всю историю поселка произносились они разве только на уроках истории в школах, да и о какой безработице могла идти речь, если рабочих рук в поселке всегда не хватало.
Однако первые безработные, получавшие на свое существование пособие в районном Центре занятости, появились уже в 1992 году. О забастовках в Урдоме заговорили раньше - осенью 1989 года. Ни один из участков производства Верхнелупьинского леспромхоза своей работы не прекращал, и все же в некоторых коллективах были созданы стачечные комитеты, а угроза забастовки так или иначе чувствовалась  в каждом из полученных администрацией требований.
Первыми свои требования, они касались в основном оплаты труда, подали работники ремонтных мастерских леспромхоза. В мастерские вышли работники аппарата управления,  прошло собрание коллектива, где все вопросы были разъяснены. Коллектив снял свои требования.
Затем с угрозой начать бастовать выступил более крупный коллектив, работающий на нижнем складе Урдомского лесопункта. Из-за нехватки древесины, поступающей из лесу, простаивали бригады по разделке ее, поэтому главным стало требование: обеспечить работой, к нему прибавились другие.
Для размышления было отпущено десять дней. В случае невыполнения требований, говорилось в подписанном рабочими документе, работа будет остановлена. "Первое, с чего нам пришлось начать, - рассказывал директор Верхнелупьинского леспромхоза А. А. Угрюмов, -  так это с создания комитета на нижнем складе, чтобы было с кем начать разговор. Выбрали человек пятнадцать-двадцать. Мы проговорили с ними около трех часов. Конечно, им не понравилось, что по главному вопросу этих требований - обеспечению ритмичной работы - мы не могли им дать никаких гарантий. Какая-то гарантия может появиться с пуском крана и созданием буферного склада запаса хлыстов. Второе требование касалось сокращения наполовину аппарата нижнего склада. Сегодня в штате девять человек, мы предложили членам комитета самим  подсчитать, сколько требуется. Подсчитали - нужно восемь человек. Спор разгорелся по девятому - мастеру по качеству. Тут уж я настоял: этот мастер приносит нам реальные деньги, в прошлом году, когда он ушел на полтора месяца в отпуск, уровень брака сразу подскочил с 2,3 до 8 процентов ".
Пока разбирались с нижним складом, поступили требования с верхнего склада. Выехали туда, опять начали с того, что не могли найти выдвигавших требования, с кем можно было бы говорить. Там требования были посерьезнее, некоторые из них требовали просто разъяснения, некоторые - принятия мер. Состоялось заседание совета трудового коллектива, на которое был приглашен избранный комитет верхнего склада в полном составе. Был решен вопрос об оплате проезда на работу и с работы за время свыше двух часов. А вот вопрос о спецпайке  - сахар, чай, тушенка - для работающих в лесу сняли  сами члены комитета, когда выяснили, что на тот же сахар дополнительных фондов никто не даст, его можно взять только из столовых или из детских учреждений.
Разобрались с рабочими леса - на директорский стол лег листок с требованиями рабочих Витюнинского лесопункта, и в нем тоже в конце списка требований приписка: в случае невыполнения - бастуем. Около пяти часов шло собрание в Витюнинском клубе при переполненном зале, вопрос о забастовке был снят.
До забастовки дело не дошло, и прежде всего потому, что руководители леспромхоза не кинулись искать "зачинщиков", "смутьянов", а сами пошли на разговор. Опыт разрешения таких конфликтов научил многому. Есть профсоюзные комитеты, есть профсоюзные лидеры, а вот в ситуации, угрожающей забастовкой, они остались в стороне. Зато возникали свои комитеты, свои лидеры.
На нижнем складе Урдомского лесопункта такую роль взял рабочий Г. В.  Царев. Витюнинский комитет возглавил М. И. Комаров, когда проходило собрание, комитетчики сами следили за порядком в зале. "Тем, что они возглавили эту работу, у меня они вызывают уважение, - говорил А. А. Угрюмов, -  ведь здесь речь идет не о конфронтации (она была бы, если бы мы отказались решать какие-то вопросы), а диалоге, причем он велся на равных. Они отстаивали свои права, но не голословно, с пониманием относились к нашим проблемам и возможностям. И поэтому такие встречи, я считаю, пошли на пользу нам и рабочим ".
Такую меру решения проблем, как забастовка,  был вынужден применить коллектив педагогов Урдомской средней школы после того, как долгое время не выдавалась заработная плата. Осенью 1993 года коллектив Урдомской больницы, уставший от задержки заработной платы на общем собрании объявил предзабастовочную готовность, до удовлетворения своих требований сократил объем лечебной помощи.

*   *   *

Впрочем, на фоне всех происходящих изменений в деятельности леспромхоза даже забастовка не выглядела событием из ряда вон выходящим. Предприятие перешло на полный хозрасчет и самоокупаемость и могло теперь работать без указки сверху. На совместном заседании пленума райкома КПСС и районного Совета народных депутатов в декабре 1990 года, районные власти пытались диктовать свои условия, добиваясь решения о  прекращении вывоза круглых лесоматериалов за пределы района и об углубленной переработке древесины вплоть до сокращения лимита леса на корню.
Абсурдность такого решения заключалась в том, что в 1990 году Верхнелупьинский леспромхоз заготовлял по плану 480 тысяч кубометров, объем переработки составлял 20 тысяч, то есть всего четыре процента от всей заготовленной древесины. Если бы оно было принято, то объемы отпуска древесины на корню следовало бы снизить до 20 тысяч кубометров.
Предлагалось принять решение о том, чтобы 10 процентов заготовляемой леспромхозами древесины оставалось в распоряжении исполкома райсовета.
Уже в 1991 году леспромхоз, не желая подрывать и без того скудную лесосырьевую базу,  делает смелый шаг: снижает объемы заготовки леса с 480 тысяч кубометров до 284 тысяч. Закрывается нижний склад в Тывском лесопункте, древесина в хлыстах из тывских делянок поступает на нижний склад в Урдому.
Снижение объемов происходит и в последующие годы. Всего за четыре года объемы заготовки снизились настолько, что составляли около сорока процентов от объемов 1990 года. "Сегодня мы всем леспромхозом заготовляем 190 тысяч кубометров древесины, - подводил итоги такого снижения летом 1994 года директор леспромхоза А. А. Угрюмов, - а еще пять лет назад только на нижнем складе Урдомского лесопункта  разделывали 250 тысяч. В леспромхозе осталось 800 работающих, пять лет назад было 1650 человек ".
Но даже такое резкое снижение объемов уже не смогло спасти промышленность лесных поселков. Летом 1994 года впервые за многие годы работники Витюнинского лесопункта были отпущены в длительные отпуска. Такой была оборотная сторона тех наград, которые в свое время вручали лесопункту за его хорошую работу. Будь решение о снижении объемов заготовок древесины принято лет десять назад - о прекращении работ речи бы ни шло. Сейчас же годовой объем лесозаготовки по лесопункту составлял всего 40 тысяч кубометров, на три месяца работы. А вскоре лесопункт был и вовсе закрыт.
 Прекратил свое существование нижний склад на железнодорожной станции Светик, летом 1994 года там уже велся демонтаж оборудования. Без работы оставался большой поселок Лупья. Рассказывали, что когда на нижнем складе допиливали последние хлысты, женщины, проработавшие здесь много лет, не могли удержаться от слез.
Правда, речь о закрытии этих двух поселков - Витюнино и Лупья - не велась. Рабочих возили работать в Тыву и Урдому. Несмотря на прекращение работ, велся в этих поселках ремонт жилья.
За эти четыре года предприятие потеряло немало специалистов, как механизаторов, так и руководителей производства, особенно в Урдоме, где была возможность устроиться на работу в другие организации. Падала трудовая дисциплина, только за десять месяцев 1994 года было допущено 1200 прогулов, в то время как четыре-пять лет назад при численности работающих в два раза больше прогулов допускалось в полтора раза меньше.
Закрытие нижнего склада на Светике и прекращение заготовки древесины в Витюнино привели к невыполнению планов по основным показателям, кроме выработки пиломатериалов. Все это, а также рост цен на технику, электроэнергию, топливо, убытки на содержание жилищно-коммунального и подсобного хозяйств, которые составили за год более пятисот миллионов рублей,  сказалось на финансовом положении предприятия. Начиная с 1993 года в леспромхозе не строится жилье, заморожено строительство цеха товаров народного потребления, для которого уже установлен фундамент и закуплено оборудование. Не ведется строительство пекарни, хотя старая уже давно требует ремонта. Были остановлены работы на строительстве теплотрассы на поселок Урдома от компрессорной станции.
Что же касается заработной платы, она на протяжении 1994 года трижды увеличивалась, средняя заработная плата работающих в Верхнелупьинском леспромхозе составляла в октябре 281 тысячу рублей и была выше, чем в соседних Ленском, Литвиновском, Нюбском и других леспромхозах.  В то время, как задержка выдачи заработной платы стала явлением очень распространенным в районе, в леспромхозе в течение года допускались единичные задержки выплаты заработной платы. На период задержки ее более недели начислялась компенсация в размерах, определенных коллективным договором.
В 1994 году Верхнелупьинский леспромхоз из государственного предприятия стал акционерным обществом, около сорока процентов акций находилось на руках рабочего коллектива, от десяти до двадцати одного процента - в руках Котласского ЦБК, АОЗТ "Тимпрок", холдинговой кампании "Котласлес", чековых инвестиционных фондов. 
В этот период леспромхоз начинает осваивать лесосечный фонд на правой стороне Вычегды. В зимний период 1993-1994 года за рекой было заготовлено 24 тысячи кубометров.
С падением мировых цен на древесину в 1995-1996 годах резко упала цена  на балансы, которые и до снижения цен не покрывали их себестоимости. Эти годы - черная полоса в жизни леспромхоза, росли долги по заработной плате, не раз приходилось останавливать производство. И только в 1997 году появилась надежда на то, что начнется подъем лесной отрасли. К январю 1999 года леспромхоз погасил все долги по зарплате.
За эти годы произошли в леспромхозе и другие изменения: на нижнем складе Урдомского лесопункта был прекращен выпуск технологической щепы, слишком велики оказались затраты на ее производство и низкой цена реализации. Было закрыто подсобное хозяйство в поселке Вандыш.

*   *   *

Нельзя сказать, что  период реформ девяностых годов стал мертвым сезоном во всем. В конце 1990 года Государственная комиссия приняла в эксплуатацию телевизионную радиостанцию "Зона-3" для трансляции второй программы телевидения. Нормативный срок монтажных и пуско-наладочных работ - одиннадцать месяцев, фактически же все работы выполнены за три месяца.  Велось строительство в Урдомском ЛПУМГ, это предприятие оставалось единственным во всем районе, где еще велось жилищное строительство. Был открыт плавательный бассейн, летом 1994 года в Урдомском ЛПУМГ был сдан 60-квартирный жилой дом. Летом 2000 года строители возвели в поселке газовиков детский городок. Однако в целом жилья не хватает, очередь на получение его по-прежнему велика.
 В сентябре 1990 года в Урдомском ЛПУМГ были установлены первые в районе два  компьютера.
В  1997 году коллектив Урдомского ЛПУМГ отметил свое 25-летие. К этому времени компрессорная станция перекачивала 230 миллионов кубических метров в сутки. Но реформы девяностых годов коснулись и газовиков: было закрыто подсобное хозяйство, прошло значительное сокращение кадров, случались, хоть и реже чем в других организациях, задержки выдачи заработной платы.
Для  некоторых организаций Урдомы реформы оказались гибельными: закрылся Комбинат бытового обслуживания, зимой 1992 года в Доме культуры леспромхоза демонстрировался последний кинофильм, после чего киномеханики остались без работы.
Но сильнее всего десять лет реформы изменили  Нянду, словно война пронеслась на крупнейшим в совхозе животноводческим комплексом, над самим поселком.
В начале 1992 года в районе образовался новый совхоз "Урдомский", ставший потом акционерным обществом "Урдома", руководил им С. Кяримов. Новое хозяйство объединило Нянду и Суходол, которые выделились из совхоза "Козьминский". А годом раньше в Урдоме было зарегистрировано фермерское хозяйство А. Д. Доники.
С большим недоверием многие в районе встречали начинания первого фермера, а по сути дела, первого предпринимателя Урдомы. Будь у Андрея Дмитриевича  другой, не столь упорный характер, давно, наверное, бросил бы свое дело. А он ходил, требовал, добивался своего. После трехмесячного разбирательства по инстанциям (от Архангельска до Урдомского поселкового Совета) райисполком принял решение: выделить Донике землю в количестве 86 гектаров.
Позже, когда в хозяйстве этом побывали тележурналисты из Архангельска, они окрестят Андрея Дмитриевича новым Робинзоном. Название точно, тем более, что был у него свой "остров": обосновался со своим хозяйством  в давно заброшенной всеми деревне Остров в 25-ти километрах от Урдомы. К тому времени, как снимал телеоператор усадьбу Доники, на ферме мычали три дойные коровы, около десятка первотелок, бычки, были кроме в хозяйстве три свиноматки.
Летом Доника заготовил 200 тонн сена, часть сена продал. Скептиков, предсказывающих скорую кончину фермерского хозяйства, к тому времени поубавилось, а в продовольственном магазине Урдомы время от времени стала появляться продукция няндского фермера, которая долго не залеживалась.
В отличии от других хозяйств района "Урдомский"  имел свой маслозавод, расположенный в пустовавшем долгие годы каменном здании электростанции, однако проблем с реализацией продукции  было немало. Если еще год назад в магазинах за сливочным маслом выстраивались очереди, дефицитный тот продукт отпускался в руки по 150-200 граммов, сейчас продукцию маслозавода при выросших ценах на нее удавалось сбыть с огромным трудом.
Выживать приходилось за счет мяса. Только за один 1990 год поголовье скота на Няндском животноводческом комплексе сократилось более чем на сто голов. Положение в хозяйстве приходило в упадок: зимовка 1991-1992 года проходила в очень сложных условиях: пало 48 голов молодняка, к весне  стаду грозила полная бескормица. В последующие годы поголовье продолжало сокращаться, а потом фермы и вовсе опустели: весь оставшийся скот был переведен в деревню Суходол.

*   *   *

Изменения претерпел и сам поселковый Совет. На организационной сессии 10 апреля 1990 года были избраны: председателем исполкома - В. Ф. Коршунов, председателем поселкового Совета -  начальник Урдомского лесопункта депутат А. Е. Рябцев. Через год обе эти должности стал совмещать В. Ф. Коршунов, а еще через год, в 1993 году, состоялась последняя сессия поселкового Совета, после чего депутатский корпус прекратил свою работу. Еще раньше перестал действовать исполком Совета, председатель исполкома стал называться главой Урдомской поселковой администрации.
Работать администрации поселкового Совета, которую возглавил А. А. Угрюмов,  пришлось в непростых условиях: в середине девяностых годов в муниципальную собственность был передан жилой фонд леспромхоза, на местную власть легла вся забота о его содержании. Тем не менее в условиях крайне недостаточного финансирования был построен  крытый мини-рынок, проведен ремонт школы, больницы, впервые за последние годы начат капитальный ремонт жилого фонда.

*   *   *

В 1997 году свое сорокалетие отметила железнодорожная школа ? 46. Собравшиеся выпускники и учителя-ветераны вспоминали, что учиться и работать сорок лет назад приходилось в тесноте: занимались в две смены. В школе было печное отопление, заготовкой дров занимались сами ребята с учителями. В восьмидесятые годы благодаря шефам из Урдомского ЛПУМГ к школе был пристроен спортивный зал, мастерские, отопление стало осуществляться от компрессорной станции. Долгое время директором школы работала В. А. Кибалина.
Через полтора года, в сентябре 1998 года, тридцать пять лет исполнилось Урдомской средней школе.
Об успехах педагогического коллектива, который  возглавляет З. М. Стенина, может служить доказательством хотя бы тот факт, что летом 1998 года школа из стен вышло четыре серебряных медалистки - Т. Казимова, Ю. Бровко, О. Позднякова и Е, Софронова.
Много интересного рождалось в стенах школы: в семидесятые-восьмидесятые годы было развито тимуровское движение, проводились военно-спортивные игры "Орленок" и "Зарница". Отряд юнармейцев школы однажды стал первым среди отрядов области и участвовал в во всесоюзном финале игр в городе Минске.
Была всегда сильна школа и своей художественной самодеятельностью, не раз привозили самодеятельные артисты школы главные призы с районных смотров. С 1972 года постоянно действовали летние лагеря труда и отдыха, с 1968 - школьное лесничество.
А почти через месяц после юбилея школы был еще один юбилей -  первому директору ее Е. М. Стрекаловскому исполнилось 65 лет. В том далеком 1963 году, когда школа еще только строилась, Евгений Михайлович работал заведующим орготделом Котласского горкома партии  и учился заочно на факультете истории Архангельского пединститута. В Урдоме (а она тогда временно входила в состав Котласского района) бывать по делам службы доводилось не раз.  Школа достраивалась, в Урдоме решали: кто станет директором ее, вот тогда и решили пригласить на должность директора молодого партийного работника. Специально ездил в Котлас к Стрекаловскому директор Верхнелупьинского леспромхоза И. В. Смирнов, уговаривал переехать в Урдому.
Не сразу Стрекаловский дал согласие. Уже настроился к тому времени историю преподавать в своем, Котласском районе. К тому же и года еще не прошло, как получил долгожданную квартиру в Котласе. Но - поехал. В августе 1963 года начал работать в Урдоме пока один, а потом и семья перебралась сюда.  Годами отпусков не зная, вместе со старшеклассниками строил клуб, столовую, мастерские. Первым в районе ввел в школе кабинетную систему.
Да и в том, что урдомчанки и шить и готовить на кухне умеют мастерски, тоже заслуга Стрекаловского есть: так и не смогло роно заставить упрямого директора учить в школе на мастеров машинного доения, вместо этого он открыл в школе швейный цех. Не многие знают, каким трудом и болью сердечной давалось это....
В 1984 году Евгению Михайловичу Стрекаловскому было присвоено звание "Заслуженный учитель РСФСР".

*   *   *

Еще с шестидесятых годов дошла песня об Урдоме, написанная когда-то комсомольским секретарем Владимиром Лоскутовым, она и сейчас порой звучит со сцены:
             Среди тайги на севере Европы,
             Где полгода властвует зима,
             Где зверье топтало свои тропы,
             Ты стоишь, поселок Урдома.
В девяностых годах со сцены Дома культуры начинают звучать и другие песни о родном поселке.
Бывает так, что один незначительный, на первый взгляд,  случай может подтолкнуть к большим делам. У Виталия Пономарева получилось именно так. Пришла однажды дочь Лена из Урдомской школы искусств с домашним заданием сочинить мелодию на такую тему: идет по Африке жираф. Посидела-посидела за пианино, поперебирала клавиши - не придумывается мелодия.
Папа решил помочь: набросал на бумаге простенький стишок про этого самого жирафа и показал дочери:
- А теперь к этим словам попробуй подобрать музыку, так проще будет.
Оказалось, и правда, проще.
Потом были другие задания, решали они по тому же простому правилу: сначала отец писал стихи, а дочь подбирала к ним музыку. Так создавались мини-песенки про котенка, который ловит мышей, про пса Барбоса.
Так бы, наверное, и забылся этот удачный опыт семейного музицирования, да однажды попались эти мини-песенки на глаза директору школы искусств А. П. Белых, а тот предложил Пономареву  вместе написать несколько песен. Так родилась лирическая, "Белые ночи":
             От закат до захода
             Не включают фонарей.
             Снова дарит нам природа
             Время сказочных ночей.
Эта песня прозвучала впервые в декабре 1994 года в Новогоднем концерте, исполнил ее автор музыки А. Белых. Потом появилась еще одна песня, на этот раз Пономарев написал ее в соавторстве с М. Шатским "Умирал солдат", она была исполнена впервые на праздничном концерте девятого мая 1995 года в Урдоме.
Есть и еще один автор у Виталия Пономарева, с которым ему работать особенно приятно - его дочь Лена.
- Мы с ней, как Пахмутова с Добронравовым, работаем дружно, - смеется он, - бывает, что и поспорим, в чем-то не соглашаемся друг с другом. Ничего, разойдемся в разные стороны, пока снова вдохновение не посетит.
Самой Лене из всего написанного вместе с папой больше всего нравится песня "Африка", ее она исполняла летом 1995 года на районном празднике песни.
А пятого декабря 1998 года в Урдоме прошел большой творческий вечер М. Штатского и В. Пономарева "Откровение", на котором прозвучало около двадцати песен, написанных этими авторами.  
Часто звучат с урдомской сцены песни, написанные и исполняемые А. Белых, Е. Япрынцевым, К. Чумичкиным и другими авторами. Но создаются в Урдоме не только песни, в газете "Вечерняя Урдома", которая начинает выходить в 2000 году (редактор В. Н. Цвид), печатаются стихи В. Пономарева, В. Фоминой, Л. Федуловой, В. Ложкиной, Ю. Сундукова.

*   *   *

Произошло в девяностые годы и событие, которое заставило говорить об Урдоме не только район, но и область, страну. Связано оно с именем, человека, который родился и вырос в небольшом поселке Песочный, входящим в состав Урдомы, но стоящим несколько в стороне, за лесом.
Выпускник Урдомской железнодорожной школе ? 46 В. В. Успасских в 1990 году зарегистрировал в Литве первое предприятие концерна "Виконда", специализацией которого было строительство газопровода.
- Однако вызванная властями страны в 1991-1992 годах гиперинфляция, - рассказывает Виктор Викторович, - не дала возможности  продолжить работать в этом перспективном направлении. Необходимо было создать такую экономическую структуру, которую не могли бы уничтожить ни сложное экономическое положение в стране, ни нападки одиночных злонамеренных политиков. К счастью, такой путь был найден. Сегодня "Виконда"  - это многопрофильная инфраструктура закрытого цикла, в которую входит более сорока предприятий, на которых работает около четырех тысяч человек. Это предприятия, связанные с производством пищевых продуктов и составляющие законченный цикл от посеянного в почву зернышка до прилавка розничной торговли.
Среди таких предприятий - "Крекенавос агрофирма", которая владеет пятью тысячами гектарами земли, мясоперерабатывающий цех ее был первым предприятием пищевой промышленности Литовской республики, получившим высокую международную оценку. В 1996 году агрофирма приобрела Кедайнскую консервную фабрику, которая сейчас является одним из крупнейших перерабатывающих овощи и фрукты предприятий Литвы.
 Гордость концерна - новейшая и модернизированная  фабрика "Викеда" по производству мороженого. Уже в первый год продукция экспортировалась в Латвию, Эстонию, Белоруссию, Украину, а в 2000 году была получена лицензия на экспорт в страны Европейского Союза. Ежегодно ассортимент обновляется, в 1998 году к празднику мороженного коллектив "Викеды"  изготовил увеличенную в сто раз порцию мороженного "Капризас", которая была занесена в Литовскую книгу рекордов. 
 В 1996 году в Урдому поступают один за одним вагоны: рядом с Песочным развернулось небывалое строительство: на средства В. В. Успасских  началось возведение храмового комплекса, включающего в себя церковь, колокольню, дом священника и приют для нуждающихся в опеке престарелых людей. А в августе 1997 года на освящение места строительства и закладки камня в фундамент храма, которое проводил Епископ Архангельский и Хомогорский Тихон, собралось чуть ли не все население окрестных мест.
Кто с восхищением и изумлением, а кто и с недоверием смотрели и на макет златоглавой церкви в руках своего земляка. Сомневавшихся и неверящих в реальность замыслов было немало, однако гигантский фундамент на месте строительства сильнее всяких слов убеждал в серьезности намерений.
- Детство свое я провел в этих местах, в поселке Песочном, - говорил Виктор Викторович сразу после того, как закончилось освящение, -жили небогато, приходилось трудно. Хорошо помню, как соседи часто выручали друг друга, делились порой последним. В благодарность всем жителям я и решил поставить церковь.
Летом 1999 года на место строительства едва ли не экскурсии ходили, и было на что посмотреть: уже к августу поднялась церковь, под крышу подводился дом для священника, велись работы на самом верху колокольни. Было чему поучиться: в отличие от привычных глазу стройплощадок здесь царил порядок, не было куч мусора, вовремя поступал стройматериал. На строительстве  работал большой отряд строителей из Литвы, их профессионализму можно было позавидовать.
А четырнадцатого августа 1999 года в Урдоме прошло торжественное освящение церкви, которое провел сам Патриарх всея Руси Алексий II. День этот вошел в историю Урдомы как незабываемый праздник, собравший в поселке большое количество гостей.
Одной из острых проблем поселка по-прежнему остается безработица, особенно страдает от нее молодежь. В какой-то мере решить эту проблему помог торговый центр "Виконда", открытый в 2000 году и объединивший в себе магазин продовольственных и промышленных товаров и кафе. Здесь было открыто 72 новых рабочих места.
История этого крупнейшего в районе торгового центра необычна: когда Успасских в первый раз оказался в Финляндии и попал в супермаркет, вид его столь поразил, что уже тогда он решил, что со временем откроет подобный в своем поселке. Такой супермаркет европейского вида появился, более того, планируется открыть при нем цеха по переработке сельскохозяйственной продукции, а также ягод и грибов.
2000 год запомниться запомнится еще одним событием: 15 июля в поселке прошел первый День Урдомы.

О. Угрюмов

::: РУКИ ОТ БЕЗДЕЛЬЯ ТОЖЕ БОЛЯТ :::

Лимитка для учителя
Помните, был в недалеком прошлом в моде такой эксперимент, когда молодежь организации или учреждения, назвав себя дублерами, отправляла на некоторое время на отдых работников постарше. Цель была одна - доказать, что молодежь не лыком шита и способна со многими проблемами управиться сама.
Нечто подобное обнаружил я в последние дни сентября 1996 года в Урдомской средней школе. Учебный год в разгаре, а тут уроки ведут лишь несколько преподавателей из тех, что только-только пришли сюда работать.
В отличие от эксперимента с дублерами не чувствовалось во всем этом действе энтузиазма и энергии, наоборот, что-то напряженное, надрывистое носилось в воздухе, атмосфера в стенах школы больше напоминала предгрозовую. Да и называлось все это совсем по-другому: забастовка.
Мы сидели в директором школы Зинаидой Михайловной Стениной в ее кабинете, моя собеседница вела пальцем по длинному списку фамилий педагогов, каждому давая характеристику на предмет благосостояния. И судя по всему, благим материальное состояние урдомских учителей назвать было никак нельзя. Проще тем, у кого муж работает в  организации, где зарплату выплачивают почаще. Но есть семьи, где оба супруга - педагоги. В прошлом году один из таких учителей признался с горечью: обошел более тридцати семей, прежде чем смог занять некоторую сумму и оплатить пребывание ребенка в детском саду.
О забастовке учителя Урдомы говорили еще в прошлом году. В начале 1996-го, когда старые долги  погашать никто, похоже,  не  собирался,  а  новая  задолжность  по зарплате достигла отметки трех месяцев, учителя, кто помоложе, предложили начать забастовку уже в первый учебный день. Возразили педагоги постарше: будем с голоду помирать, но первую школьную линейку проведем.
Провели. На посланный в отдел образования ультиматум об объявлении забастовки ответа не последовало. Тогда и постановили: бастуем. Работать остались только директор школы да молодые учителя, кто только приступил в этом году к работе, а потому и долгов по заработной плате пока не имеют.
О том, что в коридорах районной власти урдомской забастовки не заметили совсем, сказать нельзя. Уже вскоре после того, как она была объявлена, учителям предложили получить лимитные книжки. Для непосвященных поясню, что по таким книжкам можно в магазине получить на указанную сумму (в данном случае - 300 тысяч рублей) необходимые продукты. Мне посчастливилось подержать в руках этот уникальный образец финансовой мысли нашего времени: простой разлинованный лист с печатью. Приходишь с ним в магазин, предъявляешь лист вместе с паспортом. После того, как покупки окажутся в сумке, покупатель и продавец, как при подписании международного договора, должны обменяться подписями.
Операция малоприятная, если представить к тому же, что за спиной стоит нетерпеливая очередь. А с другой стороны, нашего человека после всех талонов, карточек, списков удивить какой-то лимитной книжкой трудно.

Забастовка наоборот
Поинтересовался я у Стениной реакцией родителей на то, что дети дома сидят. Первый телефонный звонок на эту тему прозвучал в директорском кабинете только на третий день после объявления забастовки.   Абонент на том конце провода внимательно выслушал объяснение директора школы о забастовке и положил трубку. Ни расспросов, ни возмущения, ни сочувствия.
Такое удивительное спокойствие, больше похожее на равнодушие, скорей всего можно объяснить тем, что родители многих  школьников  сами  сидят  дома  без  работы  - леспромхоз вот уже месяц как остановил производство. Не заготовляется лес, не пилится древесина. Лишь на нижнем складе идет отгрузка древесины, там ее скопилось более двадцати тысяч кубометров.
- Нас рабочие просили не останавливать производство, - говорит главный инженер предприятия Р. Н. Климов. - Уж про долги по зарплате молчат, а ее полгода  не получали. Нам бы, говорят, тысяч по двести на хлеб да курево дайте - будем работать.
- То есть, забастовка наоборот?
- Вот-вот, получается, что мы, администрация бастуем. Но что делать: кончилось топливо. С топливом  решим вопрос, тревожит другое: из месяца в месяц растут железнодорожные тарифы на перевозку, Котласский комбинат  снижает цены на древесину. В условиях таких вся работа только себе в убыток.
Еще в начале 1996 года шли дела у леспромхоза неплохо, по крайней мере  зарплата выдавалась в срок. Этот год тоже начали хорошо: по сравнению с прошлым годом "плюсовали" по всем основным показателям, впору об экономическом подъеме речь вести. Увы, за благополучными цифрами - горы древесины, продаваемой за бесценок.
Выход экономика диктует один: снижай себестоимость кубометра древесины. А это значит - отказывайся от всей социальной сферы, проводи сокращения в коллективе леспромхоза, который в последние несколько лет и так уменьшился почти втрое. А что это такое - безработица, в Урдоме  узнали хорошо, процент безработных здесь один их самых высоких в районе.
За каких-то полгода изменилась Урдома. Сошел со скорого поезда и словно на рынок попал: мечутся по перрону люди с ведрами, бидонами, пассажирам клюкву да бруснику продать пытаются. Приторговывали у вагонов и раньше, но больше старушки. Нынче преобладают люди среднего возраста.
У вокзала толчея, зато у диспетчерской лесопункта стоит непривычная тишина. Пусто на улицах, людям как будто даже стыдно в рабочее время на улицу выходить. Пусто в разгар рабочего дня и в леспромхозовской конторе, здесь можно застать лишь несколько человек. После разговора с директором АО "Верхнелупьинский леспромхоз" Петром Ивановичем Лисицинским я присел в сторонку: у него начался прием посетителей.
Приходили  женщины, просили деньги. Последним был бойкий мужичок. Поздоровался, с порога спросил:
- Ну что, на работу нас не вызываете еще? А то, поверьте, руки от безделья уже болеть начинают.

Беда и полбеды
Кабинет директора АО "Урдома" строг до аскетичности. Никаких излишеств: лишь письменный стол да стулья. На стене единственное  украшение - огромный портрет Ленина, забытый тут, видимо,  еще со времени постройки конторы.
Под портретом за пустым столом сидит недавно избранный на новый срок директор Кяримов с таким видом, как будто срок этот ему дали только что на суде. В кабинете  сумрачно, я потянулся рукой к выключателю, но Сабир Сайфутдинович остановил: света нет, контора отключена за долги.
- Вы знаете, чем отличается нынешний руководитель от своих предшественников? -  директорствует он ни один год, поэтому я с готовностью внимаю. - Прежде думали: как производство наладить. Сейчас я могу весь день промотаться по организациям с ящиком масла, умоляя купить его, чтоб хоть какие-то наличные деньги получить. И буду счастлив, если удастся продать.
Ящиком масла всех дыр не заткнешь. Техника в гараже избита, изношена - это еще полбеды. Топлива  нет - беда. Надо было перед распутицей вывезти корма из-за реки к фермам - собирали для одного трактора солярку в гараже чуть не по литру.
Но лучше всего почувствовать сегодняшнее положение Няндского хозяйства можно на его животноводческом комплексе. Не слышно голосов. Не скрипят массивные ворота ферм. Из трех огромных ферм две давно уже стоят без дела.
- В этом году стадо мало уменьшилось, - вместе со мной, выбирая средь залежей навоза места посуше, до этой единственной работающей фермы пробирается животновод Галина Низовцева, - а вот в прошлую зиму что творилось:
Попутчица моя показывала по пути фермы, в которых некого доить, баню, в  которой давно уже никто не моется, упавшую водонапорную башню.
- А это наш Дом культуры, - кивнула она на рубленный из мелкотоварника то ли дом, то ли хлев.
История этого строения такова. Старый няндский клуб давно пришел в негодность. Идти на дискотеку на  станцию или в ДК леспромхоза - с пустым карманом не войдешь. Парни сами нарубили лес и построили в сторонке от комплекса домик, поставили печь. Так и собираются в своем клубе.
В отличие от ферм сама Нянда, похоже, за последнее время ни в чем не изменилась. В конце улицы слышен рокот бензопилы, он доносился из-за кучи свеженапиленных чурок.
- И откуда дровишки? - интересуюсь.
- Да известно откуда, с леспромхозовскими обмениваемся: машина навоза от своего скота на машину дров.
Учиться нынче сельскому жителю приходится всему: и натуральному хозяйству, и натуральному обмену. И торговле, поскольку заработную плату, если когда и выдают, то не деньгами. Давали сливочным маслом - кусками, килограммами. А недавно в качестве получки выдали на руки меховые шапки. Вот и побежали с шапками к соседям-газовикам: не купите?
Взрослым трудно. Но они, кроя на чем свет стоит и нынешние порядки, и свою жизнь, все ж привыкают к пустой картошке на обед и на ужин. Больнее смотреть на детишек, им-то как объяснить, отчего родители не в состоянии даже хлеба из магазина принести.
- Сегодня редко кто из родителей может заплатить вовремя за ребенка, - рассказывает заведующая деткомбинатом Любовь Арсентьева, - а многим и вовсе нечем платить. Но за долги ни одного ребенка мы не отчислили: здесь он хоть поест вовремя.
Но и тут экономить приходится на всем. В апреле   пришло очередное сокращение кадров. Будущих первоклассников выпустили раньше срока, а три группы детей объединили в одну.        
Как же выкручиваются при такой бедности? Нет игрушек - воспитатели сами научились делать. И не только воспитатели. Уж на что, казалось бы, могут пригодиться старенькие, порядком вылинявшие детские одеяльца? Но объявили конкурс среди родителей: кто оригинальней оформит такое одеяльце. И сразу повеселела детская спаленка: на кроватках каких только узоров не увидишь! И светилась в них искорка едва заметной надежды на что-то светлое и радостное.
Неужели мы не дадим им разгореться?

В. Гасиджак

::: ЗВЕЗДА ГЕРОЯ :::

Честно признаюсь, волнение охватывает, когда на ладонь ложится пятиконечный кусочек ярко-желтого металла - золотая звезда Героя Социалистического труда. Острые концы ее слегка впиваются в ладонь, щекоча кожу, от металла исходит приятная истома. Ощущение такое, будто прикасаешься к чему-то неземному...
Из широкого окна просторной гостиной в его трехкомнатной квартире, расположенной по улице Карла Либкнехта, открывается чудесный вид на обустраивающийся поселок газовиков. Прямые линии улиц, обставленные по обеим сторонам словно игрушечными домиками и коттеджами разнообразных архитектурных стилей. Еще, казалось бы, совсем недавно здесь было болото, где коренные урдомчане набирали не по одному ведру ягод. А теперь кипит жизнь.
Он часто останавливается у окна, смотрит на это буйство жизни. Какие мысли посещают в эти минуты ветерана труда, почетного работника газовой промышленности, Героя Социалистического труда Александра Ивановича Парилова, одного из зачинателей строительства, участника пуска первой очереди, свидетеля становления КС-13, как мощного узлового центра по транспортировке природного газа?
... Знал ли слободчиковский паренек Санька Парилов из колхоза "Максим Горький", в военные сороковые гоняя лошадей в ночное, что в будущем его трудовая биография станет "зеркалом" уходящей эпохи, достойным примером честного отношения к труду. У него типичная для того поколения биография: голодное и холодное военное детство, юность в стране, охваченной послевоенной разрухой. После окончания семи классов Слободчиковской школы учился в ремесленном училище, работал на судоремонтном заводе "Красная кузница".
В послевоенные годы был брошен клич о призыве молодежи на строительство лесной промышленности. Комсомолец Парилов пошел в райком за путевкой. По распределению попал в родные места, на слободчиковские земли.
Работал в Сендугском лесопункте, потом в Лысимском, откуда в пятидесятом году был призван в армию.
Повзрослевшим и возмужалым прибыл домой демобилизованный солдат Александр Парилов. Станция Урдома, тогда еще совсем небольшой населенный пункт, стала его новым пристанищем. Устроился в путейную часть на железную дорогу, обслуживал путейные механизмы и дрезины.
Молодой токарь уже тогда проявил себя опытным, деятельным и разносторонним специалистом. Его часто посылали в Сольвычегодск на помощь деповским токарям, когда там "горел" план. Тогда это называлось - "на прорыв".
Это с его подачи был технически разработан и внедрен железнодорожниками Урдомы, а потом получил широкое применение повсеместно новый метод укрепления торцов шпал от растрескивания. Александр Иванович предложил вместо обмотки концов шпал железной полосой использовать деревянный клин с нарезанной резьбой, который наподобие винта вкручивался перпендикулярно в шпалы с обеих концов.
За разработку и внедрение этого метода Парилов получил право представить его на ВДНХ в Москве, где ему была вручена медаль участника выставки. Было это в 1968 году. А за большие трудовые достижения и высокие производственные показатели он был представлен к правительственной награде - ордену Трудового Красного знамени.
С сентября 1971 года Парилов связывает свою судьбу с газовой промышленностью. На месте нынешнего гаража дорожного участка тогда стояло несколько вагончиков, здесь находилась контора управления "Отделения дирекции строящихся газопроводов". Несколько подрядных организаций вели строительство первой очереди газокомпрессорной станции.
- Примерно в том районе, - вспоминает Александр Иванович, - где сейчас находится столовая газовиков, тоже стояло несколько вагончиков: здесь жили строители, располагались службы, ведущие строительство. Жилья, кроме бараков, еще не было. Удобств никаких, в общем, типичный "поселок на колесах". Когда прибыл станок, его некуда было поставить. Мастерских для такого крупного оборудования еще не построили. Пришлось использовать для этих целей один из боксов автомобильного гаража. Помещение - навес и что-то похожее на стены, сквозь которые свободно гулял ветер, стало токарным цехом.
Работы было много, строительство шло круглосуточно, в несколько смен. Александр Иванович вспоминает, что его часто будили по ночам: срочно требовалась какая-нибудь деталь. Понимал, что нужно, без лишних слов одевался и спешил в цех.
Четверть века прошло со дня пуска первой очереди компрессорной станции, но дата  - пятое декабря 1972 года - не изгладится из памяти тех, кто принимал непосредственное участи в наладке и пуске первых двух агрегатов.
На протяжении многих лет Парилов вел свой трудовой паспорт с оценкой "отлично". Он принимал активное участие во внедрении и доводке новых для отрасли газоперекачивающих агрегатов с судовым приводом. Добивался сокращения сроков ремонта по сравнению с нормативными в полтора раза, с его подачи было внедрено множество рационализаторских предложений.
Помимо всего вел и активную общественную работу: был председателем товарищеского суда, руководил группой народного контроля, как специалисту высочайшей квалификации, ему было поручено наставничество над прибывающей на предприятие молодежи. Только в 1985 году он подготовил шесть слесарей для самостоятельной работы по обслуживанию технологических установок. В 1985 году ему, взявшему и успешно выполнившему социалистические обязательства в честь 40-летия Победы и 50-летия стахановского движения, было предоставлено право присутствовать на слете передовиков в Москве.
За большие достижения и активное участие в общественной жизни Александр Иванович Парилов был награжден медалями, орденами Трудового Красного знамени, "Знак почета", Октябрьской революции, удостоен высокого звания Героя Социалистического труда.
Где-то там, за лесом, работает его компрессорная станция, бурлит трудовая жизнь. Новые времена, новые люди. И он уверен: будут здесь трудовые достижения, будут новые герои с другими звездами - без серпа и молота. Но его звезда будет всегда первой. 

О. Угрюмов

::: ТАБЛИЧКА НА ДОМЕ ЛЕСОРУБА :::

На улицах рабочего поселка Урдома среди густой листвы тополей и берез можно рассмотреть на углу некоторых из домов небольшие таблички "Здесь живет заслуженный работник леспромхоза:"
В эпоху поголовного соцсоревнования это звание местного масштаба давалось далеко не каждому и ценилось, пожалуй, не меньше, чем медаль. С годами повыгорели надписи, потускнела яркая краска. Неужто в новую эпоху всеобщей девальвации приравняли и их к забытым выцветшим плакатам?
Ни у кого такой отпечаток не накладывается на руки, как у вальщика леса. Здороваясь с ним за руку, будь начеку: кто по лесу с тяжеленной "Дружбой" потаскался не один год, пальцы у того, что клещи, сдавит - хоть кричи.
Ивану Михайловичу - знаю, что и руки больные, и возраст солидный, только-только шестьдесят отметил - руку подал, а в голове мысль шальная промелькнула: а ну как решит подшутить, показать: мол, и шестьдесят - не возраст. Но он шутить не стал, у порога встретил радушно:
- Давай-давай проходи в комнату. Давненько не виделись.
Знакомы мы с Зарецким, известным вальщиком и бригадиром Верхнелупьинского леспромхоза давно, правда, в делянке встречались реже, больше запомнил его по горячим и неприглаженным выступлениям на партийных собраниях да в президиумах. 
А  посидеть  за столами,  красным бархатом украшенными, ему довелось немало, личность в семидесятые-восьмидесятые годы была известная: член обкома профсоюза, член обкома партии, имеет два ордена "Знак почета", заслуженный работник леспромхоза.
Нынче одно упоминание о президиуме, обкоме партии у кого-то, возможно, вызовет далеко не самую приятную реакцию: мол, знаем-знаем, как в обкомах да райкомах передовики да правофланговые рождались. Я  скажу одно: может в каких других отраслях передовиков и  делали в партийных кабинетах да профкомах, да только не в лесной. Тут уж каким хорошим не будь, но поехал в лес - все заслуги прошлые и партбилет оставляй дома. В лесу на это не смотрят, там ты - как на ладони, быстро распознают: кто за чужой спиной укрываться готов, а кто работать может.
Вальщиками, как и солдатами, известное дело, не рождаются. Это про Зарецкого сказано. Родом сам с Белоруссии, сюда, в Верхнелупьинский леспромхоз, приехал после окончания Гомельского лесотехникума. Сколько их, таких вот молоденьких специалистов, перебывало здесь и у скольких, срок свой отработавших, сейчас даже фамилию вряд ли кто вспомнят.
А вот он прижился, и крепко. За свою сорокалетнюю трудовую биографию Зарецкий был и мастером, и техноруком, и в начальниках лесопункта даже ходил. Но всякий раз хождение во власть одним заканчивалось: тем, что на все махнув рукой, брал в руки привычную "Дружбу" и отправлялся валить деревья. А делать это, что и говорить, умеет. Тут за ним редко кто угнаться мог, хотя пытались многие.
- Прежде, что ни говори, а работалось интереснее, - кивает головой Зарецкий, - вот если ты, скажем, сработал хорошо, тебя поздравят, тебе благодарность объявят, грамоту, а может и путевку в санаторий вручат торжественно. А это трогало. Теперь - не то. Все ли нормально в бригаде, как поработали за месяц - никого в конторе не интересует.
У Зарецкого соперников было немало, но был один, на все эти времена, Николай Яковлевич Букашкин, с которым и соревновались из декады в декаду, и дружили, первыми поздравляя друг друга, если тот добивался успеха. Первыми в леспромхозе стали они работать укрупненными бригадами. Первыми начинали трелевать лес за вершины, а потом, глядя на них, осваивали новую технологию и другие.
Сейчас оба на пенсии, но встречаются часто, только вот разговоры у двух бригадиров чаще всего бывают невеселые. В Урдому Зарецкий приехал, когда поселок еще только-только строился, несколько щитовых домиков стояли среди леса и грязи. На его глазах Урдома строилась, превратившись за десять - пятнадцать лет в крупнейший в районе поселок.
Немногие, наверное, помнят сейчас, что четверть века назад  было  принято  в  Министерстве  лесной  промышленности решение о создании образцово-показательных лесных поселков. Попала в их число и Урдома.
Образцово-показательным эталоном  она, правда, не стала, но по уровню жизни урдомчане на ближайших своих соседей поглядывают свысока. Тем грустнее сейчас смотреть, как постепенно теряет рабочий поселок свое лицо. Закрылся Дом быта, теперь в нем не шьют и не подстригают - разместился здесь небольшой частный магазинчик. Ветшает жилье, а ремонтировать некому.
Меняется не только внешний облик поселка, на виду теперь не рабочий человек - тот, кто оказался более оборотистым, более хватким. На Доску почета портреты их не вешают, да и табличек "Здесь живет заслуженный:" на их домах пока не появилось, но с ними здороваются уважительно,  им завидуют.
- Ну, а вы ощущаете себя богачом? - спрашиваю Зарецкого, когда наговорились и о соревновании, и о соперниках, и о сотнях-тысячах кубометров древесины, добытых нелегким трудом.
- Да какой я богач, я им никогда и не был. Я так скажу: кто был простым рабочим, тот богатства и тогда не нажил, и сейчас не наживет. Ну, машину в свое время купил, ну, детям помогаю. А в квартиру эту как въехал в шестидесятом году, так и сейчас живу в ней.
- Я слышал, что вы и сейчас с "Дружбой" не расстаетесь, так?
- Да, зимой выхожу работать. Конечно, тяжело, но к пенсии все ж какой-то приработок. Да и бригада хорошая, жаль бросать. Вальщиков, сам знаешь, мало сейчас. Старики одни в лесу работают, молодежь в лес не идет.

Вот так бывает: узнал, что Зарецкий свое шестидесятилетие в лесу с бензопилой встретил, решил рассказать: вот, мол, насколько крепок мужик русский. Да только рассказ этот отчего-то получился невеселым.

О. Угрюмов

::: И ВСТАЛ ХРАМ... :::

За сравнительно небольшую свою историю Урдома праздников повидала немало. Такого, какой состоялся 14 августа 1999 года - еще не бывало и не будет никогда. Уже когда основные торжества по освящению храма в честь иконы Казанской божьей матери были завершены, когда начали разъезжаться высокие гости, у пятиэтажек поселка газовиков шел концерт. Пела Маша Распутина, а местный урдомский зритель хладнокровно прогуливался меж магазинчиков, потягивал из бутылок пиво и как будто не звезда российской эстрады кричала в микрофон, а девушка из местной самодеятельности.
- Нет, говорили тут же, - Распутина нам не понравилась. А вот Андрей Державин - другое дело, и ансамбль "Красавушки" из города Красавино тоже долго со сцены отпускать не хотели. Домой пока не торопимся - в двенадцать часов ночи еще будет фейерверк, посмотреть хочется.
После того, как началось строительство церкви, в поселке к чудесам, похоже, стали привыкать. Не удивились особо и тому, что в далекий лесной поселок на освящение златоглавого храма прибудет сам Патриарх всея Руси Алексий II. Как должное восприняли, видимо, и то, что лившие почти беспрестанно  несколько дней и грозившие все испортить ливни в день освящения храма прекратились. А когда долгожданный вертолет приземлился на площадке Урдомского ЛПУМГ, и Патриарх ступил на урдомскую землю - и вовсе выглянуло солнышко.
Надо ли говорить, что у церкви в тот день собралась не только вся Урдома, приехали жители не только Ленского района, но и гости из Виледи, Котласа, Красноборска, Коряжмы. Ошиблись скептики, говорившие о неприступности высокого гостя, о многочисленной его охране - выйдя из машины, Алексий в первую очередь подошел к ожидавшим его людям, поговорил с ними и только после этого направился к храму.
Тучи еще долго ходили по небу в этот день, темные, дождливые, а в золоте куполов отражалось солнце. Небольшой дождик прошел потом, после того, как закончилось освящение церкви, но его вроде бы и не заметил никто. Многие из собравшихся здесь, а особенно урдомчане (церкви в этих местах не было никогда) на церковной службе оказались впервые. И хотя от долгого стояния устали ноги, смотрели на происходящее  - на крестный ход, на обряд торжественной литургии, которая совершалась прямо на улице, на большом деревянном помосте - какими-то новыми глазами. А когда служба подошла к концу, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II обратился к собравшимся:
- Я рад, что приехал в это ваш небольшой лесной поселок. Эти лесные места видели немало страданий, их можно назвать Голгофой, поскольку тут погибли сотни и сотни человек, кто был сослан сюда, кто строил здесь железную дорогу. И теперь здесь в память о страданиях этих людей стоит великолепный храм, подобных которому на северной земле еще не бывало.
О великолепии нового храма говорить можно долго и много. Лучше всего было бы, конечно, просто побывать здесь, постоять у изумительной работы алтаря под белоснежной высью сводов, послушать перезвоны колоколов. Столько же можно говорить и об уникальности его. Прежде всего урдомская церковь - единственный на всем Севере храм с золотыми куполами. Причем при изготовлении их была применена технология, которая впервые была применена при золочении куполов храма Христа Спасителя в Москве.
Отличается от северных церквей урдомская и видом своим. Вот что сказал по этому поводу автор проекта Владимир Подгорный:
- При подготовке проекта я старался использовать все: изучал опыт возведения храмов не только здесь, на Севере, но и опирался на византийский стиль, который является первоосновой церковного строительства.
И, конечно же, уникальность храма в Урдоме в том, что он единственный на Севере, который был освящен Патриархом всея Руси. И уже одно это будет всегда притягивать сюда верующих из разных мест. Для них, приезжающих помолиться, тут выстроена гостиница, здесь же, в этом здании, дом священника. За торжественностью момента мало кто обратил внимание еще на одно необычное строение. Лет тридцать назад был в эти местах замечательный пруд. Со временем пришла в негодность плотина, не стало и пруда. Виктор Викторович Успасских, на чьи средства и была выстроена церковь, восстановил плотину. Пруд снова радует своей красотой.
- Это прекрасно, что Виктор Викторович не только отстроил церковь, - сказал по этому поводу на пресс-конференции Алексий II, - но и занимается решением социальных вопросов, заботится о том, чтобы шло восстановление прекрасных уголков природы около церкви.
- Человек славен не деньгами, а делами, - эти слова не один раз говорил в этот день сам Успасских, который в сорок с небольшим лет не только добился многого в своей жизни, но и поставил на родине своей церковь. И были это не просто слова. Один характерный момент: уж сколько собралось на торжества в честь освящения высоких гостей, а на самые почетные места, перед самым помостом, где проходила литургия, усадил Виктор Викторович своих земляков, пожилых людей. И к ним же, к землякам своим, обращаясь, говорил:
- Не надо думать, что вот появился на вашей земле храм, что станете молиться - и манна небесная с неба посыплется. Для того, чтобы жизнь стала лучше, надо еще много трудиться. Трудиться, а не просто ждать блага. Встал на этой земле храм, каким он будет - зависит теперь от вас.
А погода в те дни вдоволь побаловала урдомчан солнцем. А в понедельник опят с утра зарядил дождь. Вот и не верь после этого в чудеса.

О. Угрюмов

::: ДЕНЬ УРДОМЫ :::

В Урдоме давно удостоверились в том, что их земляк, руководитель крупной фирмы "Виконда" в Литве - человек слова: что ни пообещает - делает. По крайней мере, его прежние обещания, потребовавшие, кстати сказать, немалых средств, выполнены. И вот тому еще одно подтверждение - нынешний праздник поселка. Как и в прошлом году, когда прошло в Урдоме освящение церкви, построенной на средства Успасских, без затрат земляка местной администрации не удалось бы субсидировать такие мероприятия, как изготовление красивых памятных значков, приглашение в глубинку звезд российской эстрады.
Характеристика самого праздника обычна: много народу, веселое настроение, богатая торговля. А вот детали весьма своеобразны. Скажем, восьми лучшим урдомчанам - лучшему строителю, педагогу, спортсмену и другим заказали по золотому значку. А кому их вручать, решали сами жители поселка. Голосованием. Лучшим здешним предпринимателем, например, признали Николая Фокина, лучшим работником культуры - Марата Шатского, чьи песни о поселке, о лесорубах, о любви часто звучат в его исполнении на концертах.
Была среди этих номинаций и самая почетная - Человек года. В тетрадки, куда избирательная комиссия (была на празднике и такая!) заносила имена претендентов на это звание, насчитывалось более десятка человек. Но больше всего голосов, а сними и золотой значок.

= УРДОМА В ЛИЦАХ =
 (Для "врезки" в каждую главу)

::: Глава первая :::

На тракторной базе по инициативе инструктора канадского метода Парилова и заведующего производством Шулованова из старых поперечных пил сделали лучковые пилы. Лучшие стахановцы произвели испытания этих пил и получили хорошие результаты: пила не уступает привозным пилам, дает высокие результаты.

* * *
Все теперь культурно стало,
Ни одной избушки нет,
Где бы не было журнала,
Где бы ни было газет.
(Из частушек 30-х годов)

* * *
Работа по ликвидации неграмотности не начата... А ведь есть где поработать: на одной только тракторной базе неграмотных и малограмотных взрослых насчитывается 35 человек, плюс детей школьного возраста 30 человек. Нужна стационарная начальная школа, а РОНО не имеет даже и списков детей школьного возраста.

* * *
... Мы обязуемся лично вместе с мужьями отработать в лесу по 30 рабочих дней в течение сезона, а некоторые из нас будут работать наравне со всеми лесорубами на протяжение всего сезона.
(Из решения районного совещания жен стахановцев тысячников 11 сентября 1936 года)

* * *
А. Пятиев, тысячник, участок Ель:
Я заключил договор на заготовку одной тысячи кубометров. Изо дня в день подымал производительность труда, стремясь в срок выполнить договор. Но плохо, что администрация не создала мне условий. Вместо двух лучковых пил я имею одну, и то плохую. Долгое время пришлось жить в плохом помещении. Теперь переместили в новый барак, но не дали койки м спать приходится на полу.

* * *
"Лесорубы живут в скверных условиях - в бараке тесно и грязно, в них же сушат сбрую и одежду. Уборных нет. Возникает вопрос: есть ли на лесопункте медицинский надзор? А если есть, то почему он не борется за культурное жилье людей?"
Из письма в редакцию газеты "Ленский колхозник"

* * *
Тоня Насонова, возчица Вандышского леспромхоза:
- Работая в постоянном кадре, я заключила договор на вывозку 1500 кубометров. К вывозке приступила при первой же возможности. За мной закрепили хорошую лошадь, сбрую и подвижной состав. Сначала я вывозила 10-11 кубометров, не знаю почему - то ли была дорога хуже, или у меня самой опыта было меньше. Теперь я добилась производительности до 23 кубометров. Возить у нас, конечно, близко - один километр. Я делаю 9-10 оборотов в день, с нагрузкой на воз 2-2,5 кубометра.

* * *
"...день 8 марта 1937 года является рабочим днем. Женщинам кончать работу на 2 часа раньше обычного времени".
Из распоряжения по леспромхозам.

* * *
Жены ИТР Сендугской подвесной дороги включились в движение женщин.
Обязуются: взять под контроль работу столовой, пекарни, ларька, подготовить художественную постановку. Призвали поддержать движение жен ИТР Вандышского леспромхоза.

* * *
"Рабочие и служащие Вандышского леспромхоза одобряют и приветствуют приговор Верховного Суда Союза ССР над бандой шпионов и изменников родины - Тухачевского, Якира и других. Ленский колхозник от 30 июня 1937 года".
Из письма в редакцию газеты "Ленский колхозник"

* * *
...ряд комсомольских руководителей вместо настоящей проверки фактов заявлений на комсомольцев немедленно исключали их из комсомола, а райком комсомола не проверяя этих решений первичных организаций подтверждал решения первичных организаций.
... предложить бюро райкома ВЛКСМ пересмотреть свое решение о неправильном исключении из ВЛКСМ, а также обязать первичные организации при Вандышском леспромхозе пересмотреть свои решения о Гулынине, Баранове, Бобылеве...
Из постановления пленума райкома ВЛКСМ от 20 марта 1938 года.

* * *
...обязать РОНО т. Малофееву к 1 мая организовать библиотеки во всех сельсоветах и колхозах, за счет предусмотренных фондов на культурные цели, доведя до 75 библиотек по району. ...при Вандышском леспромхозе установить кино-стационар. Зав. Роскино Калинин.
- из Постановления бюро Ленского райкома ВКП(б) "О культурно-просветительской работе на ближайшее время"от 20 марта 1938 года.

* * *
З. Ф. Игин, парторг Вандышского леспромхоза:
- Отставание лесной промышленности продолжается и сейчас. Надо решительно, быстро взяться за ликвидацию последствий вредительства. До 1938 года лесосеки использовались вредительски.
Из речи на партийной конференции.

::: Глава вторая :::

 Это сейчас зовут ее все уважительно - Александрой Ивановной Шлегель, а в те, сороковые годы в вандышских мастерских ее, начинающего токаря, многие называли кто Саней, кто Шурой. Звучало это как-то совсем по-мальчишески, не по-женски. Может от того, что мужские имена так редко звучали теперь в этих стенах...
Сейчас она на пенсии, но в снах видит свой цех и так хочется порой услышать гул работающего станка, так хочется пустить металлическую стружку.

* * *
Если вас заставит необходимость летом, весной или осенью побывать в центре Верхне-Лупьинского леспромхоза в поселке Вандыш, - писал в районной газете один из, тех, кто бывал в поселке, -то не имея самолета или собственного водного транспорта вам обязательно придется от разъезда Слободчиково пешком промерить километра два пути по шпалам и километра два по настилу в одно бревно, захламленному валежником и заросшему болотными травами. Иной дороги здесь, к сожалению, не существует.

::: Глава третья :::

Доярка из колхоза "Дружба" Эрна Куксгаузен, надоившая за 9 месяцев 1957 года от каждой коровы по 2307 килограммов молока, занявшая первое место по району, премирована швейной машинкой. Пастух Евгений Николаевич Политов премирован ружьем.

* * *
1957 год. Колхоз "Дружба" уверенно лидирует в соревновании хозяйств района за повышение молочной продуктивности коров. С колхозной сцены поются частушки:
Чтоб Америку догнать,
Чтобы ей поставить нос,
Снимайте больше корнеплодов,
Нажимайте на силос...

* * *
Школьники Нянды активно помогают колхозу "Дружба" в подготовке к весеннему севу. Они изготовили в предканикулярные дни восемь тысяч торфоперегнойных горшочков для рассады. Всю подготовку массы ребята также взяли на себя. Они разбились на группы по пятнадцать человек в каждой. Одна группа приготовляет торф, просеивает его, вторая - подносит ящики с опилком и просеивает его через сито, третья - подносит воду и подогревает ее, четвертая - заготовляет коровяк и делает раствор, пятая делает смесь, добавляя в нее калийную соль и суперфосфат. Самые сильные ребята работают на станках и остальные относят горшочки под навес. Хорошо поработали А. Тарасачев, П. Бутин, Г. Софронов и другие.

* * *
Железнодорожный путь на участке шестого околотка Урдомской дистанции пути под руководством дорожного мастера В. Е. Ильина содержится в отличном порядке. Заботливо относятся к содержанию пути обходчики А. Алексеева, Д. Путинцева, А. Яковский. Закрепленные за ними участки показали на приборе путеизмерителя ноль баллов. Это лучший результат содержания пути!

* * *
По итогам за четвертый квартал 1950 года первое место среди шоферов заняли А. М. Бачин и П. Т. Акулов из Верхнелупьинского леспромхоза. В том же году они занимают первое и второе места во Всесоюзном социалистическом соревновании рабочих ведущих профессии Министерства лесной промышленности СССР. Министр лесной промышленности СССР Орлов наградил обоих водителей именными часами.
 

::: Глава четвертая :::

Давно работает учительницей в Урдомской средней школе Софья Петровна Черепанова. В этом году она руководит 4"а" классом. Все свои знания, накопленный за двадцать лет работы отдает она детям. Им же - ее материнская чуткость. Мы, родители, спокойны за наших детей.
 Родительский комитет

* * *
...В мебельный магазин станции Урдома приятно заходить. Знаешь, что выслушают все твои просьбы и вежливо обслужат. Иной раз просто так забежишь в магазин, посмотреть, что есть, а продавец Зинаида Михайловна Чуланова уже спрашивает: "Что бы вы хотели приобрести?"
Уважают люди ее. В магазине и на улице можно слышать: "Здравствуйте, Зинаида Михайловна!"
Е. Галин

* * *
...Однажды отработала свою смену, пришла домой и со мной стало худо. Только успела сказать старшему сыну, чтобы бежала в больницу, и потеряла сознание. Не помню, как пришла Галина Васильевна Годовикова (а она явилась сразу), как оказала мне помощь. Муж был ночью на работе. Чтобы дети не беспокоились и больше не бегали за помощью, Галина еще дважды заходила ко мне, проверяла самочувствие.
Т. Щедричева.

* * *
"Закончила школу так давно - в 1967 году! Люблю и помню наших очаровательных учителей: Валентину Анатольевну Харламову (строгую и справедливую); Людмилу Александровну Федулову (женственную и возвышенную, благодаря ей я не равнодушна к классической музыке); Людмилу Михайловну Белую (ее любила за четкость объяснений и юмор, очень люблю ее и сейчас), Галину Васильевну Плахову (эмоциональную очень и не сразу воспринявшую нас - пришельцев из другой школы); Альберта Григорьевича Белого (невозмутимого и спокойного), энергичную (лучше сказать: сгусток энергии) Людмилу Александровну Николаеву; добрую, спокойную Зинаиду Николаевну Перетятько. И, конечно, люблю, уважаю, помню нашего директора Евгения Михайловича Стрекаловского..."
Из письма выпускницы Урдомской средней школы Д. Тульчиной.

* * *
 ... В магазине не оказалось пальто на моего мальчика. Я обратилась в швейную мастерскую станции Урдома, которой руководит Хилка Юрьевна Еремина. Там меня тепло приняли. Заказ был готов через пять дней.
 Е. Панина

 * * *
...Я люблю, когда мама рассказывает мне о своем детстве. Очень трудно ей было в годы войны. Голодные, оборванные ходили они в школу. С малых лет мама осталась без отца, он погиб на фронте. И когда мама рассказывала об этом, по щекам у нее текли слезы.
Таня Захарова, ученица 5 "а" класса.

 * * *
Иосиф Иосифович Рац - частый гость на урдомских свадьбах, на юбилеях, со своим верным другом - аккордеоном, готов он хоть до утра веселить гостей. Редкий концерт в Урдомском клубе обходится без его участия, редкий праздник. Ну, а если на сцену выходят такие популярные среди урдомской публики исполнители песен, как Владимир и Валентина Лоскутовы, Елизавета Рябцева, то им обязательно подпоет аккордеон музыканта.

 * * *
Кто бывал на станции Урдома, тот, вероятно, заметил этого человека в железнодорожной форме. Это дежурный по станции, или командир смены Александр Егорович Галин. Он отвечает за безопасный пропуск всего подвижного состава, за погрузку и выгрузку грузов на станции. Александр Егорович успешно справляется с трудной , но почетной обязанностью командира смены.

 * * *
В 1966-1967 учебном году четырнадцать рабочих и служащих учились в вечерней школе рабочей молодежи и перешли в 10-ый класс. Успешно закончили учебу механик А. Э. Гардт, начальник электростанции М. Н. Турбал, начальник РММ А. П. Пинегин, сантехник В. В. Плеер и другие. Учатся на заочных отделениях техникумов шофер В. Э. Гардт, технормировщик И. В. Захаревич и другие. На втором курсе АЛТИ учится аккамуляторщик Е. Н. Георгиевский.

 * * *
... Взять, к примеру, Анну Николаевну Пономареву, постепенно, с завидной настойчивостью она соткала около дома узорный, из десятков наименований цветов ковер, заставила шуметь листовой яблоню, сирень, смородину и другие плодовые и декоративные деревья и кустарники. Хорошей последовательницей ее стала Анна Степановна Мацак, живущая на улице Центральной. Она - настоящий друг природы, непременный участник выставок цветов.

 * * *
На работников зубоврачебного кабинета обычно поглядывают с опаской, а вот Веру Николаевну Кошман уважают ее у нас в депо станции Урдома за поистине золотые руки, за чуткость и внимательность.

::: Глава пятая :::

Летом 1970 года в Урдомскую больницу приглашают придти для сдачи крови доноров. За один день в безвозмездно сдали свою кровь 117 человек, многие сдавали кровь не впервые: М. А. Ложкин - восьмой раз, В. Н. Кошман - седьмой.

* * *
На стадионе Шиесского леспромхоза 5 июля 1970 года состоялась товарищеская встреча по футболу между командами "Сокол" (Шиесский лесопункт) и "Север" (Верхнелупьинский леспромхоз). До этого команды встречались дважды. Вначале успех сопутствовал "Соколу" - 4:1, Во второй встрече на своем поле "Север" взял реванш - 4:2.
И вот третья встреча... Несмотря на то, что в течение четырех часов проливной дождь сделал из футбольного поля болото, встреча состоялась. В честной и трудной борьбе победу одержали верхнелупьинцы со счетом 4:0.
По поручению команды "Север" Виталий Пономарев, Евгений Япрынцев, Александр Рябцев, Сергей Угрюмов.

* * *
В ночь с 23 на 24 марта 1971 года поднялся буран, который не утихал до 25 марта. Для того, чтобы не допустить перебоев в движении поездов, были поставлены на ноги все люди и техника одиннадцатого околотка. Работали, не считаясь со временем...

* * *
Первопроходцем называют в Урдомском прорабском участке Валентина Николаевича Малофеева. Значительную часть времени проводит в сорока - пятидесяти километрах в тайге, где прокладывается новая трасса УЖД. Первым уходит на своем бульдозере вперед, следом за ним поведут тоненькую нитку узкоколейной железной дороги. Работает он здесь с той поры, как в 1959 году вернулся из армии.

* * *
В марте 1979 года в Козьмино состоялся розыгрыш переходящего кубка совхоза "Козьминский" На соревнования прибыли девять команд. Победителями игр и обладателями кубка стала команда поселка Урдома. Судейская коллегия определила "Лучшего нападающего", им стал Олег Гришин из Урдомы.

* * *
Секретарь комсомольской организации, хирургическая сестра Зина Бережных стала победителем в конкурсе на звание "Лучшая медсестра", который проводился в мае в 1979 года в Урдомской больнице.

::: Глава шестая :::

По итогам работы за первое полугодие 1986 года коллектив путейцев станции Урдома, руководит которым мастер пути Анатолий Ефимович Лыков занял первое место по Сольвычегодской дистанции пути.

* * *
Когда в 1984 году штукатуру-маляру Няндского отделения Галине Низовцевой, доверили возглавлять профсоюзную организацию отделения, кто-то сомневался: получится ли. Активная, серьезная, Но возраст ... из комсомольских годов не вышла еще. В коллективе с приходом нового профсоюзного лидера более решительно повели борьбу с нарушителями трудовой дисциплины, строже стали спрашивать с прогульщиков. Благодаря настойчивости профсоюзных активистов 1995 года дети няндских животноводов впервые отдыхали в пионерлагере "Солнечный".

* * *
Если теплым летним вечером пройтись по урдомским улицам, то кое-где из распахнутых настежь окон можно услышать исполняемые на фортепиано аккорды. Это дома занимаются ученики Ольги Аркадьевны Моденовой. В Архангельскую область она попала случайно. Наслушавшись рассказов подруги о романтике Севера, решила рискнуть. В областном комитете культуры ее направили в Урдому, где как раз открывалась музыкальная школа.
Теперь так же трудно представить музыкальную школу без Ольги Аркадьевны, как и концерт в Доме культуры без ее участия. В репертуаре ее всегда находится место и для лирической песни, и для романса.

* * *
Часто звучат на сцене Урдомы песни в исполнении вокально-инструментальный ансамбля Дома культуры Верхнелупьинского леспромхоза. В начале апреля 1982 года он выступил 10-м областном телевизионном смотре молодых исполнителей советской песни в городе Котласе и получил Диплом III степени.

* * *
Многими специальностями владеет Иван Николаевич Захаров. Он и токарь, и слесарь, может работать на любом станке в ремонтных мастерских леспромхоза. А совсем недавно ко всем этим специальностям он прибавил еще одну - учитель. Два дня в неделю по направлению администрации леспромхоза ходит он в Урдомскую среднюю школу, где ведет у старшеклассников уроки, обучает их работам по обработке металлов.
- Даже не ожидал, что ребята будут заниматься с таким интересом, - говорит Иван Николаевич, - после звонка с урока их чуть не силой приходится оттаскивать от станков.

* * *
Когда сонные улицы Урдомы еще тонут в предрассветной мгле, в три часа ночи в окнах кулинарного цеха зажигается свет: у кулинаров Людмилы Андреевны Серебренниковой и Галины Михайловны Юшиной начинается рабочий день.
Если кто считает, что жизнь кулинаров сладкая, пусть заглянет в их цех в предпраздничные дни, когда за день приходится выдавать на продажу до сотни килограммов тортов. А кроме того - печенье, булочки, пирожные, которые долго не задерживаются в магазине.

* * *
Районный комитет комсомола обратился в 1985 году с призывом к выпускницам средних школ поработать в животноводстве. Из всех средних школ района на призыв откликнулись только в Урдомской школе: Светлана Коваленко, Светлана Голенева и Анжела Костромитинова пришли работать на Иртовский комплекс.

* * *
Н. Я. Букашкин вот уже пять лет подряд с наступлением зимнего сезона становится вальщиком и возглавляет бригаду на заготовке леса. Несмотря на возраст (а 12 декабря 1984 года ему исполнилось 60 лет) он не расстается с пилой. Да и первенства в социалистическом соревновании он еще не желает уступать. В прошлом зимнем сезоне его бригада заготовила 9979 кубометров, превысив плановое задание более чем на 3200 кубометров.

 * * *
Боевая ничья была зафиксирована в августе 1986 года в товарищеской встрече сильнейших шахматистов поселка Урдома с шахматистами бригады строителей из Ленинграда. В личном первенстве первое место занял начальник ЖКО леспромхоза Юрий Михайлович Таганчиков.

* * *
Восьмого сентября 1985 года Котласе состоялись зональные соревнования по волейболу среди команд производственного объединения "Котласлес" в честь Дня работников леса. На них команда Верхнелупьинского ЛПХ заняла первое место и завоевала путевку на финальные соревнования в Вельск. Там Урдомские волейболисты заняли второе место.

::: Глава седьмая :::

В январе 1990 года на районном слете передовиков производства звание лучших по профессии было присвоено троим рабочим из Урдомы: лучшим раскряжевщиком древесины был признан Станислав Юрьевич Харитонов, лучшим машинистом валочно-трелевочной машины Владимир Васильевич Кузнецов и лучшим машистом тепловоза Арнольд Александрович Фомин.

* * *
Новый двухквартирный дом появился осенью 1990 года в переулке Советский. Добротный, умело сделанный, он привлекает внимание урдомчан. Построили его шофера леспромхоза Николай Гончаренко и Александр Квасенков. Плотницкое дело им пришлось осваивать впервые, но дом построили за три месяца. Отпуск брали, да еще два месяца в леспромхозе разрешили заниматься строительством. Стены уже готовы, теперь на очереди внутренняя отделка...

* * *
Всегда короток сладкий сон.
А если посмотреть ладони,
они в мозолях и грубы...
И не сравнить ее с мадонной,
чьи восхищают нас черты.
Ведь труд ее совсем не женский...-
Эти строчки посвятила Марина Пахтусова своей маме Валентине Андреевне Зобковой, много лет проработавшей дояркой в Нянде.

* * *
В 1994 году Нина Васильевна Дозморова ушла на пенсию. Как-то непривычно видеть ее не в школе.
- Это мой любимый класс, - говорила она обычно, заходя на урок. Могла, если надо, успокоить. Многие из нас боялись прививок, и тут наша учительница помогала преодолеть страх...
5"а" класс школы ? 46

* * *
К Виктору Владимировичу Мальчевскому нередко прямо домой после армии приходят ребята: "Дядя Витя, спасибо, что помог, а не то..." Мамы прибегают: "Возьмите сына к себе на работу" А работает он бригадиром-механиком на нижнем складе.
- Такие мужики работают, - говорит он, - тот же Виталий Зайков, Лев Залманов, Василий Гресь. А электрики... Приезжали как-то специалисты из Архангельска, которые оборудование обслуживают, удивлялись: сложно ведь, а не хуже их справились.
А потом, куда еще мальчишкам в Урдоме устроиться на работу? В ларьки идти торговать? Тут они специальность получат. Евгений Тимчук шофером стал, а сначала у нас год работал. Саша Харитонов сейчас в армии, а тоже в мастерских начинал...

* * *
Первое, что поражает каждого, входящего в эту квартиру - обилие кактусов.
- Увлечение пришло рано, - вспоминает хозяйка квартиры Вера Николавена Бережная, -в Воронеже, откуда родом, еще девочкой случайно попала на выставку кактусоводов-любителей. С этого все и пошло, сейчас в моей коллекции десятка четыре видов растений.

* * *
Перед входом этот дом вас непременно остановят два суровых воина, но не бойтесь - это всего лишь деревянные скульптуры. А если пройдете во двор, то у резной сказочной избушки встретитесь с огромной Бабой-ягой, бородавка на носу. Сказочные эти фигуры сделаны Александром Новожиловым.

*  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *

= ЛЕТОПИСЬ  Н.Г. ШАРОВА =

Средь тайги на севере Европы,
Где полгода властвует зима,
Где зверье топтало свои тропы
Ты стоишь поселок Урдома

(Из песни об Урдоме автора
В.Н.Лоскутова, жителя Урдомы)

::: ГОД 1957 :::

Впервые слово Урдома я услышал в кабинете начальника Архангельского областного управления лесного хозяйства т. Веснина В.М., где со мной вели разговор о назначении на должность директора Урдомского лесхоза. Это было в декабре 1956 года, Работал я в это время лесничим в Емецком лесхозе, разумеется, я сразу обратился к географической карте, но, к сожалению, на карте такого названия не значилось, а был только п. Нянда. Тем не менее, я поехал к новому месту работы и с 1 января 1957 года вступил в должность директора лесхоза. Накануне было проведено лесоустройство лесов Района и с учетом больших лесных территорий, запасов лесфонда и интенсивными лесозаготовками был образован Урдомский лесхоз. На его территории вели лесозаготовительные работы Верхне-Лупьинский, Яренский, Восточный, Айкинский и Микуньский леспромхозы с общим объемом заготовки более миллиона кубометров в год. Контора лесхоза разместилась в п. Песочный на базе лесничества. С тех пор с Урдомой связана вся моя последующая трудовая деятельность. Задачи лесхоза заключались в обеспечении отпуска леса леспромхозам, контроль за разработкой лесосек, охране лесов от пожаров и лесовосстановительных работах.
В числе первых противопожарных мер лесхозом была произведена разрубка противопожарного разрыва от клуба железнодорожников ст. Урдома до конторы лесхоза (п. Песочный). Нижний склад Няндского лесопункта представлял большую пожарную опасность. В том же году противопо -жарный разрыв обустроен в автодорогу. Этот участок дороги в дальнейшем послужил началом автодороги Урдома-Суходол и именно он стал дорогой к Храму, возведенному, стараниями В.В.Успасских.
В те пятидесятые годы на железной дороге использовались только паровозы, которые в основном и являлись причиной возникновения лесных пожаров. В летний период борьба с пожарами занимала много времени, сил и средств. На их тушение привлекались сотни людей и много техники. Был в Урдоме и специальный пожарный поезд. Поселок Первомайский в этот период был в стадии строительства, строилась и Урдомская узкоколейная железная дорога. Начальником строительного участка был Боровой Л. Т. Затем эстафету строительства принял от него Гард В.А., который многие годы возглавлял стройучасток и вел интенсивную застройку поселка и производственных объектов.

::: ГОД  1959 :::

Управление Верхне-Лупьинского леспромхоза перебазировалось из п. Вандыш на поселок Первомайский. В том же году образован на базе Урдомской У.Ж.Д. Урдомский лесопункт, начальником, которого назначен Лукьянов В. И. Няндский лесопункт продолжил работу на базе узкоколейной железной дороги и зимней тракторной дороги. В 12 километрах от Песочного находился мастерский участок/п. Сосновый/. Начальником Няндского лесопункта был Собанин А.А.
Этот год явился знаменательным и в семейном плане - родилась дочка Людмила и таким образом стала коренной урдомчанкой. В ее документах навсегда закрепилась запись- место рождения - Урдома.
А затем приехали в Урдому сестры Надежда и Любовь, которые прописались здесь также на постоянное жительство.

::: ГОД  1960 :::

В связи  с большими объемами заготовки леса возрастал и объем лесовосстановительных работ. В целях максимального увеличения лесовосстановления на вырубленных площадях и применения при этом современной техники, которой уже располагали леспромхозы, произошло объединение лесхозов с леспромхозами. Так в марте 1960 года Урдомский лесхоз объединился с Верхне-Лупъинским леспромхозом, с сохранением лесничеств.
Уже в первом квартале леспромхоз заготовил 300 кг семян хвойных пород, а в мае-июне были применены впервые для подготовки почвы трактора с почвообрабатывающими орудиями. Решалась задача - что срубим, то и вырастим.
Поселок Первомайский все строился и расширялся, росли и производственные мощности Урдомского лесопункта. Урдомская узкоколейная железная дорога все дальше уходила в тайгу. Ее строительство вел Урдомский прорабский участок. В летний период приезжали из АЛТИ на строительство дороги студенческие строительные отряды. Комиссаром одного из таких стройотрядов был Лодкин Ю.Н., теперешний начальник Урдомского ЛПУМГ.

::: ГОД  1963 :::

Решением Архангельского облисполкома в январе 1963 года образован рабочий поселок Урдома на базе железнодорожной станции Урдома, поселков Первомайский, Нянда, Песочный. Население 4,5 тысячи человек.
Няндский сельский Совет преобразован в Урдомский поселковый Совет. Председатель Няндского сельского Совета Бобылев Н.А. стал Председателем Урдомского поселкового Совета.
1963 год ознаменовался и таким крупным событием как открытие Урдомской средней школы. 1 сентября к большой радости детей и родителей школа приняла детей с первого по десятый класс. О значении этого объекта для Урдомы говорить не приходится - это очевидно, а вот о строительстве следует сказать подробнее.
Руководство леспромхоза, поселкового Совета при поддержке Райкома КПСС и райисполкома настойчиво добивались выделения средств на строительство и вот в начале 1962 года они были выделены. Но проектом и средствами предусматривалась только восьмилетняя школа на 320 учащихся, в одноэтажном исполнении, что не решало проблемы растущего поселка. И вот местным руководством было принято смелое решение - закладывать фундамент под двухэтажное здание. К концу 1962 года первый этаж: уже был закончена проектная документация на второй еще отсутствовала. Настойчивые обращения во все органы вплоть до Госстроя СССР и центральной прессы наконец решили судьбу. Строительство вел Урдомский прорабский участок, начальник Гардт Вильгельм Александрович, но стройка стала всенародной. Население активно помогало строителям. На объекте можно было увидеть учителей и учащихся, родителей и молодежь. Проводились массовые субботники и воскресники. Абсолютно все были охвачены стремлением подготовить школу к началу нового учебного года. Задача была решена к дню строителя. 10 августа школа была принята государственной комиссией, а 1 сентября в ней начались занятия. Первым директором Урдомской средней школы стал Евгений Михайлович Стрекаловский, посвятивший школе всю свою трудовую деятельность вплоть до выхода на пенсию. За заслуги в деле просвещения ему присвоено почетное звание "Заслуженный учитель РСФСР".
Новый клуб поселка приобретает славу второго дома лесорубов. Зав. клубом В.П.Варфоломеев с душой взялся за дело и молодежь охотно ему помогает. Среди первых активистов клубных вечеров следует назвать рабочего нижнего склада Юрия Кочетова, строителя Нину Колосову, Зину Целищеву, продавца Люду Гришину, старшину милиции Ивана Будакова .Большим успехом у женщин пользовался кружок кройки и шитья, который вела Лилия Кубракова. В клубе была и санитарная комната. Она тоже пользовалась популярностью. Два раза в неделю врачи местной больницы проводили консультации, читали лекции на медицинские темы. Руководила "санитарной комнатой" врач В.Д. Зимина.
В клубе был установлен и первый в поселке телевизор. Установкой очень высокой мачты-антенны руководил гл. инженер леспромхоза С. В. Пирогов.

::: ГОД  1965 :::

Год 20-летия Победы над фашистской Германией.
8 мая торжественное заседание посвященное 20-летию Победы в центральном клубе леспромхоза. Празднично убран зал, на лацканах пиджаков товарищей занявших места в президиуме поблескивают ордена и медали. Вот они представители поколения громившего гитлеровских оккупантов...
Александр Петрович Калинин бывший политработник. Захар Чакунович Мишкеев был начальником разведки кавалерийского полка, участвовал в Сталинградской битве, в битве на Орловско-Курской дуге, имел тяжелое ранение. Мария Григорьевна Мишкеева. Сколько солдатских ран перевязано ее руками! Сколько облегчено человеческих страданий. Борис Дормидонтович Смирнов, Ефим Сергеевич Рябцев, Николай Васильевич Бородин...
Председатель Урдомского поссовета Н.А.Бобылев открывает торжественное собрание и предоставляет слово для доклада участнику войны Ветренникову А.Г.
Большая группа участников Великой отечественной войны награждена Почетными грамотами за добросовестную работу в леспромхозе.
Девятого мая погода казалось, радовалась со всем народом. Ласково светило солнце. К зданию конторы леспромхоза собрались люди всего поселка. Под звуки пионерского горна подошла колонна учеников и учителей Урдомской восьмилетней школы. Ребята поют "Пусть всегда будет солнце". Со знаменами, цветами и портретами героев-комсомольцев прибыла колонна Урдомской средней школы. Колонны демонстрантов выстраиваются в сквере у конторы, где воздвигнут обелиск в честь 20-летия Победы над Германией. Все взоры устремлены на ветеранов войны Р.Н. Таучелова и Е.С. Рябцева. Оба они кавалеры ордена Красной Звезды, оба немало прошли по дорогам войны. Они снимают покрывало с обелиска. Раздается гром аплодисментов. На мемориальной доске обелиска надпись: "В ознаменование 20-летия Победы над фашистской Германией. 1945-год - 9 мая 1965г." Первым выступил бывший политработник Майор в отставке А.П.Калинин. Он участник прорыва блокады Ленинграда, участник освобождения Эстонии, Латвии, Белоруссии, Польши.
На его груди два ордена Отечественной войны. Затем выступили участники ВОВ Б.М.Зубов, И.М. Бровин и др.
Митинг окончен. У подножия обелиска выросла гора цветов и венков. Группа ветеранов фотографируется. Живые вспоминают погибших товарищей.
После митинга для участников войны в столовой ждал товарищеский обед, а молодежь заполнила клуб. Долго не смолкала там танцевальная музыка. Ее прерывали лишь для того, чтобы послушать поэму "Зоя" Маргариты Алигер в исполнении Нади Полуниной, стихотворение "Мать" в исполнении Гали Фоминой, песни Валерия Обложок и Людмилы Гришиной под аккомпанемент Романа Кадырмаева.
В леспромхозе практиковалось проведение вечеров трудовой славы, вечеров деловых встреч, чествование передовиков производства. Так 21 августа в клубе поселка состоялся вечер трудовой славы. Провожали на заслуженный отдых директора Верхнелупьинского леспромхоза И.В.Смирнова, гл. бухгалтера Н.Т.Цветинского, рабочую Р.В.Писареву. С теплыми словами уважения и благодарности к ветеранам выступил секретарь парткома леспромхоза Шаров Н.Г.
Иван Васильевич Смирнов работал директором Леспромхоза в течение 16 лет, с 1949 по 1965 год. Его жизнь была неразрывно связана с комсомолом, с партией. За большой вклад в развитие лесной промышленности он награжден правительственной наградой- орденом Ленина, а также орденом "Знак Почета" и медалями. И.В.Смирнов пользовался уважением и авторитетом не только в районе, но и в областном масштабе.
Николай Тимофеевич Цветинский отработал в леспромхозе 25 лет, из них 21 год в должности главного бухгалтера. За грамотное и добросовестное исполнение служебных обязанностей заслужил авторитет и уважение.
Раиса Владимировна Писарева стала работать на предприятии с 20 летнего возраста. В годы войны она была вальщиком леса. Работали тогда лучковыми пилами, а вывозили лес на лошадях. Трудно было, но работали и выдержали. Выслушав все поздравления, Иван Васильевич сказал - "Мне кажется, что сделал так мало, хочется еще что-то сделать для людей". Очень обидно, что у стариков есть опыт, но нет будущего.
В дальнейшем такие вечера трудовой славы стали традицией.
Десятого декабря 1965 года коллектив Верхнелупьинского леспромхоза справился с принятым обязательством и завершил выполнение семилетнего плана по вывозке древесины. Дано народному хозяйству страны 3860000 кубометров древесины.
На 33-м километре Урдомской У.Ж.Д. на берегу Речки В.Лупья, в 220 км от устья заложен новый поселок, четвертый по счету поселок леспромхоза на этой реке. Фундамент первого здания будущего поселка заложен 23 февраля 1965 года бригадой Панова Н.И. Поселок получил в дальнейшем название Железнодорожный.

::: ГОД  1966 :::

В Урдомском лесопункте внедрена разработка лесосек узкими лентами с трелевкой за вершину, что дает экономическую эффективность и сохранение подроста. Появились первые бригады-тысячницы, т. е. бригады заготовляющие более тысячи кубометров за месяц. Это бригады: Н.Я.Буковского, С.Т.Скрябина, К.Н.Георгиевского, Н.К.Ковалева, Н.Я.Букашкина, В.И.Байбородина, Н.Н.Львова, М.А.Орехова. Пятилетку - в четыре года. Коллектив бригад Урдомского лесопункта К. Н. Георгиевского, Н.К.Ковалева, Н.А.Осъмакова, В.Т. Байбородина приняли социалистическое обязательство выполнить пятилетний план 1966-1970 годов по заготовке древесины за 4 года. Инициатива бригад одобрена бюро РК КПСС и райисполкома и рекомендована к распространению. Она нашла широкую поддержку в области. На протяжении всех лет пятилетки работа бригад регулярно освящалась, а они с честью справились с обязательствами. За победу в соцсоревновании в марте 1966 г. бюро обкома КПСС и облисполком присудили Верхнелупьинскому леспромхозу Переходящее Красное Знамя обкома КПСС и облисполкома.
Х1У Архангельской областной партийной конференцией в числе делегатов на ХХШ съезд компартии избран представитель леспромхоза секретарь парткома Шаров Н.Г. В адрес съезда (март 1966г.) поступала приветственная телеграмма от коллектива леспромхоза.
За достигнутые успехи, в выполнении заданий Семилетнего плана Президиум Верховного Совета СССР Указом от 17 сентября 1966 года наградил орденами и медалями СССР большую группу рабочих и ИТР лесной промышленности в т. ч. по Верхнелупьинскому леспромхозу:
Орденом Ленина:
Георгиевского Константина Николаевича - бригадира комплексной бригады.
Орденом Трудового Красного Знамени: Букашкина Николая Яковлевича-бригадира Комплексной бригады. Шарова Николая Григорьевича-секретаря парткома
Орденом "Знак Почета" Коковкина Николая Игнатьевича-бригадира Ткаченко Юрия Ивановича-директора леспромхоза Токаренко Василия Дмитриевича-начальника лесопункта
Медалью "За трудовое отличие" Галина Прокопия Степановича-начальника ОРСа Козлова Василия Григорьевича-шофера Серебренникова Василия Николаевича-тракториста Медалью" За трудовое отличие" Болгарину Агрофену Никитичну-обрубщщу сучьев Захарова Ивана Николаевича -слесаря Парухина Анатолия Максимовича-механика
Все больше хорошеет поселок Урдома. Улицы и дороги посыпаны гравием и шлаком, оканавлены. Поднялась активность жителей в благоустройстве поселка. Свыше трех тысяч деревьев и кустарников ежегодно высаживаются населением, оборудуются палисадники с однолетними и многолетними цветами. Ежегодно проводятся месячники по благоустройству и озеленению, массовые субботники и воскресники по очистке территорий поселка. За 1966 год посажено 3500 деревьев и кустарников, построено 1200 метров штакетной изгороди, 500 метров тротуаров, 4 километра уличных канав-кюветов, оборудован стадион с футбольным полем.
Стали ежегодно проводиться, конкурсы на лучшие палисадники. В 1966 году лучшими цветоводами признаны А.И.Пономарева, А.М.Штохмаль, М.А.Георгиевская, Л.М.Абрамова, Г.В.Ростокина, Х.З.Кадырмаев, С.П.Кошман. Им были вручены денежные премии. Как лучший поселок лесозаготовителей, поселок два года подряд был отмечен премиями совнархоза и объединения.
Большую роль в благоустройстве играл Урдомский поссовет под руководством председателя Николая Афанасьевича Бобылева. Одновременно с благоустройством поселка растет и культура населения. С появлением в поселке в 1965 году энтузиаста своего дела Евгения Япринцева   на клубной сцене стали ставиться спектакли, вначале одноактные, а затем и многоактные. Актерами были сами жители поселка самых разных профессий. Среди первых были В. Ф.Меньшаков, Н.И.Саленков, Т.В.Царев, А.И.Бадалан, А.Ф. Фролов и др. Они и сейчас составляют костяк театра. Театр ведет свое летоисчисление с 1972 года после постановки многоактного спектакля по пьесе К.Фина "Старый дурак ". А после просмотра спектакля по пьесе А.Вампилова "Прошлым летом в Чулимске " в 1977 году театру присвоено звание народного. Растет мастерство актеров, растет популярность театра и диапазон его выступлений. Коллектив неоднократный дипломант областных смотров, посвященным юбилейным датам. Он стал лауреатом Всесоюзного смотра в честь 45-летия победы в Великой отечественной войне и удостоен Почетной Грамоты газеты "Красная Звезда". За эти годы театром поставлено 49 многоактных и 10 одноактных спектаклей. Среди них такие широко известные как "Затейник" В.Розова, "Старший сын" и "Утиная охота" А.Вампилова. Артистов театра тепло принимали в клубах и домах культуры района, а также в Ильино - Подомском, г. Коряжме, г. Архангельске, г. Новодвинске, с. Айкино. На базе театра проводили областные семинары и творческие лаборатории
режиссеров народных театров, а режиссер Урдомского театра Япринцев Евгений Никифорович являлся единственным участником Всесоюзной творческой лаборатории под руководством народного артиста РСФСР Б.Г.Голубовского от Архангельской области. В последнее время театр искал новые формы. Это спектакли на творчестве местных поэтов, драматургов, музыкантов В.Пономарева, А.Белых, Марата Шатского, Е.Япринцева и др. Одну из последних работ спектакль в жанре "Песни в театре" под названием "Наши восемнадцать" где песни о ВОВ построены на творчестве вышеупомянутых местных авторов был очень тепло принят жителями г. Няндомы.

::: ГОД 1967 :::

В связи со значительными достижениями в улучшении жилищных и культурно-бытовых условий Лесозаготовителей в п. Урдома Министерство лесной промышленности СССР на его базе провело в июле 1967 года семинар-совещание по быту. В семинаре принимали участие руководители всех лесозаготовительных предприятий области.
Коллектив Верхнелупъинского леспромхоза утвержден участником юбилейной выставки Достижений народного хозяйства СССР. Участниками выставки утверждены 10 человек, а два человека директор Ткаченко Ю.И. и секретарь парткома Шаров Н.Г. постановлением главного комитета выставки от 20 декабря 1967 года награждены медалями ВДНХ.
22 ноября 1967 года в Урдоме открыт медицинский вытрезвитель. Запись в журнале под номером один гласит: Носачев Илья Яковлевич, 1930 года рождения, уроженец г. Майкоп, образование 7 классов, работает на нижнем складе Урдомского лесопункта с 4 сентября 1967 года. Подобран возле магазина, сопротивления не оказал. В вытрезвителе вел себя спокойно, спал. После вытрезвления поблагодарил сотрудников за хороший прием.
В 1967 году в Верхнелупъинский ЛПХ поступили первые челюстные погрузчики П-79. Одним из первых освоил новую машину Верещагин Илья Николаевич, за 3,5 года он погрузил 172 тысячи кубометров древесины.

::: ГОД 1968 :::

В Верхнелупъинском леспромхозе по предложению народных контролеров (председатель группы Смирнов И. В.) при отгрузке лесоматериалов на Прокладки и стойки стали использовать малоценную древесину лиственных пород. В результате только за 3 квартала было сэкономлено 1660 кубометров хвойного леса и более 1000 кубометров хвойных пиломатериалов. Инициатива одобрена областным комитетом народного контроля и рекомендована к повсеместному применению.

::: ГОД 1969 :::

Агитпоезд "Ленин и Север" посвятивший свой рейс 100-летия со дня рождения В.И.Ленина 20 марта 1969 года побывал в Урдоме. Лесозаготовители леспромхоза и железнодорожники станции с интересом прослушали курс лекций и просмотрели концерт. Ведется разрубка от леса территории для организации аэродрома в Урдоме. Место выбрано за д. Нянда. Работы выполняются силами общественности путем организации воскресников. В отдельные выходные участвует до 300 человек. Техника выделяется леспромхозом.

::: ГОД 1970 :::

Аэродром, вернее посадочная площадка для самолетов типа АН-2 подготовлена в соответствии технических требований и организованы авиарейсы Котлас-Урдома-Яренск, начальником объекта назначен Ильин Б.И. В дальнейшем посадочная площадка была закрыта, как экономически не оправдывающая.
12 апреля Коммунистический субботник. В этот, посвященный 100-летию со дня рождения В.И.Ленина день во всех лесопунктах. Верхнелупъинского леспромхоза был особо деловой настрой.
Митинг состоялся на перроне станции Урдомского лесопункта. Старейший коммунист А.П.Калинин коротко сказал об истории великого почина и значении коммунистических субботников. Дадим в день пятидесятилетия первого коммунистического субботника высокую выработку. Так заявили бригадиры Н.А.Букашкин и И.К.Ковалев. Духовой оркестр играет марш. Под его торжественные звуки пассажирский поезд ушел в лесные делянки. А в 8 часов утра мелодии духового оркестра разносились уже у нового здания управления леспромхоза. Здесь собрались ИТР и служащие управления леспромхоза, лесопункта, больницы, поссовета. Митинг открыл председатель поссовета Н.А.Бобылев. Под звуки духового оркестра колонна двинулась на н/склад. 432 человека (без рабочих) участвовало в этот день в субботнике во всех лесопунктах. У рабочих был обычный трудовой день. Они разделали в этот день 1723 кубометра, а служащие раскряжевали 262 кубометра и погрузили 417 кубометров дров.
В этот субботний день плечом к плечу трудились ветераны партии и комсомольцы, организаторы леспромхоза и молодые энтузиасты. Потому что это был особый субботник - юбилейный. 15 ноября 1970 года руководство леспромхоза доложило райкому КПСС, райисполкому, трудящимся района через газету о завершении выполнения пятилетнего плана. Заготовлено и вывезено 2 миллиона 969 тысяч кубометров леса.
Совместным постановлением дирекции партийного и профсоюзного комитетов от 17 сентября 1970 года за долголетний труд и заслуги в деле развития предприятия учреждено почетное звание "Заслуженный работник Верхнелупъинского Леспромхоза". Лицам, удостоенным, этого звания выдавался, Диплом денежное вознаграждение и устанавливались некоторые льготы. На предприятии все шире развивается социалистическое соревнование за звание коллективов коммунистического труда.
Первым такое звание было присуждено коллективу электростанции, которой многие годы бессменно руководил отличный специалист, активный общественный деятель, "Заслуженный работник Верхнелупъинского леспромхоза" Михаил Назарович Турбал. В числе первых также такого звания был удостоен коллектив детского сада "Ласточка" под руководством активной общественницы Ветренниковой Надежды Федоровны.
Во всех общественных мероприятиях поселка на протяжении многих лет активное участие принимали Б. В. Суворов, Н. И. Пасынков, Н. Г. Гакман, В. А. Гардт, А. А. Угрюмое, Н. В. Бородин, Б.М. Зубов, В. Н.Лоскутов, А.Е.Рябцев, Н.С. Смирнов, В.Ф. Коршунов, А.Г. Белый, Н.Ф. Ветренникова.
Ни одно массовое мероприятие увеселительного характера не проходило без участия снискавшего любовь и уважение публики аккордиониста Иосифа Рац.

::: ГОД  1971 :::

В газетах опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР "О награждении Верхнелупъинского леспромхоза орденом Трудового Красного Знамени"
За досрочное выполнение заданий пятилетнего плана по заготовке и вывозке древесины и внедрение в производство передовой технологии наградить Верхнелупъинский леспромхоз орденом Трудового Красного Знамени.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.Подгорный
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М.Георгадзе
Москва Кремль 10 февраля 1971 года
3 марта 1971 года в клубе лесозаготовителей состоялось торжественное собрание коллектива, посвященное вручению ордена Трудового Красного Знамени. Под звуки торжественного марша передовики производства орденоносцы К.Н.Георгиевский, Н.А.Тропников, Н.А.Бровин внесли и установили на сцене алое бархатное знамя леспромхоза. Первый секретарь Архангельского обкома КПСС, депутат Верховного Совета СССР Борис Вениаминович Попов зачитал Указ и под бурные аплодисменты прикрепил к Знамени Орден и синюю орденскую ленту. С ответным словом выступил директор леспромхоза Юрий Иванович Ткаченко. От имени всех рабочих, ИТР предприятия Он выразил сердечную благодарность ЦК КПСС, Президиуму Верховного Совета, Совету Министров за высокую оценку и за награду. Со словами благодарности также выступили бригадир лесосечной бригады И.М.Зарецкий, моторист тепловоза И.А.Бровин, бригадир лесосечной бригады Н. Н. Харитонов, мастер леса, Н.И.Рыгалов, секретарь комитета ВЛКСМ А.Е.Рябцев. На собрании принято Письмо ЦК КПСС, Президиуму Верховного Совета, Совету Министров, в котором участники собрания заверили, что коллектив и впредь будет в числе передовых предприятий.
Затем состоялся большой концерт.

::: ГОД 1972 :::

5 декабря 1972 года пущена первая турбина Урдомской компрессорной станции 13 газопровода "Сияние Севера". Этому предшествовала большая работа. Через тайгу и болото, через реки были проложены трубы газопровода еще к концу 1969 года. В 1971 году началось непосредственно сооружение компрессорной станции. Стройка была и трудной и сложной. Среди первых строителей названы имена Г. С. Подлескова, В. И. Иноземцева, Б. Н. Великжанинова, Н .И.Колобова, В.П.Тамонтъева.В период подготовки к строительству в Урдому были завезены сотни тонн всевозможного оборудования и материалов. Перевалка всего этого велась коллективом под руководством Н.И.Коковкина.
Большую помощь в строительстве и монтаже станции оказывали работники У МБ "Севергазцентр", Микунъского РУ, Микуньской компрессорной станции.
В 1976 году в строй действующих вступила 2-ая очередь, в 1979 году - четвертая. С 1977 года КС-13 выделена в самостоятельное линейно-производственное управление.

::: ГОД 1973 :::

Из социалистического обязательства коллектива Урдомского прорабского участка СМУ комбината "Котласлес".
... Учитывая благоприятный летний период для выполнения строительных работ в честь профессионального праздника- Дня строителя мы объявляем с 12 июля по 12 августа ударный месячник на строительстве.
(Маяк за 14 июля 1973 года)
Принято специальное решение Архангельского облисполкома о развитии телевидения в области. Этим решением предусмотрено строительство для Ленского района радиорелейной линии Котлас-Урдома и телевизионной станции в п. Урдома. Стоимость работ 1,5 млн. рублей. Затраты по строительству возложены на заинтересованные организации - облисполком, объединение "Архлеспром", управление связи, управление сельского хозяйства.
В октябре 1973 года закончен строительством и введен в эксплуатацию новый больничный комплекс Урдомской участковой больницы на 50 коек. Затем он был расширен до 75 коек. В новой больнице работают уже 8 ведущих врачей. А история Урдомской участковой исходит от Няндской сельской больницы. В 1960 году Няндомская больница была перебазирована в приспособленное здание на поселок Первомайский и стала именоваться Первомайской. Главным врачом в то же время была Старкова Т.В.. Больница имела всего 10 коек.
В 1963 году больница расширена до 25 коек и переименована в Урдомскую участковую. Главным врачом назначен Ростокин И. И.
За эти годы много сменилось врачей и медицинских работников среднего звена, все они делали все возможное для лечения жителей поселка. Но ветераном здравоохранения в Урдоме по праву является Иван Иванович Ростокин посвятивший лечению людей 41 год, из них 21 год в должности главного врача больницы. Его всегда отличали скромность, вежливость, отзывчивость и безотказность в работе. В настоящее время он на заслуженном отдыхе.
Вспоминается такой случай. В лесу по Урдомской УЖД заблудились отец с сыном. Вызванный из Котласа на поиски вертолет обнаружил потерявшихся. Оказалось, что сын сломал ногу и отец носил его на спине. Посадка вертолета была невозможна, поэтому сбросили записку, чтобы не трогались с места. Для их спасения была сформирована группа из крепких мужчин с носилками. Иван Иванович был добровольцем в этой группе, несмотря на физические недостатки в передвижении. Группа была завезена по УЖД тепловозом и успешно решила задачу.

::: ГОД 1974 :::

На районном слете ДНД отмечен положительный опыт работы народных дружин п. Урдома. Здесь еще в феврале 1972 года создан штаб ДНД при поселковом Совете. Штаб координирует работу дружин, внештатных автоинспекторов утверждает графики дежурства. Хорошо зарекомендовала себя народная дружина Урдомского лесопункта руководит которой В.П.Коршунов. Дружина разбита на звенья, которые выходят на дежурства по графику. За прошедший год дружина сделала 41 выход, членами дружины доставлено в милицию 29 нарушителей общественного порядка с оформлением актов в административную комиссию. Активными дружинниками являются А. Ф.Брусов, Н.Г.Гакман, В.П. Сидоренков, Н.А.Котебо. (Маяк 2 февраля 1974 года) В 1974 году леспромхозом организован первый вахтовый поселок "Таежный" по опыту тюменских лесозаготовителей. Коллектив вахтового участка, руководимый В. Т. Сергеевым, добился высоких производственных показателей.

::: ГОД  1975 :::

Информационная группа РК КПСС под руководством второго секретаря РК КПСС Шарова Н.Г. в феврале выезжала в Верхнелупъинский леспромхоз. С информацией об итогах работы предприятий промышленности, совхозов, колхозов района за 1974 год выступил т.Шаров. Зам. председателя райисполкома П.И.Борейко председатель народного суда В.П. Тихонов Директор КБО З.А.Нездвецкая, замдиректора леспромхоза по быту Бородин Н.В. и начальник ОРСА Калинин А.А. ответили на многочисленные вопросы рабочих.
Члены группы прежде чем прийти на официальную встречу и ответить на вопросы детально ознакомились с делами на всех участках, побеседовали с людьми непосредственно в деловой обстановке попытались уловить их настроение, убедиться лично как идут дела в лесопункте, школе, бригаде. Это помогло потом вести конкретный разговор на встрече в клубе. Такие выезды- встречи информационных групп в рабочие коллективы были постоянными.
25 декабря 1975 года   УРДОМА, КС-13
Ю.Н.Лодкину Ю.В.Ступину
Ленский райком КПСС поздравляет Вас и коллектив газокомпрессорной станции с большой трудовой победой досрочным выполнением годового и пятилетнего планов и выражают уверенность что Вы и впредь будете в первых рядах соревнующихся и добьетесь новых успехов в выполнении задач десятой пятилетки
Райком КПСС.

::: ГОД 1976 :::

17 января поселок Урдому  посетил депутат Верховного Совета СССР министр лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР Тимофеев Николай Владимирович.
Тов. Тимофеев ознакомился с нижним складом Урдомского лесопункта. побывал в общежитиях рабочих, детском саде, доме быта, посетил Урдомскую среднюю школу .участковую больницу, объекты торговли .некоторые квартиры лесозаготовителей. Затем на совещании при министре были рассмотрены перспективные вопросы благоустройства и улучшения быта рабочего поселка.
Вечером в клубе состоялась встреча депутата с избирателями на которой тов. Тимофеев выступил с докладом. Выступившие в прениях Лоскутов. И. В. - крановщик Урдомского лесопункта, Стрекаловский Е.М.- директор школы. Вологдин Н.С.- бригадир -раскряжевщик, Ткаченко Ю.И. - директор леспромхоза от имени коллективов лесозаготовителей и избирателей Урдомы проинформировали о выполнении планов 9-й пятилетки и поставили перед министром целый ряд проблем .касающихся улучшения условий труда и быта.

::: ГОД 1978 :::

23 июня 1978 года руководители района были приглашены в Урдому на КС и участвовали в совещании проводимом министром по строительству газовой промышленности т. Щербиной и министром газовой промышленности т. Орунжий. Речь шла об ускорении строительства производственных и бытовых объектов и усилении помощи от района. От руководства района участвовали Архипов и Шаров.

::: ГОД 1979 :::

Введена в эксплуатацию линия электропередач мощностью 110 киловольт Жешарт-Яренск-Лена-Урдома. Урдома получила устойчивое централизованное энергоснабжение.

::: ГОД 1981 :::

Указом Президиума Верховного Совета СССР за успехи, достигнутые в выполнении заданий десятой пятилетки бригадир лесозаготовительной бригады Урдомского лесопункта Зарецкий Иван Михайлович награжден орденом Трудовой славы II степени. Ранее передовой бригадир был награжден орденом Трудовой славы третьей степени.
16 апреля 1981 года после тяжелой болезни на 49 году жизни скончался бывший директор Верхнелупьинского леспромхоза, член КПСС, депутат Ленского районного Совета Пирогов Сергей Васильевич.

::: ГОД 1982 :::

5 декабря 1982 года- Урдомской компрессорной станции 10 лет. В телеграмме в адрес начальника Урдомского ЛПУМГЛодкина Ю.Н. секретаря парторганизации Ступина Ю. В. председателя линейного комитета профсоюза Новоселова А. Ф. секретаря комсомольской организации Четверикова С.Н. говорится. Ленский райком КПСС райисполком и райком Комсомола сердечно поздравляют Вас и коллектив управления с десятой годовщиной со дня пуска первой очереди газокомпрессорной станции Урдома. За эти годы резко увеличился транспорт газа, вырос трудолюбивый коллектив рабочих инженерно-технических работников и служащих, окрепла партийная организация, повысилась ее авангардная роль. Существенный вклад вносит коллектив в развитие топливно-энергетического комплекса страны, обеспечивая нужды народного хозяйства в природном газе и сырье для химической промышленности. Больших успехов Вам, дорогие товарищи!
В январе состоялся традиционный районный слет передовиков производства по итогам за 1981 год.
Звание лучший по профессии с вручением Диплома Мастер Золотые руки присвоено работникам Верхнелупъинского леспромхоза:
Лучший вальщик леса - Вусатюк Николай Антонович
Лучший тракторист - Храпцъо Михаилу Михайловичу
Лучшая свинарка - Красновой Евдокии Никитичне.
В этом году наконец-то определены строительные организации для сооружения ретрансляционной телевышки в п. Урдома и работы по строительству начаты. В целях координации действий многочисленных организаций и предприятий задействованных на этом объекте Ленский райком КПСС образовал штаб под руководством второго секретаря РК КПСС Шарова Н.Г. Первым объектом на строительной площадке стала возводимая котельная Урдомским прорабским  участком. В феврале 1982 года с болью и горечью проводили в последний путь Баранцева Владимира Павловича, погибшего в Афганистане (выпускника Урдомской средней школы). Владимир проходил срочную службу и погиб 17 февраля 1982 года при выполнении интернационального долга в Афганистане. Мать Анастасия Ивановна живет в поселке Урдома. В память о сыне она бережно хранит медаль "За отвагу" врученную ей районным военным комиссаром после его гибели.

::: ГОД 1983 :::

Коллектив Верхнелупьинского леспромхоза в течение года был удостоен Переходящего Красного Знамени Ленского Райкома КПСС и Райисполкома по итогам работы за месяц 10 раз, из 12 возможных. Это достойный вклад в выполнение плана экономического и социального развития Ленского района.
4 ноября 1983 года завершен монтаж телемачты в п. Урдома.
17 сентября 1983 года состоялось торжественное собрание коллектива ордена Трудового Красного Знамени Верхнелупьинского леспромхоза посвященное 40-летию со дня образования. С приветственным словом от имени РК КПСС и райисполкома выступил второй секретарь РК КПСС Шаров Н.Г. Он сказал ,что коллектив леспромхоза за эти годы вписал славную трудовую страницу в историю Ленского района и вносит достойный вклад в развитие лесной промышленности области и обеспечении народного хозяйства страны древесиной. Леспромхоз является высокоразвитым и технически оснащенным современным предприятием, флагманом социалистического соревнования. Достаточно убедительно о трудовом вкладе свидетельствует цифра 18 миллионов 256 тысяч кубометров - столько древесины заготовил и поставил стране леспромхоз за эти годы. Свидетельство заслуг коллектива - Орден Трудового Красного Знамени на знамени предприятия. Вместе с развитием предприятия росли и становились мастерами своего дела люди. Достаточно сказать, что звание "Заслуженный работник леспромхоза" учрежденное в 1970 году присвоено уже 70 работникам.

::: ГОД 1985 :::

Введена в эксплуатацию ВЛ-220 Микунъ-Урдома-Котлас.
Урдома получила устойчивое телевещание по первой программе. По настойчивой просьбе жителей Урдомы в честь 40-летия Победы в ВОВ было произведено пробное транслирование 8,9 и 10 мая. Затем продолжены пуско-наладочные работы. А уже в июле 1985 года объект был принят государственной комиссией, и телетрансляция стала постоянной.

::: ГОД 1991 :::

Жители поселка Урдома 7 августа стали свидетелями явления приведшего их в немалое изумление. По поверхности реки плыла рыба по всей ее ширине. Мелкая рыбешка была совершенно мертва, а крупная еще подавала признаки жизни, слабо шевеля плавниками.
Рыбу можно было свободно подбирать руками. Что же произошло на реке? Созданной комиссией было установлено, что в реку Нянда была слита дезенфилирующая жидкость лизол, предназначенная для обработки животноводческих помещений. Бочка с лизолом лежала возле животноводческого комплекса в речке. Случилось так, что ее открыли на месте, а содержимое вылили в воду. В результате погибла рыба, нанесен ущерб природе. Большой опасности были подвержены люди, двое суток поселок жил в тревоге.
Были срочно приняты меры: запрещение пользования водой из водопровода обеспечение привозной водой. Из водопровода вода была спущена. К счастью никто из жителей поселка не пострадал.

::: ГОД 1997 :::

Урдомское ЛПУМГ отметило 25-летие со дня образования. Выросли производственные мощности, успешно развивается социальная сфера. Компрессорная станция перекачивает уже 230 миллионов кубометров газа в сутки. Построено 11 тысяч квадратных метров благоустроенного жилья, объекты культурно-бытового назначения. Начальником ЛПУМГ работает Лодкин Юрий Николаевич, его стаж: в этой должности исчисляется с 1982 года.
В июле 1997 года на окраине п. Урдома произошло праздничное событие - освящение места строительства и закладки камня в фундамент строящейся церкви. Освящение совершил епископ Архангельский и Холмогорский Тихон. Со светлым праздником начала строительства храма поздравили всех собравшихся епископ Тихон представитель президента РФ по Архангельской области М.Н.Белогубова,глава муниципального образования Ленский район В.П.Медведков ,глава Урдомской поселковой администрации А.А. Угрюмое, Начальник Урдомского ЛПУМГ Ю.Н.Лодкин. Храм будет возводиться на средства Виктора Викторовича Успасских.

::: ГОД 1999 :::

За годы реформенных перестроек Верхнелупьинский леспромхоз ,как впрочем и другие предприятия, был отброшен далеко назад по всем показателям производственного экономического и социалистического развития. В этот период в жизни предприятия была как говорится "черная полоса". Но как заявил директор леспромхоза П.И.Лисицинский она закончилась ,работа предприятия нормализовалась. К январю 1999 года погашены долги по зарплате и производится уже своевременная ее выплата. Поскольку лесосечного фонда стало недостаточно, то в зимний период лесозаготовки ведутся на правом берегу Вычегды и объем их год от года увеличивается.
Коллектив предприятия стремится вернуть былую славу.

::: ПАТРИАРХ ВСЕЯ РУСИ В УРДОМЕ :::

14 августа 1999 года высший церковный сановник Патриарх Всея Руси Алексий II освятил храм построенный в Урдоме. Его встречали, прибывшие заранее в Урдому епископ Архангельский и Холмогорский Тихон, епископы Вологодский, Староосколъский белгородский председатель областного собрания В.Калямин заместитель главы администрации области А.Синельников, глава администрации района В.Медведков представители Газпрома и В. В.Успасских.
Под пение хора Патриарх освятил храм. Литургия длилась около 3 часов. На торжествах выступили официальные лица, Епископ Тихон и Патриарх. Они говорили, что храм будет служить возрождению духовности и нравственности. Алексий II произнес слова благодарности в адрес Виктора Успасских, благодаря которому построен этот храм и вручил ему награду. Патриархом были также вручены награды представителям Газпрома Ю.Н.Лодкину, А.Ф.Куприй. Виктор Успасских сказал, что меня воспитали люди поселка Песочный и я им благодарен.   И храм этот в дар нашим людям.
Такого события Урдома еще не видала. Урдомчане были просто ошеломлены таким большим количеством столь высоких гостей и масштабом мероприятий связанных с этим событием.
Скажу о себе, я испытывал чувство глубокого удовлетворения, что через 40лет, кавалькада автомашин с высокими гостями проследовала к Храму по дороге с которой и началась моя работа и жизнь в Урдоме.

::: ГОД  2000 :::

Впервые по решению Урдомской поселковой Администрации 15 июля 2000 года проведен "День Урдомы". В программе выступления коллективов художественной самодеятельности, спортивные соревнования ярмарки, народные гуляния 3 декабря 2000 года избран новый глава Урдомской поселковой администрации. Им стал Голоушкин Александр Николаевич.

::: ГОД  2001 :::

В феврале Урдомский народный театр (режиссер Е.Япринцев), представлявший наш район на фестивале народных театров в г.Няндоме возвратился домой. Поездка осуществлена благодаря помощи руководителей предприятий Урдомы. Ю.Н.Лодкин выделил деньги на билеты, а П.И.Лисицинский выделил машину для перевозки декораций. Песни на стихи и музыку местных авторов получили теплые отзывы.
Гордостью Урдомы являются люди. Одним из наиболее достойных и ярких представителей трудового народа является Почетный работник газовой промышленности, Герой социалистического труда Парилов Александр Иванович уроженец с. Слободчиково. Он один из зачинателей строительства участник пуска первой очереди и становления КС-13. С сентября 1971 года он связал себя с газовой промышленностью и до выхода на пенсию трудился в коллективе компрессорной станции.
За большие заслуги в деле развития газовой промышленности Александр Иванович последовательно в разные годы отмечался правительственными наградами. В начале это были медали, затем орден Трудового Красного Знамени, орден "Знак Почета", орден "Октябрьской Революции" и, наконец орден Ленина и Звезда Героя социалистического труда.
Урдома - это не просто поселок с производственными и культурно-бытовыми объектами.
Урдома - это прежде всего люди, это люди-патриоты своего поселка, люди заряженные особым энтузиазмом, особой любовью к своему поселку.
В своих воспоминаниях я осветил только маленькую долю славных дел и свершений людей этого поселка. Я назвал только отдельных участников этих дел и свершений. И пусть простят меня те, кого не назвал поименно, а они заслуживают этого. Ко всем я отношусь с большим уважением, благодарностью и любовью.

Наш поселок очень юн и молод,
И дорога у него пряма:
Верим мы, что скоро словом
Назовут поселок Урдома
(из песни об Урдоме автора В.Н. Лоскутова, жителя Урдомы)

*  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *

= ЛЕТОПИСЬ  В.А. ФОМИНОЙ =
 
Летопись написана по информации из газеты "Маяк" за 1994-2001 год, газеты "Правда Севера"; архивных данных В-Лупьинского ЛПХа, а/о Урдома (совхоз Козьминский). По воспоминаниям детей и родственников первых жителей; людей, которые здесь жили и работали в до и послевоенное время.

В 1963 году поселки Нянда, железнодорожный поселок Урдома, Песочный, Первомайский объединились в один рабочий поселок Урдома. На октябрь 1994 года население Урдомы составляло 5,2 тысячи человек. Самые первые жители нашего поселка Урдома жили в спец поселении - Шестой квартал. С него и начинается летопись.

::: ШЕСТОЕ :::

Конец зимы 1930 года.
Оренбургская область. Дом Дымова Егора Борисовича. Пришли какие-то люди. Дали два часа на сборы. Посадили в сани и повезли. Хозяин, жена Елизавета Степановна и две дочки, младшей Ане - 3 года. Что могли успеть собрать люди за два часа, то и взяли с собой в неизвестную дорогу. Такая же судьба ждала многих, многих жителей Оренбургской области.
Привезли в Оренбург на станцию. Народу на станции было уже очень много. Всех погрузили в товарные вагоны, в которых перевозят скот. И повезли. Останавливались только, чтобы выгрузить мертвых. Довезли до Котласа, поселили в барак, где ни окон, ни дверей. Разожгли люди костры на улице, подкрепились, обогрелись, закрыли в бараке окна одеялами. Хорошо, что еще тулупы некоторые с собой взяли, так и переночевали. На места покойников утром заселили живых.
Март 1930 года. Снег еще не растаял. Повезли дальше на лошадях, по тракту, до деревни Урдома. Свалили все в церкви, на берегу Вычегды. Мертвых на дороге оставляли, нельзя было останавливаться. Охранники с оружием очень строгие. Распределили по избам в деревне. Дров не было. Собрали мужчин: Дымов, Анпилогов, Гузей, Кистанов, Трушин и другие, повели их под охраной прорубать просеку от Паламыша до Шестого участка. Делать настил из жердей, тонких бревен; лежневку. Шли по меткам, за 16 километров, вглубь тайги, за речку Нянда. Остановились на берегу Лупьи. Пока не построили первый барак, жили в шалашах. Сам барак построили из бревен, потолок и крыша из жердей, покрытых ветками. В бараке нары в два этажа. Так началось строительство спец поселения Шестое. Привели свои семьи. С малыми детьми, с котомками за плечами, шли они на новое место жительства. Лес и болота, болота и лес.
Настил был готов, подвезли на лошадях железные печурки. Две на один барак. Привезли большие поперечные пилы, чтобы пилить доски.
Бараки строить стали уже с крышами из досок. Поставили коменданту домик. Первым комендантом на Шестом был Степанов Александр.
Построили маленькую пекарню. Пекарь Азнобаев. Муку привозили на барже. Хлеб и крупу делили по куску и по кучке; отворачивался один, а его спрашивали: - это кому, а это кому? Чтоб не обидно было. Все, что было в лесу съедобного, все съели. Начали весной со щавеля заячьего, трилистника. Потом подоспел настоящий щавель. Запаривали и ели лебеду и белый мох. Ели даже запаренные опилки, но эти умирали, а от травы не умирали. Ягоды собирали. Грибы мало собирали, боялись отравления, места были незнакомые. Соли не было, спичек тоже. Спали на нарах все вместе. Болели дизентерией, тифом, цингой, малярией. Лекарств не было. Умирали очень много, хоронили тут же, всех в одну яму.
Многие убегали по реке, вниз, но в устье Лупьи охранники стояли. Ловили, наказывали и назад отправляли.
Пригнали еще партию спецпереселенцев, поселили уже в бараки.
Бригада мужчин с Шестого пошла на 10 - ый квартал, к речке Нянда, строить там бараки.
Первые жители Шестого перешли в Нянду жить, а на Шестое пригнали партию Кубанцев, 800 человек. Суровый климат, началась зима, морозы под 60 градусов, птицы на лету замерзали, голод, необустроенность, все это привело к тому, что из кубанцев в 1932 году осталось одна семья. Бескаравайные - бездетные. И они переехали в Нянду.
Когда на Шестом только начинали жить, охранники заставляли всех корчевать лес под поля, хоть сеять было пока нечего.
Огромные медведи подходили к людям совсем близко. Особенно их боялись деть.
С 1935 году жителей на Шестом осталось совсем мало. Дом коменданта перевезли в Нянду. Сейчас в нем живут дети Черепанова С.В. Последними переехали Светловы, Горбачевы, Артюшевские, Пахомовы. Когда образовался колхоз "Труженик" там долго сеяли рожь. Возили ее на лошадях, на мельницу в Нянду. В опустевших бараках держали телят.
В 1936 году построили в Нянде скотные дворы и телят перегоняли туда.
Развалины вышки, где стояли охранники, видны и сейчас.
Совсем немного просуществовало спецпоселение Шестое, но его оставшиеся в живых люди, стали первыми жителями нашей теперешней Урдомы.

::: 10-ЫЙ КВАРТАЛ ИЛИ ПОСЕЛОК НЯНДА :::

 Лето 1930 год. Спецпереселенцы прибывают и прибывают. Бригада мужчин с Шестого начала строить бараки. Первые выжившие на Шестом, жители переехали в Нянду.
Построили комендантскую, где стала жить и семья коменданта Степанова А. Уборщицей в комендантской работала Судьина.
Построили 27 бараков, пекарню. На берегу Лупьи - школу. На том берегу р. Нянды - столярку, где делал двери и окна для бараков - Дьяков Алексей Егорович. Построили кузницу. Кузнецы - Гельцер (немец) и Шнякли. Организовали колхоз "Труженик". Председатель - Ковш.
Река Лупья протекала напротив Нянды по другому руслу. Река была широкая и глубокая. Со временем она изменилась.
К коменданту надо было обращаться "гражданин комендант" и каждый вечер ходить в комендантскую отмечаться.
Женщины отпрашивались у коменданта, видимо за определенную плату, сходить в близлежащие деревни поменять вещи на продукты. Неделю они подрабатывали еще у хозяев за продукты, и возвращались назад.
А дети собирали щавель вплоть до Паламыша. Трушина Анастасия Афанасьевна рассказала: понесла она менять вязанную скатерть, сама еще на родине вязала, а хозяйка ее то на плечи накинет, то на голову повяжет. Красивая была скатерть, а Анастасия Афанасьевна стоит да думает, одевай хоть куда, только возьми. Надо было как-то жить и детей кормить. В поселке вырыли глубокий колодец. Жители Нянды до сих пор берут в нем чистую родниковую воду.
Комендант ходил и проверял санитарное состояние квартир. Почта вся проверялась. Когда стали присылать в Нянду посылки переселенцам от их родных, комендант хорошие посылки забирал себе.
Колхоз организовали. А ничего в нем сначала не было. Ни семян, чтобы сеять, ни скота. Но поля стали раскорчевывать.
Пекарня и два барака стояли на дымовском поле. Пекарь - Азнобаев, после него работала Долгова Клавдия.
Построили на берегу Лупьи смолокурки, дегтякурку. Работала на них семья Олейниковых. Варили смолу, деготь, скипидар. Колхоз все это продавал за деньги.
Построили небольшой кирпичный завод, где сейчас на полях склад с удобрениями. На заводе работал старый Шкут. Делали хороший кирпич. Глину брали тут же. Ямы сохранились до сих пор. Кирпич шел на печи в бараках, печник - Гоунин Степан Тимофеевич. И колхоз продавал кирпич, за деньги.
Мингазов старший руководил постройкой мельницы на речке Нянда. Построили плотину. Через речку был большой мост. Когда мельница была готова, сам стал на ней работать. Своего зерна у колхоза еще не было, мельник молол привозное зерно, тоже за деньги. Колхоз еще заготовлял лес на строительство. Накопили денег на семена. Стали сеять рожь. Рожь сеяли на Шестом, возили ее потом на лошадях в Нянду, на мельницу. Сеяли на бывшем Няндском аэродроме. Поле почему-то называли "хреновым", а рожь там росла отличная. На том берегу Лупьи сеяли пшеницу. Агрономами в колхозе работали два брата - Светловы, оба были с большой бородой, жили одни. Ими был выведен Светловский сорт картошки. Семена закупали в деревнях, но картошка в Нянде росла неважная. Со временем все жители заменили ее на Светловскую. В 1955 году Светловых отвезли в дом престарелых - в Цилебу.
Бригадиром работал Дьяков А.Е. Кладовщиком в колхозе - Лайко. Склад стоял на этом берегу- напротив мельницы.
В 1936 году колхоз построил скотные дворы. В бригаде работали Нестерович Николай и Григорий. Построили конюшню. Лошади были сначала финские. Конюх - Трушин Павел. В войну стали присылать списанных тяжеловесов - лошадей.
Был даже один мул, или осел. На нем развозила воду в бочке Новокменова Анна Васильевна. Мул был очень упрямый. Слушал только Аню.
1936 год. Колхоз закупил коров. Ухаживали семья Пахомовых; свиней - свинарка Ситникова; Ситников работал пастухом. Держали овец, лошадей, разводили кур и уток. Дворы стояли там, где теперь улица Лесная.
30-е годы. Семья Верейниковых выменяла в деревне козочку. От нее потом маленькую козочку взяли Дымовы. Так в Нянде стали разводить коз.
В колхозе в 30-е годы выращивали картофель, капусту, огурцы. Работали- Кистанова Анастасия и Дымова Елизавета на выращивании овощей.
За речкой Няндой стоял большой барак - баня. Сначала в ней работала Бохан Ксения с детьми, потом Кадырмаев Х.З. В бане было два отделения; мужское и женское. Была прачечная, деревянные корыта; приходи и стирай, кто хочет. Когда был не банный день.
Лошади были главной рабочей силой в те годы, для них была построена баня. Длинный барак. Топили баню жарко - жарко, загоняли туда лошадей, головы у них выставляли в отверстия в стене и парили лошадей. Так их лечили от болезней (лишая).
Белянок Афанасий Евменович ремонтировал в колхозе сани, телеги, упряжь для лошадей.
За ручьем, в сторону Колонны стояла пилорама. Сначала доски пилили вручную большими поперечными пилами. Ставили большие, высокие козлы, внизу стоял мужчина, и на верху, и пилили дерево вдоль, получались доски.
Поля колхоз разрабатывал и на подсечке, это в сторону Тывы, влево в лесу. Построили там один барак, в нем нары. Поварихой работала Болгарина - в 36г.-37г.
Кузовникова Мария Максимовна работала там и не расставалась с гармошкой. Сама сочиняла частушки - "Ковш приехал на подсечку и Шкуту приказывал много хлеба не давай, масла не показывай". Веселая была певунья. В колхозе работали на трудодни. В 1948 году приехал из Ледни новый председатель колхоза - Верига Антон Антонович. Колхоз стал называться "Дружба". Работала своя колхозная молочная. Продавали сливки, масло, творог, пахту. Работали на ней - Верига Галина Викентьевна и Кибалина Ия Филипповна. Председатель был строгий. Вся продукция колхоза шла на продажу. Колхоз был миллионер.
Пришел с фронта Хвалев Николай Ефимович - работал в колхозе ветеринаром, после него работал Дьяков Анатолий Алексеевич, Давыдовский Моисей Корнеевич - управляющий, до войны. Бухгалтер - Ячменева Мария. В 1961 году колхоз перешел в совхоз "Козьминский". Директором стал Куликов. В 1963 году семья Верига А.А. из Нянды уехала. Совхоз "миллионером" уже не был.
1937 год. Бохан Александр Леонтьевич развозил на лошади грузы по поселкам, деревням. Пришли к ним домой вечером какие-то люди. Сказали, - собирайся, и увезли, неизвестно куда. С ним забрали Булынько, Пенько, Былина, Ананич - отца, Борисевич. У Борисевича вскоре умерла жена, а троих детей отправили в детдом, в Яренск. Через 10 лет все отцы возвратились, как политические заключенные.
У супругов Вахрей - сын вместе с Бохан Семеном учились в горном техникуме в Ухте (тогда Ухта называлась Чубья). Зимой 1941 года их отправили на практику в Донбасс, город Красный Луч. Летом началась война. Их призвали на фронт, где оба и погибли.
30-е годы. На берегу речки Нянда работает клуб. Катит кино - Столбов. Движок крутят вручную. 1937 год - кино катит Федорова Евгения Федоровна. До 1940 года кино было немое. Вечерами были танцы. Играли на гармошке, на кларнете. У Анны Михайловна Злобиной был граммофон.
30-е годы. В здании комендантской работает вечерами изба - читальня. Избач - Злобина Анна Михайловна. Сначала было всего несколько книг - своих, она отдала их для всех. У Анны Михайловны жила сестра, с ней Мария Михайловна. Очень хорошо шила, даже пальто. Портным в Нянде еще работал Кондратевский - дед. И была хорошая швея (немка). К ней приезжали делать заказы из других мест. (Фамилию к сожалению не помнят).
В 1938 году в здании комендантской была уже библиотека. Библиотекарь - Филиппович Ядвига. В 50-е годы киномеханик Трушин Григорий.
1948 год. Последними комендантами в Нянде работают: Смирнов Дормидонт Николаевич (хороший был) и Суранов. Стала в 50-е годы уже милиция - Смирнов Борис Дормидонтович, Суранов, Петров, Лазарев; с 1956 года участковый в Нянде был Узбеков Яков Абрамович.
1930 год. Бригада мужчин строит бараки в Нянде. Бригада, в которой работают Дымов, Анпилогов, Гузей, Кистанов, валят лес для Няндского лесопункта.
Няндский лесопункт был образован на базе мастерского участка, подчиненного Вандышскому мехлесопункту. Лес заготовляли прямо на берегу речки Нянда, на месте, где сейчас стоит поселок Первомайский. Здесь был дремучий лес. Выбирали прямоствольные сосны для мачт кораблей. Прямые березы шли на заготовки ложей в литовочных и ружейных. Рябова Н.Е., Верейкина Мария и другие валили лес вручную, разделывали его тут же, вручную грузили на сани и везли на берег (крутой) Лупьи, чтобы летом сплавлять его вниз по речке. Рассказывали, что три человека, взявшись за руки, не могли обхватить иное дерево. Вот какой лес был раньше, прямо у Нянды. Кладбище было за речкой Няндой, в 40-ом году начали только хоронить на теперешнем кладбище.
Лес огребали от снега так, чтобы пенек оставался не выше 25 сантиметров. Валили лес лучковыми и поперечными пилами. Пилы точили тут же, в пилоставке. Работал - Бунин Андрей Степанович. Контора Няндского лесопункта находилась в здании коммендантской. Мастером леса работал Голенев Андрей Николаевич, бухгалтером - Бескаравайный, бригадиром - Гобасов. У Гобасова в 50-е годы мои родители - Рябовы, купили квартиру по ул. Набережной, 12. Соседями у нас были Светловы, в 1955 году у них купила квартиру Гладышева Валентина Андреевна. 1945 год - мастер леса Паромонов, Рябов Василий Михайлович; 1947 г. начальник л/п - Кондрашов. Завхоз в 50-е годы - Плахов Александр Лукич (эвакуированный). На лесозаготовках работали от темна до темна. Хлеб выдавали по карточкам - 600 г. в сутки, на иждивенца - 200 г. За перевыполнение плана добавляли по 200 грамм. В лесопункте платили деньги за работу, тогда, как в колхозе, только продукцию колхоза получали.
Рабочих с Нянды посылали на прорыв в другие лесные участки.
1942 год. Стали присылать молодые кадры для заготовки леса по спецзаказу на фронт. Послали однажды бригаду, в которой работала Кибалина Ия Филипповна на Вандыш, заготовлять лиственницу. Заготовили, прямо на берегу Лупьи, хотели ее сплавлять по реке, а лиственница вся затонула.
1942г - Лес в Нянде грузили уже в вагоны вручную, веревками. Для грузчиков работала столовая. Заведующий столовой - Залужский Григорий. Работали там Шилова А., Веселова В. В 1949 году лес подвозили уже к Северному переезду, грузили еще вручную. В 1941 году лес стали вывозить на тракторах. Работали молодые женщины - трактористки: Кураго Ядвига Брониславовна. Она цепляла к своему трактору по 10 волокуш с лесом. Первая передовая женщина - трактористка. На тракторах работали Федорова Евгения Федоровна, Карпова Валентина.
1939 год. Пригнали поляков. Ходили все в форме. Ездили по деревням, закупали картофель. Сами разделывали огороды, на самом берегу Лупьи, в сторону Первомайки, садили там картофель. В деревнях учили молодежь танцевать. Перед самой войной большинство поляков уехали. Поляк - Пыць Мечислав Станиславович - 1924 года рождения со своей сестрой не уехали. Всю войну жили в Нянде. Уехали после войны, в город Устронь, Польша. Писали оттуда письма Бунину Андрею Степановичу. Вот что пишет в 1976 году Мечислав Станиславович - "Все время вспоминаю Урдому, людей. Как хочется посидеть на берегу с удочкой, сходить в тайгу, на охоту". Приглашал Буниных в гости. Поляки были хорошие, культурные, веселые, вспоминает Бунина Евдокия Александровна.
Почту в Нянде разносил Попов Дмитрий. В 1941 году, его забрали, как политического на 5 лет. Вернулся и стал снова разносить почту.
После войны почта была в здании комендантской. Зав. почтой работала Богомолова Антонина Александровна. С ней работала Анисович Вера Александровна, она после Богомоловой стала заведующей. Ее сестра работала тут же, в сберкассе. Работал радиоузел - Ложкин Максим Александрович, Митяшин Виктор Викторович. В 1959 году радиоузел перешел в Урдому, на станцию. А в Нянде радио висело на улице, на столбе. Слышно было на весь поселок. До 1956 года в здании комендантской находилась контора ОРСа.
В 1930 году Няндская школа сначала была начальной. Работал в ней Евсюков. Учеников совсем было мало. В 1934 году первый класс учил Малин. У него еще был сын - его почему-то все дразнили. В этом году начала учится Альфер (Дымова) Анна Егоровна.
1935 год. Няндская школа уже семилетка. В 1937 году учителя Шаньгин Владимир Ильич и Шаньгина Наталья Ивановна посадили деревья с учениками по ул. Нянда. Они в школе работали уже в 1935 году.
В 1944 году школа уже восьмилетняя. И в этом же году для работающей молодежи начала работать вечерняя школа. 1946 год. Физрук - Попова Зинаида Васильевна. Ходила всегда в солдатской шинели. (Сестра Плаховой Галины Васильевны).
Рутель Давид Мартынович преподает немецкий язык в школе. Директор - Мейер. 1948 год. Учителями работают Попов Николай Прокопьевич и Нина Николаевна. Софронова Роза Павловна начинала работать в школе пионервожатой. В 50-е годы здесь работали супруги Черепановы, Петрова, Плахова, Пилинюк Р.А., Ложкина В.П., супруги Галицкие, супруги Килюшевы.
Школьный интернат находится по улице Набережной. В 60-е годы школа (барак, постройки 30-х годов) сгорела. Остались только деревья, которые когда-то посадили ученики и учителя Няндской школы.
50-е года. Построили частные дома Гузей, Паромовы, Анпилоговы, Дымовы, Карповы и другие.
30-е годы. В Нянде работает ясли-сад. Заведующая - Злобина Анна Михайловна (горбатенькая). Очень добрая и ласковая. Все играла на балалаечке, а дети пели и плясали. 1935 год. Заведующая - Бескаравайная. Няня - Трушина Анастасия.
1945-50 гг. Заведующая Кистанова Анастасия Михайловна. Повара в 1946 году - Паромова Анастасия Ивановна, Меньшикова Таисья. Няни Кузнецова В.И., Шеленберг Маргарита. Шеленберг вместе с Редер (Копушкиной) Элей приехали в 1952 году в Нянду из детского дома в Яренске. Медсестрой в яслях работала Гузей (Валькова) Нина Яковлевна. Воспитатель в 1971 г. - Авнигина Надежда Николаевна. С 1968 года в яслях работала няней - Арсеньева (Каспирович) Любовь Станиславовна, с 1986 года по сей день - заведующая.
1930 год. Магазин первый в Нянде стоял около барака, где сейчас живет Кибалина Ия Филипповна. Работал в нем - Белянин Николай Михайлович. Счеты ему были не нужны. Считал в уме, как машина. Заведующим складом работал Верловский Израиль Борисович. Потом работали Моденов Ф.А., Хлызов Н.К. В 1954 году - Ушакова (Плахова) Елена Александровна. Она и сейчас трудится в ОРСе - зав.торгом. На месте, где сейчас стоит Няндский магазин, был пустырь. Кругом маленькие болотца, озерцо. Здесь собирались молодежь, да и все жители поселков на массовые гуляния. Играл духовой оркестр из ж.д. Урдомы.
В 1952 году в здании, где раньше была коменданская, начал работать Няндский сельский Совет. Председателем стал Моденов Федор Андреевич, секретарем Девятерикова Мария. После Моденова председатель был Бобылев Николай Афанасьевич, секретарем - Абрамова Лидия Михайловна, помощником секретаря в 1962 году работала Фомина В.А.
В 1966 году Няндский сельский Совет перешел в поселок Первомайский и стал называться - Урдомский поселковый Совет.
В этом же году в это здание из старого барака на берегу перешел клуб.
С 1960 года - 15 лет здесь отработала киномехаником Кузьменко (Сухих) Ида Васильевна.
1930 год. В бараке N 39 по ул. Нянда работает Няндская амбулатория. Тут же роддом. Фельдшер - Шилович Герасим Яковлевич, фельдшер - акушер - Шишло Аделя Клементьевна, фельдшер - Рыбникова Зинаида. Санитарка Дьякова Дарья; Трушина, Мячина, Данилова, Хвалева - пришли работать санитарками попозже.
В войну в Нянде был тиф. Резали лошадей и кониной поддерживали больных. Рябова Нина Ефимовна (моя мама) тоже переболела тифом. За амбулаторией стояла холодная (морг). Рядом, в бараке, приемная. До 1951 года работали при лампах, их заправляли керосином. На вызов ходили пешком. Лекарства привозили из Яренска. Аптеки не было.
В 1948 году приехала в Нянду, из Москвы, Дыкман Мира Григорьевна. Попала она сюда случайно. Перепутала Няндому и Нянду. В душе Мира Григорьевна была романтик. Полная сил и энергии работать, она осталась в Нянде. Так в Няндском уже врачебном участке начала работать первый врач с высшим образованием. 1951 год - фельдшер-акушер Малиновская Зинаида. Дыкман М.Г. проработала до 1953 года. В 1944 году Аня Дымова, Василина Шкут, Клава Бунина поехали на 2 курса в Котлас, учиться на медсестер. Клаву Бунину отправили по распределению в Яренск, Аню Дымову в Пинежский район. Через три года Аня Дымова вернулась в Няндскую больницу. В 1960 году, вместе с больницей перешла работать в пос. Первомайский. С 1953 года по 55 год заведующий в Няндской больнице работала Серебренникова Мария Александровна. Фельдшер - акушер. Добрейшей души человек. 4 года заведовала врач - Старкова Тамара Васильевна. В 1959 году Няндскую больницу принял молодой врач - Ростокин Иван Иванович. Фельдшер - Шевелева Анна Федоровна, Серебренникова М.А., Генриетта Николаевна (фамилию не помнят). В 1955 году работает клиническая лаборатория - Смирнова Галина Владимировна. Рентгеновский кабинет - Кулинич Мария Ивановна. 1956 год - работает аптечный пункт - Дуракова Людмила Антоновна. Санитарный фельдшер - Торопов Михаил.
В 1960 году Няндская участковая больница переехала в поселок Первомайский. Туда перешли работать Гузей (Валькова) Н.Я. и Трушина (Ясперская) Анна Стаховна.
В 1961 году туда же перешла аптека. 70-е годы. Из деревень, которые вошли в состав совхоза "Козьминский", в Нянду начали переводить скот. Люди начали тоже переезжать сюда. Началось строительство новых домов в Нянде. Мастера по строительству - Бережных Павел Михайлович, Каспирович Валентин Станиславович.Построены:73 год - дома по улице Нянда. 75-77 гг. - новые скотные дворы.78 год - дома по улице Набережная 79-80 гг. - построили целую улицу Лесную. 84 год - дома по улице Школьной.
88 год - построен новый кирпичный гараж. Старый стоял на дымовском поле. Пекарни и бараков уже не было. В 1983 год - новую контору (и сейчас она здесь). 1987 год - построили столовую. В 1997 году ее закрыли. В 1998 году в это здание переехала Няндская библиотека - Трушина О.И. А в 1999 году здесь обосновался Няндский клуб.
Здание бывшей комендантской снесли. С 1970 года работает и по сей день бухгалтером в конторе - Нестерович Татьяна Павловна. Ветеринар - Терентьева Татьяна Яковлевна (Узбекова). Сейчас совхоз "Козьминский" называют а/о Урдома. Директор - Григорьев В.В.
В Нянду приехало много семей из деревни Урдома - большая семья Дорофеева Александра Степановича, семья Белых Ивана Матвеевича; из деревни Княжинье - Шалевой Любовь Михайловны, Векшиной Лии Петровны, семья Векшиной Елены Петровны; из деревни Тылайоль переехали семьи Хомутниковой М.П., Терентьева Ф.И., из деревни Остров - Бильковы, Бережные, Пировы, Висковы, Залужские, Кобычевы, Ивановы и многие другие.
Ближе к линии вырос целый поселок из частных домов.
О 30-х годах напоминают оставшиеся бараки, колодец, посреди поселка и деревья, посаженые учениками и учителями тех далеких 30-х годов. Мельницы давно нет, старого моста тоже. Мост новый, правда совсем плохой.

::: КОЛОННА :::

В 1939 году, этапом пригнали заключенных на место, которое называли Колонной. Это от Нянды вверх по речке Нянда.
Заключенные построили для себя казармы, для конвоиров и обслуживающего персонала - домики, казармы для солдат - охранников (в/ч на Севере), клуб, магазин и медпункт. В медпункте работали супруги Скорины.
Конвоиры Бобришев, Степаньков, Казаков, Мишарин (охотник), Козлобаев, Подгайко, в 1944 году - Бережных Филипп Филиппович, в 1947 году в охране работала Борисевич (Фомичева) Надежда Ивановна (уборщицей).
В 1939-40 году пригнали поляков.
В 1941 году заключенные начали вести первый железнодорожный путь через Урдому на Север. Сначала бригада из женщин и детей, в которой работала Бохан Ксения Иосифовна, намечали колышками просеку, где пойдет путь, потом бригада прорубила эту просеку. Место было болотистое, ложили лежневку, а по ней уже прокладывали железную дорогу. Первый железнодорожный путь проходил не так, как сейчас. Немного за Колонной, к северу, сделали крутой поворот и на этом повороте поезд сошел с рельс. Погибло много заключенных, которых похоронили тут же, в лесу. Путь решили вести по другому месту, где он проходит и сейчас. Мост через речку Нянду, по которому проходит ж.путь, был сначала деревянный.
Эти же заключенные начали строить железнодорожный поселок Урдома.
В 1943 году по Урдоме, по станции проходили уже четыре пути и построено было шесть двухэтажных домов около линии.
В 1947 году начали прокладывать второй железнодорожный путь, а по станции 5,6,7. Навстречу, с севера, шла бригада из 7 человек, бригадир Яшко - украинец.
В 1953 году снова было крушение товарного поезда на мосту через речку Нянда. Погибло немного. Среди погибших Голоушкина Фаина и девочка 12 лет - Гришина Алла, сестра Якимовой Екатерины Александровны. После крушения мост через речку сделали бетонным.
В 60-е годы заключенных перевели в другое место. Жители с Колонны переехали в поселок Урдома, Нянда. Солдаты - охранники перешли в казарму около линии, в Нянде. Оставшиеся жители Мишарины, Сбитневы, Дежины, Казаковы тоже переехали.
В магазине работала Ключникова Александра. Бани были свои.
Со временем поселок ликвидировался.

::: П. ТУЛУПОВКА :::

После войны 1946-47 гг. привезли еще заключенных, прокладывать второй железнодорожный путь и пути по ст. Урдома.
На месте Тулуповки они построили бараки - казармы для себя, домики для конвоиров, домики для рабочих станции и депо. Рядом находилось паровозное Депо.
Когда они закончили работу, их повезли дальше, а казармы и домики остались. В них поселились еще рабочие. По Урдоме в это время было уже пять путей. Поселилась в поселке большая семья Тулуповых отец, мать и 11 детей. И стали называть поселок Тулуповкой. Постепенно все жители отсюда перебрались на станцию Урдома, среди них Степаньковы, Архиповы, Костины, Золотаревы.
Напротив Тулуповки, за линией стоял еще барак-казарма. Там жили Нагибины, Куприяшкины, Степаревы, Пантюхины, Хлынцевы, все они переехали в железнодорожный поселок Урдома.

::: П. ПАЛАМЫШ :::

До 1961 года поселок относили к Котласскому техучастку. Рабочие лесопункта "Паламыш" заготовляли лес. В поселке был медпункт, клуб магазин, детсад, кирпичный завод, конюшня, биржа. Два молодежных общежития.
В 1961 году колхозы объединились в совхозы - Козьминский. Лесопункт закрыли. Некоторые жители перешли работать в совхоз, остальные разъехались в Сойгу, в Слободчиково, в Литвино. В бывшей конюшне стали держать совхозных овец. Контора отделилась, сначала была Паламышская, бригадир Софьин Петр Иванович, бухгалтер - Осколков Анатолий Павлович.
Жителей осталось немного и все хозяйство из Паламыша перевели в Нянду. Дома в Нянде N 22, 24,26 и дом Билькова В.В. перевезли из Паламыша. Гусевские, Лосевы, Ларионовы переехали в поселок Первомайский; Ивановы, Антоновы - в Урдому; Босиковы (Воевода) - в Нянду.
Так поселок Паламыш ликвидировали.

::: ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПОСЕЛОК УРДОМА :::

Урдома в переводе с Коми - Ур - белкин -дом.
1941 год. Заключенные с Колонны, с Тулуповки, начали вести первый железнодорожный путь через Урдому. Построили маленькую деревянную будку - станцию. Немного севернее теперешней станции. Начальником был Егоров.
Около линии поставили что-то вроде пилорамы. Построили три двухэтажных дома. В 1946 году их было уже шесть. Построили ПГ, ПТО. В 1943 году по станции было уже 4 железнодорожных пути. В 1947 году, эти же заключенные повели второй железнодорожный путь через Урдому, на север.
Построили новую деревянную станцию, побольше. Начальником станции работает Анисимов. Начальником 8 дистанции пути был Колесов. Дежурными по станции - Травкин, Одинцова (Подыминогина) Мария. Рабочими пути Гущина Галина Андреевна, Темчук Татьяна, Горбачева А., Риутта Ефросинья, Коваленко Мария, Бурлакова Таисья. Путеобходчики Авнигина М.А. и Белая Е.И. С1948 года 39 лет на железной дороге отработала Глухарева (Мишарина) Полина Александровна. С 1949 года 35 лет отработал на станции, в разных должностях - Куприй Федор Афанасьевич.
1945 год. Работает медпункт. Он и сейчас стоит на этом же месте. Врач - Жилина Устинья, фельдшер - Сигалова Сара Наумовна (еврейка), Беляева (эвакуированная из Ленинграда), санитарка Бунина Евдокия Ал. В 1949 году работала в медпункте Ростокина (Головкина) Анна Ивановна, санитарка - Фомичева (Борисевич) Н.И.
1945 год - открылась столовая. Работали в ней Борисевич Н.И., Растягаева, Якимова, Клацанок (Мозговая). Около медпункта, изолятор для заключенных.
В столовой катили кино, пока не было клуба. Кино катили и на вокзале.
Куприй Любовь Ф. работала в кассе на станции. В 1946 году в ПТО работал Ростокин Георгий Иванович. В 1947 году здесь работал и его брат - Ростокин Иван Иванович. В 1950-м году железная дорога отправила Ростокина И.И. учиться на врача.
1949 год. По станции Урдома уже проходили 7 путей. Около Северного и Южного переездов построили деревянные водонапорные башни. Паровозам заправляться водой. Воду качали из речки Нянда. Около линии в Нянде шли трубы до самой реки. Когда пошли тепловозы, башни снесли. Работала в этой службе Копушкина Мария.
1948 год. В Урдоме свой пожарный мостопоезд. Он состоял из двух вагончиков, которые стояли в южном тупике. Начальник - Вострухов. Боец - Кабанова Евгения. Общежитие пожарной охраны стояло за магазином. Около старого южного переезда стояло ДЕПО. Там была электростанция. Начальник - Мозговой. В 1951 году он перешел в новую электростанцию.
Урдома продолжает строиться. 50-е годы. Построили товарный двор, пекарню. Теперь хлеб на лошади стали развозить по магазинам с Урдомской пекарни.
Старшим прорабом стройки был Стасюк, бригадиром Карданов.
В первом магазине продавцами работали супруги Ярковые. В новом магазине продавцы Пустобаев, Воробьева Валентина. В сельпо работала Софронова Ольга Федоровна. Всем кустом заведовала Бойко Полина Васильевна. Около медпункта стояло общежитие от железной дороги.
В 1955 году построили новую баню. Банщица - Галицкая А., парикмахер в бане - Яковлева Мария Андриановна, после нее - Александрова Евгения Павловна. После них парикмахером в бане никто не работает. Старая банька стояла напротив магазина (продуктового). Заведовал ею Берников Михаил (китаец).
В 1956 году начал работать клуб. Заведующая Дерягина Надежда Михайловна. После нее работала Усова Александра Михайловна. Киномеханиками здесь в разное время работали Успасских Н.И., Лобанова Н.Ф, Самсонова Тамара. Плетнев Иван Дмитриевич был помощником Самсоновой и руководил духовым оркестром. Ни один праздник или гуляние (массовое) не обходилось без оркестра. В клубе работает библиотека, которая сначала была в здании ПЧ, туда перешла работать Рябова (Елизова) Валентина Васильевна.
В этом же здании - ПЧ работал радиоузел до 1974 года. Там работали Баран П., Рябов В.В., Митяшин Виктор Николаевич. Заведовала радиоузлом Дорофеева Галина. В 1974 году он переехал в поселок Первомайский, где продолжал работать Митяшин В.Н.
В 1957 году в ж.д. поселке Урдоме открылась школа N 46 - восьмилетка, интернат, ясли-сад. Первым директором в школе работала Килюшева Лидия Федоровна, после нее работал Попов Николай Прокопьевич, Кибалина Валерия Александровна; жена Попова Н.П. - Нина Николаевна - учительницей. Отопление было печное, учились в две смены.
Почта сначала была по улице Привокзальная 29. В 1971 году она перешла в здание, где и сейчас. До почты здесь было ПТО, а потом КБО. ПТО построили новое, а КБО перешло в пос. Первомайский. Заведующей почтой работала первой Дорофеева Александра Ивановна. На почте работала сберкасса, а переговорный пункт открыли в 1972 году. Сейчас зав.почтой работает Дедулева Галина Александровна.
В Урдоме много частных домов. Первыми в 50-е годы построили частный дом Дорофеев Яков, Логинов.
В 1983 году перешли работать в новую двухэтажную станцию. Со старой сюда перешел работать начальником - Якимов Анатолий Павлович. В этом здании товарная контора, столовая, газетный киоск, милиция. Первыми в милиции начинали работать Кулиневский, Киселев, Курипко.
В 2000 году открылся в Урдоме торговый центр "Виконда".

::: П. ПЕСОЧНЫЙ :::

До 1950 года поселка, как такового, не было. Но биржа уже была. Подвозили лес, разделывали его, грузили в вагоны, сначала вручную, катали со штабелей
В 1947-48 гг. на бирже руководил Гулынин. Начальниками работали Кошелев, Собанин, Парилов. Мастерами - Рябов Василий Михайлович, Неспятин Петр Иванович, главным бухгалтером работал Кузнецов Иван Петрович. Начальником лесосбыта был Песляк Никодим Иванович. Технорук - Захаревич Вячеслав Иосифович. Работал тарный цех - Попова Валентина, Пинегина Ольга. Контора потом переехала в Тыву, а биржа осталась. В 1951 году в конторе работал Кицанюк И.Г. с 1956 года он фотограф. В 1950-51 гг. начали строить четвертушки - домики. В первом домике поселились супруги Семеновы - жена Мария Васильевна 1914 года рождения. Во втором домике семья Кушмылева Николая. Первую улицу построили около ручья,
В 1952 году начали строить двойные четвертушки - домики. В них поселились Зяблевы, Билевы, Поповы (жена Раиса), Смирновы (дочь Галина Яковлева), Александровы; с Нянды переехала семья Успасской Зинаиды Михайловны, Фоминой Пелагеи Ефимовны (дочь Галина). Жили еще Шевергины, Кондратьевы, Леготины, Пурсовы, Конопатские.
Магазин сначала был в щитовом домике. 1953 год. Построили общежитие; ясли-сад (работала в нем БилеваН.); магазин (продавец Родионова Екатерина; после Мильковы, Смирнова Л, Бердычкина П.Е).
В 1953 году перевели на Песочный 30-ый участок, это 6 км. за Песочным в лес. Там рабочие заготовляли лес. Оттуда переехала семья Финогеновых. Перевезли клуб. Киномеханик - Баландаев. Завхозами работали до клуба - Баландаев; потом Успасских Василий, Кондратьев - мастер на все руки, столяр.
Работала столовая - Бердычкина Ольга Васильевна после конторы в ней работала, потом перешла в магазин. Смирнова Мария разносила газету.
В кузнице работали Риутта Вильям (карел) и Семенов.
В 1999 году построили около ручья, в поселке Храм Иконы Казанской Богоматери. Инициатива возведения храма принадлежит Успасских Виктору Викторовичу. Он здесь родился и вырос в поселке Песочный. Поселок продолжает жить. Контора переехала в Тыву, а биржа работает по сей день - начальник Яковлев Владимир Николаевич. Нет тарного цеха, кузницы, клуба, садика, общежития. Но люди привыкли и живут здесь. Место тихое и красивое.

::: П. ПЕРВОМАЙСКИЙ :::

В 1943 году был образован Верхне-Лупьинский леспромхоз. В него вошли Няндский лесопункт, Вандышский и Лупьинский л/п, подсобное хозяйство и лесхоз. Лес вывозили в основном по тракторным ледяным дорогам.
В 1944 году леса вывезли 81 тысячу кубометров. Постоянных рабочих было 145 человек. Лошадей 25.
В 1944 году был организован ОРС В-Лупьинского ЛПХа. Подсобное хозяйство передали в ОРС. Начальник - Новоселов.
Управление находилось на Вандышской базе. Начальник мастерского участка - Некрасов С.М. и Лукьянов В.А.
Директорами леспромхоза работали: Кокшаров, Катков, Смирнов И.В., Ткаченко Ю.И. В настоящее время - Лисицинский П.И.
В 1954 году был организован Урдомский стройучасток. Началось строительство поселка Первомайский. Стройкой руководил Степарев Иван Николаевич, мастером стройучастка в 1955 году был Губкин Александр Васильевич. Начали строить первыми улицу Молодежную, Октябрьскую. На углу этих улиц в одном из щитовых домиков, расположилась контора стройучастка. В 1958 году достраивали ул. Октябрьскую, потом строительную, в 1963 году - улицу Седунова. Улицу Железнодорожную достраивали в 70-е годы.
Контора Урдомского лесхоза сначала находилась в доме, на улице переулка Советского. Начальником работал Тырышкин Василий - 1956 год. Много лет отработала в лесхозе Ларионова Раиса Н., Варенцова Муза Ф., 35 лет отработала Калинина (Кондрашова) В.Н. В 1996 году лесничество переехало в новую контору в железнодорожный поселок Урдома.
В 1959 году управление леспромхоза переехало в поселок Первомайский. В здание, где сейчас школьный интернат. Старшим прорабом стал работать Гардт Вильгельм Александрович. Контора лесопункта находилась в доме напротив пожарки. Работал там Георгиевский. Экспедитором в леспромхозе работал Кадырмаев Х.З.
В 1956 году на берегу Лупьи стояла первая баня. Работал в ней Цветинский (дед). В новой бане работал Кадырмаев Х.З. - 60 -е годы.
В 1956 году контора ОРСа из Нянды переехала на Первомайский. Начальник - Плотников, заведующий торгом Чекавинский, кладовщик - Мисник И.И.
С 1959 года работает своя электростанция. Первый начальник - Турбал Михаил Назарович.
1961-62 гг. построили пекарню. Детский сад - заведующая. Ветренникова Н.Ф.. Здесь же начинала свою трудовую деятельность Лоскутова Валентина Павловна.
1964 год. Работают ясли - заведующая Муштакова Р.Н. С 1979 по 1990 год - заведующая Леон (Рябова) Н.В.
В первом магазине работал Хлызов Н.К. Его жена Антонина Васильевна - заведующая в столовой. Начальник ОРСа сейчас Петракова В.П. Завторгом Ушаков Е.А.
В 1960 году Первомайский клуб перешел из щитового домика в здание, где школа искусств. Киномеханик Кузьменко И.В., Левченко Н.П.
В 1979 году дом культуры поселка Первомайский перешел в новое каменное здание.
С 1979 года работает музыкальная школа. Директор - Белых А.А.
Милиция в 50-е годы была на улице Молодежной - Ложкин М.А., Смирнов Б.Д.Петров, Суранов.
В 1960 году первомайская больница находилась в здании, напротив КБО, заведующий - Ростокин Иван Иванович. Его жена - Ростокина Галина Васильевна работала в родильном отделении. Старшая медсестра была Гардт Зоя Дмитриевна. Фельдшер - Шевелева А.Ф., Мишкиева М., лаборант - Смирнова Т.В., медсестра Гузей Н.Я., Анна Стаховна Трушина 41 год отработала в нашей больнице.
В 1970 году начали работать в больнице супруги Кузнецовы - педиатры.
В 1971 году пущено в эксплуатацию новое здание уже Урдомской больницы. Главврач - Ростокин И.И. Его жена работает сначала в женской консультации, потом в физиокабинете. 41 год трудовой стаж у Ростокина И.И. и 41 год у его жены Ростокиной Г.В. в нашей больнице. Много лет работает здесь Субботина (Ковалевская) Людмила Григорьевна.
В 1961 году из Нянды переехала аптека - заведующая Дуракова Л.А., с 73-его года работает в аптеке Буркова Светлана Александровна, а с 85 года она зав. аптекой. Сначала аптека была в здании, где сейчас радиоузел и переговорный пункт.
1 сентября 1963 года открыла свои двери для учеников Урдомская средняя школа. Директором был Стрекаловский Евгений Михайлович. Школу построили очень быстро. Заслуга в этом и строителей, и учителей и родителей будущих учеников школы. Из Няндской школы перешли сюда все учителя. В 1963 году начала здесь работать Белая Л.М.
В 1965-66 г. были выстроены школьные мастерские, в 1966-67 г. открыли школьную столовую, в 1967-68г. завершили строительство школьного клуба. В 80-х годах построили автокласс, гараж, стадион, большой спортзал. Директор школы в настоящее время Стенина Зинаида Михайловна.
В 1966 году образовали лесоучасток Железнодорожный Урдомского лесопункта. Мастер Губкин А.В. В 1994 году поселок ликвидировали. Дома перевезли сюда, люди тоже переехали в поселок Первомайский.
КБО построили в 1970 году. Заведующей стала Еремина Анна Юрьевна, после нее работала Пасынкова Мария Михайловна.
В 1966 году Няндский сельский совет переехал в пос. Первомайский и стал называться Урдомской поселковый совет. Председатель был - Бобылев Н.А. Сейчас председатель - Голоушкин А.Н.
В 1970 году контора ЛПХа и все управление организаций перешли в новое двухэтажное здание. В старом по сей день находится школьный интернат. До 70 года он был в предпоследнем двухэтажном доме по ул. Железнодорожной.
1970 год. Директор ЛПХа - Ткаченко Ю.И.
1971 год В-Лупьинскому ЛПХа присудили орден трудового Красного знамени.
В апреле 1977 года в Урдоме была создана 72-ая профессиональная пожарная часть УПО УВД Архангельской области. 22 года отработал ее начальником Кожин Геннадий Сергеевич. В поселке своя почта, книжный магазин, работает столовая, много частных магазинов, пекарня, где пекут вкусный хлеб.
В 2001 году открылся магазин от торгового центра "Виконда".
В поселке Первомайский много частных домов. Мало, кто знает, что на месте Первомайского раньше был дремучий лес, болото. Люди ходили сюда за ягодами. А охотники охотились на зверя.

::: КС-13 ЛПУМГ УРДОМА :::

5 декабря 1972 года начала свою работу газокомпрессорная станция 13.
В том районе, где сейчас стоят цеха компрессорной станции, было болото - непролазная топь и грязь. Тучи мошек и комаров. Люди ходили сюда по ягоды.
Предприятия как такового, еще не было, лишь проходила единственная нитка газопровода проложенная строителями еще в 1969 году.
Поселок строителей существовал временный.
Специалистов не было. Молодежь приходила работать из других организаций. Жили в тесных комнатах общежитий, в холодных вагончиках.
Первыми на КС-13 начали свою работу: Софьин П.Н., Федяев В.А., Лодкина Т.А., Ковзан Г.И., Запорожец Г.Е., Авнигин В.Н., Чумичкин Г.К., Губанов А.И.
Директор - Лодкин Юрий Николаевич.
В середине 80-х годов начали строительство своего жилья.
Открылись магазины, столовая, кафе, клуб, садик, бассейн, сауна.
В 1995 году КС закупил Дока-хлеб. Заведующая - Биневская Т.А. Открыли филиал банка. До 1982 года садик находился в простом бараке. Заведующая - Зуева (Яковлева) В.М. с 1977 года с ней работали Мосеева Л.А., Авнигина Н.А. В 1982 году открыли новый детский сад "Малышок". Заведующая - Лоскутова В.П., в садике есть свой бассейн.
На территории КС-13 работает асфальтный завод. Начальник Борисов.
В сентябре 1985 года начала работать телевышка. По дороге Урдома-Паламыш. Первым начальником работал Юшин Н.П.

Воспоминаниями поделились:
1. Веселкова (Кистанова) Зинаида Михайловна.
2. Геец (Богомолова) Юлия Александровна.
3. Нестерович Вера Климентьева.
4. Листратенкова (Бохан) Надежда Александровна
5. Трушин Виталий Павлович.
6. Трушина Ольга Ивановна.
7. Бунина Евдокия Александровна.
8. Авнигина Мария Афанасьевна (Белянок).
9. Федорова (Захаревич) Ида Вячеславовна.
10. Лоскутов Владимир Николаевич
11. Дымова (Рябова) Нина Васильевна
12. Кибалина Ия Филипповна
13. Кибалин Анатолий Егорович
14. Фомина Валентина Андреевна
15. Якимова Екатерина Александровна
16. Якимов Николай Павлович
17. Губин Александр Васильевич
18. Гладышева Валентина Андреевна
19. Воевода (Босикова) Нина Алексеевна
20. Деменник (Антонова) Валентина Михайловна
21. Успасских Зинаида Ивановна
22. Усова Александра Никифоровна
23. Леон (Рябова) Надежда Васильевна
24. Дедулева Галина Александровна
25. Олада (Кузнецова) Ирина Ивановна
26. Паромов Спартак Тимофеевич
27. Каспирович Нина Ивановна
28. Ростокин Иван Иванович
29. Ростокина Галина Васильевна
30. Белая Елена Ивановна
31. Глухарева (Мишарина) Полина Александровна
32. Анпилогов Николай Петрович
33. Александров Михаил Григорьевич
34. Семенова Мария Васильевна
35. Трушина (Яскерская) Анна Стаховна
36. Альфер (Дымова) Анна Егоровна.

Люди призванные из Нянды в 1941-42гг. на фронт.
1. Анисович И.А. - погиб
2. Рыбников Жорж - погиб
3. Бунин Андрей - вернулся
4. Бохан Григорий- погиб
5. Бохан Семен - погиб
6. Бохан Василий - вернулся
7. Лоскутов Петр - погиб
8. Лоскутов Александр - погиб
9. Шилович Аркадий - погиб
10. Шилович Николай - вернулся
11. Мячин К.Ф. - погиб
12. Мячин С.Ф. - погиб
13. Бойкач Иван - погиб
14. Бойкач Михаил - вернулся (без ноги)
15. Белоголов Сима - судьба не известна
16. Ложкин Александр - вернулся
17. Степанов Александр - вызвали в Котлас, оттуда на фронт
18. Пенько Алексей - погиб
19. Пенько Александр - вернулся (без руки)
20. Козлов Николай - вернулся
21. Ситников Иван - погиб
22. Вахрей (сын) - погиб
23. Каримов Закван - вернулся
24. Хвалев Николай - вернулся
25. Нестерович Юзик - погиб
26. Ананич Галина (медсестра) - погибла
27. Трушина Федосья (медсестра) - вернулась
28. Ситникова Мария (медсестра) - вернулась
29. Мингазов (сын) - погиб
30. Малиновский Василий - вернулся
31. Мандрукевич (сын) - погиб.

Список первых жителей объединенного рабочего поселка Урдома; с 1930 года по 1950 год, прибывших сюда.

1930 год.
1. 1885 г.р. Лоскутов Наум Иванович; 1885 г.р. жена - Матрена Дмитриевна; 1909 г.р. дочь - Анна; дочь- Мария; сын - Петр; сын - Александр. ( Тамбовская область).
2. Светловы - 2 брата (староверы).
3. Шилович Герасим Яковлевич, жена, сын - Аркадий, сын - Николай. (Белоруссия).
4. 1909 г.р. Перхурович Мечислав Иванович, жена - Татьяна. (Белоруссия).
5. Супруги - Лайко
6. Супруги - Мячины и два сына.
7. Супруги Зотовы. (Мордовия).
8. 1905 г.р. Кистанов Михаил Федорович, 1905 г.р. жена - Анастасия Федоровна, дочь - Анастасия. (Куйбышевская область)
9. 1901 г.р. Трушин Павел Ефимович, 1902 г.р. жена - Анастасия Афанасьевна, дочь - Феодосия, дочь - Наталья. (Оренбургская область).
10. 1907 г.р. Кадырмаев Хабибзян Захирович, жена и сын Наиль. (Татары).
11. 1899 г.р. Дымов Егор Борисович, 1899 г.р. жена- Елизавета Степановна, дети. (Оренбургская область)
12. Супруги Столбовы.
13. Супруги Олейниковы с детьми. (Украина).
14.  1884 г.р. Бойкач Лука Максимович, 1887 г.р. жена - Александра Матвеевна, дети. (Оренбургская область).
15. Кондрашевский с женой (старые).
16. Супруги Азноваевы, сын. (Татары).
17. Супруги Шаньгины с детьми.
18. 1908 г.р. Курага Ядвига Брониславовна. (Белоруссия)
19. Супруги Гобасовы (Татары).
20. Злобина Анна Михайловна.
21. Супруги Ковш. (Украина).
22. Степанов Александр.
23. Супруги Парфинович, сын Георгий. (Белоруссия).
24. 1893 г.р. Гузей Александр Филиппович, 1902 г.р. жена - Мария Павловна. (Минская область).
25. Супруги Шкут, сын Александр, дочь Василина. (Белоруссия).
26. Пузырников Игнатий с бабушкой, дочь Валя, сын Александр. (Мордовия).
27. Супруги Горбачевы с детьми.
28. Супруги Мингазовы с сыном. (Татары).
29. Абрамов Михаил с женой, дочь Лидия.
30. Супруги Шнякины
31. Супруги Рак. (Белоруссия).
32. Супруги Саврицкие.
33. 1886 г.р. Богомолова Клавдия Николаевна, 1906 г.р. дочь - Богомолова Антонина Александровна. (Козловский округ Березовского района Центрально Черноземной области).
34. Кузовников Максим, дочь - Мария. (Оренбургская область).
35. Супруги Бескаравайные. (Кубань).
36. Супруги Рыбниковы, сын Жорж.
37. Верновский Израиль Борисович (еврей).
38. 1877 г.р. Бунин Степан Тимофеевич, 1877 г.р. жена - Анна Григорьевна, сын Андрей и еще 10 детей; слепую бабушку оставили дома одну. (Оренбургская область).
39. Давыдовский Моисей Корнеевич, жена, дочь Мария.
40. Дьяков Алексей Егорович, жена Дарья. (Оренбургская область).
41. Куксгаузен Э.Р. (немка) 1901 г.р..
42. Верейкина Матрена, дочь - Мария, сын - Андрей, сноха - Матрена, сноха- Парасковья. (Оренбургская область).
43. Супруги Гельцер (Немцы).
44. Белянок Афанасий Евменович, жена - Ефимия Никифоровна, 1928 г.р. дочь Мария. (Белоруссия).
45. Белянин Николай Михайлович. (Куйбышевская область).
46. 1895 г.р. Бохан Александр Леонтьевич, 1897 г.р. жена - Ксения Иосифовна, три сына. (Минская область).
47. 1907 г.р. Кондрашов Константин Иванович (Астрахань). 1913 жена - Анна Викентьевна (Витебск).
48. Супруги Пахомовы, дочь - Клавдия, дочь - Мария.
49.  Супруги Даниловы, дочь - Анастасия (Хвалева), дочь - Евдокия, дочь - Татьяна.
50. Супруги Ситниковы, сын - Петя, сын - Миша, дочь - Мария. (Оренбургская область).
51. Супруги Вахрей с сыном. (Татары).
52. Попов Дмитрий, жена - Татьяна, сын - Леонид.
53. Супруги Болгарины. (Украина).
54. Супруги Судьины, сын Володя
55. Супруги Хамидулины, дочь - Самсура, дочь - Магура (Вахрей), сын - Мухамед. (Татары).
56. Супруги Макаевы. (Оренбургская область).
57. Анпилогов Евлампий с женой, сын - Петр, дочь - Надежда, дочь - Ефросинья, сын - Иван. (Оренбургская область).
58. 1904 г.р. Анпилогов Петр Евлампьевич, жена1904 г.р. жена - Анна Егоровна, два сына.

1935 год.

1. 1875 г.р. Нестерович Анастасия Николаевна, 1919 дочь - Вера Клементьевна, сын - Юзик, сын - Николай, сын - Григорий. (Минская область).
2. Анисович Александр с женой, 1926 г.р. дочь - Вера, 1923 г.р. дочь - Ольга, сын - Иван. (Минская область).
3. Белоголов Сима.
4. Ложкин Александр.
5. Супруги Евсюковы.
6. 1902 г.р. Новокменова Анна Васильевна. (Кировская область).
7. Супруги Ананич, дочь Галина и сыновья. (Белоруссия).
8. Супруги Булынко.
9. Супруги Пенько, сын - Алексей, сын - Александр. (Белоруссия).
10. Супруги Былина.
11. Супруги Борисевич, трое детей.
12. Супруги Козловы, сын - Николай, сын - Василий, сын.
13. Супруги Заболотины. (Украина).
14. Хвалев Николай Ефимович.
15. Супруги Артюшевские, дочь - Ядвига. (Минская область).
16. Супруги Маковские с детьми.
17. Супруги Малиновские, сын - Василий. (Белоруссия).
18. Супруги Мандрукевич, сын - Арсентий, сын - Иван. (Белоруссия).
19. Каримов Мурза с женой, сын - Закван. (Татары).
20. Супруги Брель с детьми. (Белоруссия).

1937 год.

21. 1915 г.р. (Рябова) Фомина Нина Ефимовна. (Вилегодский район).

1939 год.

22. Супруги Скорины.

1941 год.

23. 1904 г.р. Рябов Василий Михайлович. (Черевково).
24. Риутта Вильям, жена Ефросинья. (Карелия).

1942 год.

25. 1928 г.р. Кибалин Анатолий Егорович (Слободчиково), 1927 г.р. жена Ия Филипповна, брат жены - Петр (Вилегодский район).

1944 год.

26. 1913 г.р. Бережных Филипп Филиппович (д. Урдома).
27. 1903 г.р. Мишарин Александр Егорович (Коми).

1945 год.

28. 1903 г.р. Рябова Мария Федоровна с детьми (Черевково).
29.  Супруги Марченко (Белоруссия).
30. 1905 г.р. Шевелева Елена Александровна (Вилегодский район).
31. Супруги Сурановы.

1946 год.

32. 1905 г.р. Мишарина Марина Яковлевна с детьми. (Коми).
33. Шевчук - мать, Сын - Петр, дочь - Зося
34. Шестаков Афанасий Степанович, 1923 г.р. жена Александра Андреевна
35. Смаль (один) Украина.
36. Сидорский - отец, дочь - Лидия.

1930 год.

37. Шишло Аделя Клементьевна (Парфимович) с родителями.

1945 год.

38. Реплайдис Леонид, жена Бронислава, сестра Бронислава, дочь Мария. (Белоруссия).
39. 1906 г.р. Паромов Тимофей Николаевич, 1908 г.р. жена - Анастасия Ивановна, сын - Спартак. (Черевково).
40. Меньшикова Таисья.

1946 год.

41. Супруги Мейер.
42. Попова Зинаида Васильевна.

1935 год.

43. Супруги Филиппович с детьми. (Белоруссия).

1946 год.

44. 1929 г.р. Ростокин Георгий Иванович (Карелия).
45. Руппель Давид Мартынович с матерью (немцы).

1937 год.

46. 1915 г.р. Федоров Анатолий Минович, 1918 г.р. жена Евгения Федоровна с детьми. (В-Тойма).

1947 год.

47. 1899 г.р. Смирнов Дормидонт Николаевич, 1902 г.р. жена Манефа Максимовна.
48. 1935 г.р. Гладышева Валентина Андреевна (д. Мунтас).
49. 1932 г.р. Ростокин Иван Иванович (Карелия).
50. 1920 г.р. Борисевич (Белая) Елена Ивановна, 1919 г.р. (Белоруссия), Белый Василий Павлович (муж). (Коломна).
51. 1925 г.р. Борисевич (Фомичева) Надежда Ивановна.

1948 год.

52. Верига Антон Антонович, жена - Галина Викентьевна, два сына. (п.Ледня).
53. Дыкман Мира Григорьевна. (Москва).
54. Попов Николай Прокопьевич, жена Нина Николаевна.
55. 1919 г.р. Серебренникова Мария Александровна (д. Урдома)
56. Килюшев Михаил Иванович, жена Лидия Федоровна.
57. 1911 г.р. Черепанов Сергей Васильевич, 1918 г.р. жена - Софья Петровна.
58. 1922 г.р. Попова (Плахова) Галина Васильевна.
59. Шишло Степан, жена Мария (Ледня).

1949 год.

60. 1925 г.р. Ростокина (Головкина) Анна Ивановна (Карелия).
61. 1925 г.р. Комарова (Каспирович) Нина Ивановна, 1915 г.р. Каспирович Станислав Викентьевич (Пилес).

Летопись записана Фоминой Валентиной Андреевной, июнь 2001 год.